— Перед тем как мы покинем город, я бы хотел, чтобы каждый из вас понял — возможно, сейчас он доживает последние часы или даже минуты. Вы правы, я веду вас не на убой, вас ждет настоящая битва. С опасностью, безумием, страхом. И вы должны быть к ней готовы.

— Мы-то готовы. — Широкоплечий парень с совсем еще детским лицом, смуглый и ясноглазый, пытающийся постоянно скрыть улыбку возбуждения за напускной хмуростью, взмахнул тяжелым кейром. — Увидишь, мы еще отметим первый загон все вместе в первом же трактире!

Это был Стэл, помощник Тигира, выделяющийся из общей стаи, кроме молодости, чистотой и наличием вельта. Как уже знал Крэйн, ему предстояло руководить в загоне действиями второго отряда. Того самого, в состав которого в последнюю минуту попал и Крэйн.

— Малый громкий, но вроде неплох, — усмехнулся Тигир тихо, когда они с Крэйном стояли поодаль. — Дам ему отряд, проверю каков. Вот за что боюсь — горячеват, в загоне азарт не подмога, а опасность.

— Мне надо будет ему подчиняться? — поинтересовался Крэйн, в планы которого вовсе не входило бегать на побегушках у ребенка, который и кейр еще правильно держать не научился.

— Он будет командиром. Смотри — добудешь десяток карков и поставлю тебя на его место. Если вы оба, конечно, будете живы.

Сейчас, услышав выкрик Стэла, Тигир приподнял бровь, отчего его узкое хищное лицо показалось еще уже.

— Вот и хорошо. Главное — с хегга не свались.

Загонщики встретили его слова смехом, ворчание стихло.

— Разбирайте оружие!

Когда Урт достиг зенита, степь стала похожа на огромный диковинный синий гриб, покрытый редкими кляксами лишайника. Она тянулась от одного горизонта к другому, разбивая небосвод на две части и робкие короткие тени прятались в густой трескучей траве.

Трава была везде, она неторопливо шевелилась, покачивалась на волнах пронизывающего холодного ветра, и в тех местах, где ее было особенно много, это походило на неспешное, но сильное течение в широкой реке.

Иногда даже казалось, что шевелящаяся трава поднимает ветер, а не наоборот.

Они шли неровной цепью, не оглядываясь на растворяющийся в голубой дымке город и молча. Лишь изредка кто-нибудь бормотал себе под нос ругательство, когда оступался или натыкался на спрятавшуюся в траве кочку. Мрачное угрюмое молчание затянуло их липкой пеленой, к которой добавлялся сладкий привкус возбуждения и едкий — опасности. Чувство нереальности происходящего захватило Крэйна сразу после выхода из города — лишь окунувшись в огромную кляксу, затянутую густым жирным синим свечением, он почувствовал, как движения приобретают непривычную легкость, а в голове что-то шумит.

— Не они? — Идущий справа от него загонщик наморщил крепкий потный лоб, вглядываясь в даль. — Гляди-ка...

Соседи машинально приподняли оружие, но Стэл, покачивающийся над их головами в седле хегга, пожал плечами.

— Деревья. Если будут карки — Тигир их обгонит и свистнет.

Хегг был паршивый. Хоть и не старый, но из чахлого выводка, сразу видно, что не помощник настоящему воину — хитиновый панцирь сероватый, словно затянутый тонкой пленкой мха, сегменты передних лап искривлены и тонковаты в суставах, движения беспорядочны и неуверенны. Лучшего хегга, одного из двух, выданных дружинниками, забрал себе Тигир. Спорить с ним никто не стал.

— Ага, свистнет... — Кто-то на противоположном краю шеренги сплюнул под ноги, сухо треснула тонкая трава. — Ты, брат, еще не видел, как карк несется. Куда там хеггу — догонит и по земле размажет, как твоя баба личинку шууя скалкой. Да и всадника сдернуть ему...

— Тише. — Стэл махнул рукой. — У Тигира опыт. У него таких загонов, может, больше, чем у тебя Эно на счету.

— Не больше, — неожиданно для себя сказал Крэйн. Слова вырвались из него легко и без сопротивления, как продолжение хлестнувшего в спину ветра. К сожалению, достаточно громко. — Опыт у него есть, но немного.

Соседи переглянулись. Высмеивать новичка никто бы не взялся, лишь Стэл презрительно хмыкнул, выражая свое отношение к заносчивому шеерезу, который мало того, что не погнушался пустить кровь на глазах у дружины, так еще и берется рассуждать о главном загонщике.

— Доводилось загонять? — уважительно нагнув голову, с интересом спросил другой сосед, невысокий жилистый старик.

— Бывало, — нехотя ответил Крэйн, отворачиваясь и делая вид, что всматривается в степь.

— И чего?

— Так.

Крэйн не стал ему говорить о том, что про охоту на карков он знал не понаслышке. Не стал говорить и то, что лишь самоубийца осмелится перекрыть дорогу испуганным каркам, тем более целому выводку. И уж подавно не вспомнил, что осталось от половины дружины Лата, когда они с братом, еще в молодости, вздумали притравить небольшой выводок под Алдионом.

Некоторое время загонщики ждали его слов, ветер ловко задувал затянувшуюся паузу.

— Как по мне, так Тигир — это парень какой надо, — сказал наконец старик. — Сразу видно, что и сам на колья не полезет и людей не поведет. Что хорошо — осторожный, с понятием. Ну и храбрости не занимать...

— Настоящий загонщик. — Стал покосился на молчащего Крэйна. — Не то что сброд всякий... Такой и добычу найдет, и отряд выведет целехоньким. Как по мне, так лучшего загонщика и не надо.

Крэйн поднял голову, посмотрел ему в лицо и опять отвернулся.

Мальчишка. Наверняка вчерашний подмастырок или разводчик шууев — сразу видно, что крепкий, но крепость это не воина, хищная и жилистая, а домашнего крепыша — вон как мясо выпирает... Не иначе решил покинуть родной склет, заработать шрамов на всю жизнь, чтоб потом гордо и степенно, как и полагается настоящему воину, обводить их рукой во время трактирных гулянок. Какое-то мгновение Крэйн почти разомкнул губы, но сдержался, отгоняя бессмысленный и глупый порыв. Зачем говорить мальчишке, что его ждет? Если хочет посмотреть, как все это происходит по-взрослому — наверняка увидит этим Уртом. И трижды возблагодарит всех Ушедших, если вернется хотя бы с половиной рук и ног.

Сам Крэйн за все двадцать лет не получил ни одной раны, кроме той, что досталась ему зазубренным кейром под Алдионом. И именно она сейчас беспокоила его больше всего. При каждом движении рубец напоминал о себе зигзагообразным огненным ручьем, который брал начало у левой ключицы и извивался почти до самого бедра. Боль была терпима, Крэйн знал, как вытеснить ее из головы, но в бою даже такая мелочь может стоить жизни.