По знаку высокородного нанимателя дружинники оставили на земле три больших тюка с оружием, после чего вся свита неторопливо двинулась к тор-склету, провожаемая эскортом стражи. Тигир незаметно плюнул им вслед, вызвав очередной всплеск радости у толпы и усмехнулся:

— А теперь начнется наша работа. На которую требуется настоящий мужчина с верным глазом, крепкой рукой и трезвыми мозгами, а не эти упакованные в кассы хлыщи. Давайте-ка посмотрим, что нам перепало из погребов тор-склета...

Оружие в тюках действительно оказалось с клеймом шэда Триса, но никто не прикоснулся к нему до Тигира. Это были непривычные удлиненные кейры, хорошо подходящие для того, чтобы прорубать крепкие кассы, но совершенно непригодные для боя в строю. Крэйн наметанным взглядом оценил их, большая часть находилась в сносном состоянии, хотя во многих местах старый хитин потрескался или начал щепиться. Еще были тонкие узкие колья с игловидными длинными наконечниками, оружие, не прижившееся в Алдионе, но, судя по всему, пользующееся хорошей славой здесь. Крэйн подхватил одно, машинально повертел на пальцах, находя баланс.

— Чего скажешь? — поинтересовался Тигир, следя за его движениями.

Остальные попятились, хотя и понимали, что Крэйн достаточно ловок, чтобы не задеть никого из стоящих рядом.

— Хлам. С таким оружием только на шууя ходить.

— А мы их, брат, не оружием возьмем, а хитростью. Если знать их повадки — ничего не стоит и стисом перерезать, а с моим опытом за это можешь не волноваться. Главное в этом деле — чтоб сердце твердое было, не дрогнуло в самый неподходящий момент. Потому как один побежавший может загубить весь отряд.

Тигир стал объяснять — неторопливо, но жестко, не допуская сомнений.

Он говорил долго, если требовалось — повторял, иногда прикрикивал на тех, кто утрачивал интерес к его словам.

Карки — твари стайные. Они верткие, как водяные пауки, только силы у них достаточно, чтобы раздавить самый крепкий касс заодно с человеком.

Своими длинными тонкими конечностями, которыми разрывают на части падаль, они орудуют невероятно ловко. Им ничего не стоит развалить человека пополам, если он замешкался, или снести ему взмахом две ноги стразу Хитинового панциря у них нет, но при этом их кожа настолько плотна и упруга, что от нее отскакивает даже заточенный эскерт.

На карков нельзя ходить в лоб и в зените Эно — выждут, набросятся выводком и все, через час ни одной кости не останется. Несмотря на то, что глаз у них нет, присутствие человека они чуют за добрую четвертую часть этеля, а на падаль и вовсе сбегаются за несколько сотен.

Карков надо бить в Урт, это твари Эно, которые питаются его светом и теплом. В Урт они не засыпают, но движения их, хоть и по-прежнему быстрые и смертоносные, утрачивают четкость, часто беспорядочны, словно мозг твари затуманен и она отбивается вслепую. Часто, чувствуя удар под светом Урта, они застывают, будто удивленные, и тогда, подобравшись достаточно близко, можно забить их одним ударом. Но в выводке карков не меньше трех тварей, а иногда встречаются и огромные, до целого десятка.

Такую свору просто не забьешь — бросишься на одного, а другой тебя по затылку жгутом своим и огреет. Голову снесет начисто, лучше любого эскерта. Поэтому загонять их надо с умом, следя за тем, чтобы потревоженные твари не сбивались в клубок, а шли по одной. Тогда обученные загонщики могут точными ударами перебить им конечности и добить кольями. Кейры, даже утяжеленные, от их шкуры отскакивают, они годны лишь на то, чтобы рубить жгуты, а колья — в самый раз. Работа у загонщиков сложная, но со временем она въедается в кровь и плоть, как клеймо раба. Она не забывается и не стирается временем. Загонщики делятся на два отряда, один из которых загоняет выводок карков, а другой, вытянувшись в шеренгу на пути движения, старается подрубить им жгуты на ходу. Строй должен стоять так, чтоб загнанные карки шли параллельно ему, тогда загонщики смогут бить по очереди, каждый раз когда карк равняется с одним из них. Если выводок загнан правильно и они бегут по одному — ударе на восьмом тварь падает на землю, и тогда главное — ткнуть ее сразу несколькими кольями, метя в самую середину.

Если кровь из раны идет зеленая и густая — надо отскочить и ударить еще раз. До тех пор, пока она не станет прозрачной, карк может двигаться.

Это самый опасный момент — забыв про опасность, загонщики часто увлекаются и становятся жертвами длинных черных хлыстов. Есть и другая опасность — загнанный выводок может неожиданно сбиться и ринуться на строй, это происходит тогда, когда от страха они делаются безумны и ничего не разбирают. Тут уже все зависит от Ушедших, единственное, что могут сделать загонщики — рассыпаться в разные стороны. Падать, рассчитывая слиться с землей, нельзя — нащупают и раздавят, лучше бежать то в одну сторону, то в другую, прыгать, кричать — тогда карк может сбиться со следа и вернуться к выводку.

— Опасная работенка, — ухмыльнулся кто-то, демонстрируя многочисленные провалы вместо зубов. — Не передавили бы нас...

— Лучше идти рано, чем терять время на тренировки, — пожал плечами Тигир. — Самая лучшая тренировка — первый загон, он научит вас большему, чем я смог бы научить вас за двадцать Эно. А насчет передавить...

Думаю, завтрашний Урт увидит на три-четыре пары глаз меньше, чем видит сейчас.

По толпе прошел радостный рокот, слова Тигира никого не испугали.

Впрочем, он и не старался испугать — стоял выпрямившись, заложив руки за пояс и поглядывая на свое воинство немного снисходительно.

— Конечно же, каждый из вас уверен, что он-то как раз следующий Урт увидит, — бросил он в толпу. — И идущий за ним, и следующий... Разумеется, каждый из вас знает, что он будет достаточно умен, ловок и силен, чтобы выжить. Никто из вас не верит в то, что умрет через час или два. Верно?

Ропот стих, перешел в едва слышное журчание — словно морская волна натолкнулась на берег и отступила, затихая.

— Че пугаешь? — буркнул кто-то недовольно. — Ты нас не на убой ведешь.

Его поддержали другие, но Тигир только покачал головой.