Индианка неотрывно смотрела в одну точку глазами, полными слез.

— Это не было желание, скорее необходимость, иначе я не смогла бы жить дальше. Я должна была подавить в себе стыд и ярость. Мне удалось многое забыть с годами, но страшный огонь вспыхивает вновь, желание мстить целиком завладело мной. Круг! Замкнутый круг[28]! Я отомщена, но сейчас другие жаждут мести. Девочка, мне стало намного легче оттого, что ты знаешь теперь мою тайну. Прошу тебя, ничего не говори Тошану! Он до сих пор не простил меня за твоего отца, я это чувствую. Мой сын стал совсем другим, не таким, каким был со мной раньше. Если он узнает о том, что перевернуло мою жизнь и до сих пор мешает мне, станет еще хуже.

— А если он, как и я, ошеломлен, полон сострадания? А если он простил тебе все ошибки? Он должен знать о том, что нам грозит. Но пока не знает. Я написала ему письмо, все рассказала, однако не отослала, потому что не хочу его волновать. Не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым из-за того, что уехал. Я обеспокоена другим. Как эти двое узнали меня? Как они обнаружили, что ты замешана в смерти искателя золота, этого подонка, который изнасиловал тебя? Видно, они хорошо осведомлены, раз подожгли твою хижину и подстерегли меня на дороге в Валь-Жальбер! Сегодня утром я пойду в полицию, дам их описание, по крайней мере, расскажу то, что я заметила.

Индианка грустно покачала головой. Она взяла невестку за руку.

— Не упоминай ни меня, ни Тошана. Шарлотта сказала, что эти двое ищут меня. Магикан застрелил того, кто обесчестил меня, но мой брат мертв и теперь я одна отвечаю за это убийство. Уверяю тебя, Эрмин, в глазах бледнолицых я всего лишь преступница, мне место в тюрьме. Не называй моего имени, не говори об истиной причине нападения на тебя. Заранее прости меня за то, что скажу, но я не верю в правосудие белых по отношению к индейцам, ведь существует столько предрассудков!

— Обещаю тебе сделать все от меня зависящее!

— А что может полиция? — встревожилась Тала. — Да им в жизни не поймать этих двоих! Они-то уж умеют прятаться в лесах! А если все-таки поймают, эти твари донесут на меня.

— Ты права, увы, — согласилась Эрмин. Это ей и в голову не приходило. — Теперь я вообще не знаю, что делать.

— Иди в дом, дорогая моя, в сарае холодно. Я сварю тебе кофе.

— Подожди, — тихо сказала молодая женщина. — Я тоже хочу задать тебе один вопрос, с глазу на глаз. Что делала Киона в среду днем, когда был снегопад? Около трех? Ты помнишь? И вчера — около четырех. Мне это очень важно!

— Киона спала! — ответила Тала удивленно. — Поскольку здесь, в городе, она не ходит гулять, то играет на медвежьей шкуре возле елки. Часто я захожу и вижу, что она заснула. Здесь очень тепло, Киона сказала мне, что чувствует себя как в гнездышке. А почему это важно?

— Она спала… — повторила Эрмин. — Тала, я должна сказать тебе о том, что происходит. Киона или что-то в ней… Словом, перемещается. Вчера я отчетливо видела ее в детской, когда пела. Она слушала, стоя позади детей. Мадлен тоже ее видела. А в среду Киона вмешалась и не дала Мукки совершить что-то ужасное. Он нашел револьвер моей мамы и мог ранить или даже убить девочек. Мукки спрятал оружие, чтобы прибежать и сказать мне, что пришла Киона и хочет поиграть с ними. Я никому это не рассказывала, только Мадлен. Иначе меня сочтут сумасшедшей!

— А! — только и сказала индианка.

— У тебя есть этому объяснение? — настаивала Эрмин, сбитая с толку этим коротким восклицанием.

— А разве возможно объяснить, почему светит солнце, почему вода в озере замерзает каждую зиму, почему поют птицы? — сказала Тала спокойно. — Ученые произносят речи, пишут книги, чтобы мы поняли, как устроен мир, но на самом деле они этого не знают. Вот, например, нам сейчас кажется, что дерево мертвое, но в мае оно покроется свежими листочками и цветами. Это тоже невозможно объяснить. Киона умеет перемещаться неведомым для нас образом. Когда это делает пожилой, умудренный опытом шаман, я допускаю такое чудо, но мой ребенок еще так мал, это мне не по душе…

Эрмин вздрогнула. Во время их первых встреч Тошан часто говорил о духах, населяющих окружающий мир, небо и землю. Ее муж перенял верования предков — индейцев монтанье и не усматривал ничего необычного в явлениях, которые могли бы вызывать удивление белых людей.

— Но это же чудо из чудес! — согласилась она. — Тала, представь себе то, что чувствую я в такие моменты! Мне кажется, я вижу сон. Ты уверена, что в этом нет ничего для нее опасного?

— Думаю, что нет, — сказала свекровь. — Идем живее, у тебя зуб на зуб не попадает! Киона, наверное, ждет не дождется.

«Вот и все, — подумала раздосадованная Эрмин, — дальше этого разговор не пойдет. Нельзя проявлять излишнее любопытство, когда речь идет о чуде…»

Через минуту она увидела елку, а Киона бросилась ей на шею.

— Мимин! Как ты смешно выглядишь в этой одежде! И Мадлен тоже! Но ей стало жарко и я помогла ей раздеться.

Кормилица подтвердила это мягкой улыбкой. Ее длинные черные косы были связаны вместе на спине. Но в брюках она стала как-то иначе двигаться, у нее изменилась походка, а довольно большая грудь была стиснута шерстяным жилетом.

— Давай твой шарф, Мимин, — звонко сказала Киона. — Посмотри на мою елку! Шарлотта так замечательно ее украсила!

Перед Эрмин была девчушка пяти с половиной лет, радостная, шумливая, она размахивала руками и прыгала вокруг елки. Прелестный ребенок, одетый в индейский наряд, чуть-чуть отличался от Кионы-видения, сдержанной и молчаливой.

«Или Кионы из моих галлюцинаций! — сказала себе молодая женщина. — Нет, сомнений не остается! Это не галлюцинации, раз Мукки, Мари, Лоранс и Мадлен тоже видели ее».

Мадлен достала два куска фруктового торта, которые Мирей завернула ей в дорогу.

Сняв свой маскарадный костюм, Эрмин уселась на медвежью шкуру. Кончиками пальцев пригладила свою роскошную белокурую гриву, освобожденную от шерстяной шапочки.

— Какая ты красивая, Мимин! — проговорила нараспев Киона. — Мне можно пойти во двор погладить собак?

— Пока нет, — ответила та с сожалением. — Лучше оставаться здесь, в безопасности.

Тала вздохнула. Ей тяжело давалась эта жизнь взаперти, ведь девочка привыкла к полной свободе.

— Потерпи, Киона, — сказала она. — Лучше принеси чашки нашим гостьям.

Девочка подбежала к шкафу и достала оттуда посуду. Эрмин осматривалась, чтобы увидеть, как устроилась здесь ее свекровь. Семейство Дунэ, наверное, пришло бы в ужас: их кухня теперь напоминала охотничью хижину. Тала перенесла сюда матрас, который накрыла пестрым покрывалом и волчьими шкурами, и положила возле печки. На окно она повесила «ловца снов» — круги, сплетенные из тростника, между которыми были натянуты нити наподобие паутины. Все это было украшено перьями совы. Тошан утверждал, что ловушки притягивают к себе кошмары и дети лучше спят.

— В общем, Тала, ты пользуешься только одной комнатой, — констатировала Эрмин.

— Да, мне вполне достаточно. Я никогда не могла понять, для чего бледнолицые строят такие большие дома. Одну комнату легче нагреть. Мы с Кионой очень хорошо здесь себя чувствуем.

— Делай, как тебе удобнее. Ты дома.

Мадлен тоже пришла и уселась на шкуру. Они выпили кофе возле елки. Это ужасно понравилось Кионе, которая принялась играть с мячом, набитым опилками.

— Надеюсь, вы будете часто к нам наведываться, — сказала Тала, присоединившись к ним. — Ты знаешь, Эрмин, что это подсвеченное дерево стало и моим другом? По вечерам я выключаю верхний свет, остаются только эти маленькие разноцветные лампочки и горит огонь за заслонкой в печке, это так красиво! Странный обычай, но мне он по сердцу.

— Он пришел к нам из стран Северной Европы, — объяснила молодая женщина. — Должна тебе сказать, Тала, что я поставила свою мать в известность о том, что вы с Кионой проведете зиму в Робервале. Я также добилась того, что мой отец будет исполнять свои обязанности крестного и позаботится о вас в случае необходимости. В нашей ситуации необходимо находить правильные решения, забыв о прошлом. Сегодня утром мои родители сопровождали меня сюда на машине.