— Благодарю вас за любезность, которую вы оказываете моей свекрови, — сказала она вежливо. — Мы попали в затруднительное положение из-за этого заупрямившегося автомобиля.

Овид опустил голову и быстро поднял плетеный чемоданчик Талы. Киона взяла сумку из оленьей кожи, в которой лежало ее бельишко и кукла.

— До свиданья, Мимин! — радостно крикнула девочка. — Мы приедем в город раньше вас!

— Конечно, дорогая! — ответила Эрмин, целуя ее. — Но завтра мы с тобой пойдем по магазинам на бульваре Сен-Жозеф.

Через несколько минут сани Овида Лафлера уже скользили по поверхности озера.

— Нужно вернуться на постоялый двор и попросить, чтобы нам дали комнаты, как советовал Пьер, — жалобно сказала Мадлен, вся дрожа.

— Ты права, — согласилась Эрмин. — В самом деле, все идет не по плану. По крайней мере, Тала в хороших руках. Этот мальчик выглядит серьезным и хорошо воспитанным.

— «Этот мальчик», ну конечно… — прыснула кормилица. — Он на пять лет старше тебя! Ты это так сказала, будто сама — почтенная пожилая дама.

Мадлен редко бывала веселой, поэтому ее шутка сняла напряжение у Эрмин, которая подталкивала свой маленький выводок к дверям постоялого двора. Официантка предложила им довольно комфортабельную комнату с двумя кроватями. Эрмин заказала горячий ужин.

Сперва она накормила детей, и они тут же заснули.

— У меня остались чудесные воспоминания об этом месте, — призналась она подруге, уплетая овощной суп с фасолью. — Когда мы с Тошаном поженились, мы, можно сказать, спасались бегством, я тайком покинула Валь-Жальбер, чтобы освободиться от надзора моего опекуна Жозефа Маруа. После церемонии в пустыни Святого Антуана, недалеко от озера Лак-Бушет, мы поехали на санях по берегу озера, и на этом постоялом дворе нас ждала первая удобная кровать. А утром я посмотрела в окно и увидела, как мой муж беседует с двумя хорошенькими девушками. Господи, я места себе не могла найти от ревности!

— Я не знаю, что такое ревность, — призналась Мадлен серьезно. — Я не любила ни своего мужа, ни то, что он по ночам заставлял меня делать.

Молодая индианка редко говорила об этом периоде своей жизни. Тронутая таким доверием Эрмин взяла ее за руку.

— Я отговорила тебя постричься в монахини, Мадлен. И иногда мне за это бывает стыдно. Я знаю, как ты набожна и что блюдешь обет целомудрия. Но с тех пор, как ты работаешь у нас, разве тебе никогда не приходила в голову мысль, что когда-нибудь ты можешь влюбиться?

— Всем сердцем я люблю Бога! — ответила кормилица. — Это супруг, которого я принимаю. Но есть мужчины, с которыми приятно общаться. Например, Пьер Тибо — очень милый и забавный.

— Да, он честный, трудолюбивый и услужливый! Тошан очень его уважает.

Когда она произнесла имя мужа, ее голос дрогнул. Она вздохнула. Теперь настала очередь Мадлен взять ее за руку.

— Мужайся, Эрмин, мой кузен силен, как медведь, хитер, как лис, и умен, как волк! Он вернется к нам!

— Я в это верю, — ответила молодая женщина. — Но не могу заставить себя не думать о том, что он мог бы остаться со мной и детьми. Пьер прав на этот счет. Тошан мог дождаться весны и провести с нами зиму. В глубине души я очень обижена и расстроена.

— Тебе станет лучше в Валь-Жальбере рядом с родителями и друзьями. Шарлотта будет прыгать от радости, когда увидит тебя.

Она легли в одну кровать и еще долго болтали. Но Эрмин не могла заснуть. Она думала о Тошане, который в эту холодную ночь был вдали от нее, в Квебеке. Она думала о Кионе. Столь дорогая ей девочка теперь должна уже находиться в Робервале, по ту сторону озера.

«Как мне ее не хватает! — призналась она себе. — Ее улыбки, ее взгляда, ее нежности… Мне так хотелось бы крикнуть на весь мир, что она мне сестра, драгоценная моя сестричка!»

Перед ее глазами предстало круглое смуглое личико Кионы, такое обворожительное, словно сияющее изнутри. Это мелькнувшее видение рассеяло темноту комнаты, сняло нервное напряжение, которое терзало Эрмин последнюю неделю.

«Для тебя, Киона, я спою на Рождество в какой-нибудь церкви или где-то еще, не важно, где именно! Только для тебя, моя Киона!» — пообещала она себе.

На следующее утро Пьер Тибо усадил Эрмин, Мадлен и ребятишек в прочные сани, в которые была впряжена большая серая лошадь. Они считались самыми удобными в городе.

— Мне очень жаль, — сказал он молодой женщине, — но я должен остаться здесь и ремонтировать машину. Вас отвезет мой друг. Он сказал мне, что уже познакомился с вами. Его зовут Овид.

— Овид Лафлер! — удивилась Эрмин. — Пьер, но этого быть не может! Вчера вечером он доставил Талу и Киону в Роберваль.

— И что с того? — воскликнул он, смеясь. — Неужели ты забыла, что в нашей стране настоящие мужчины не ленятся! И собаки тоже! Мимин, я бы с радостью поехал с тобой, но так я сэкономлю время. Овид — мой хороший кореш, да и я в долгу не остался.

Пьер неотрывно смотрел на нее. Настолько осмелел, что взял ее за руку. Она расценила это как дружеский жест.

— Береги себя и малышей, — сказал он. — И заяви в полицию. Эта история с местью мне очень не нравится.

— Мне тоже, — заверила она его. — Спасибо, Пьер, и до встречи! Ты всегда будешь дорогим гостем в Валь-Жальбере.

Подошел Овид Лафлер. Погода прояснилась. Молодой учитель был уже без шарфа. Ветер трепал его слегка вьющиеся каштановые волосы, обрамлявшие миловидное лицо.

— Добрый день, дамы! — произнес он, улыбаясь. — Здравствуйте, дети!

Пьер дал несколько инструкций своему другу, устроившемуся на переднем сиденье саней, и они двинулись в путь.

Сидя рядом с Овидом Лафлером, Эрмин, тоже слегка смущенная, погрузилась в созерцание зимнего пейзажа, который никогда не мог ей наскучить. Было очень холодно, но вскоре солнце позолотило застывшие, заснеженные просторы. На горных склонах сверкали сосны и лиственницы, словно сойдя с усыпанных блестками рождественских открыток. Это был потрясающий, завораживающий пейзаж.

— Придется обогнуть озеро, — неожиданно объявил молодой человек. — Зимой это самый надежный способ добраться до Роберваля на таком виде транспорта. Но, увы, он не самый скоростной. Мне очень жаль, мадам!

— Я вам полностью доверяю! — мягко ответила Эрмин. — Дети в полном восторге от этого приключения. Главное — добраться в Валь-Жальбер до Рождества.

Это была шутка, и Овид ее оценил. Он осмелился взглянуть на Эрмин, но тут же отвел глаза. Ни разу в жизни он не встречал такой красивой женщины. Понадобилось несколько секунд, чтобы в памяти запечатлелись ее огромные глаза цвета лазури, белокурые волосы, нежно-розовые губы.

— Зато я удостоен чести находиться рядом со знаменитой певицей! — громко заявил он. — Я слышал, как о вас говорили, но не мог предположить, что окажусь в санях вместе с Эрмин Дельбо! Да, жизнь преподносит нам сюрпризы!

— Я самый обычный человек, — возразила она. — Господу Богу было угодно наделить меня красивым голосом, и было бы нечестно с моей стороны не радовать им других. Положа руку на сердце, я чувствую себя гораздо лучше возле озера Сен-Жан, в дорогом мне краю. Я выступала в Нью-Йорке, и этот город страшит меня. Слишком много народу, а от высотных зданий кружится голова!

— И все-таки должно быть очень интересно путешествовать в такие далекие страны! Я наматываю тысячи и тысячи километров вокруг озера или по его поверхности.

— Я это заметила, — весело парировала она. — Я не предполагала увидеть вас этим утром. Но это было приятной неожиданностью.

Эрмин почувствовала, что ей стало неловко от собственных слов. Она должна была признаться, что в обществе Овида отдыхает от давящего присутствия Пьера Тибо. Боясь, что ее неверно поймут, она поторопилась добавить:

— Пьер прекрасный друг, но он такой разговорчивый, а если бы мы поехали на его машине, там просто оглушительный мотор… В общем, я хотела сказать, что больше люблю лошадей, хотя это медленнее…

Она смешалась. Удивленный ее растерянностью Овид решил сменить тему разговора.