– Вот, значит, как? – ехидно спросила она. – У меня же в доме перлюстратор живет. И что, много всего повычитала?

Марта засопела.

– Ну, много, – буркнула она. – Я ее утешаю, а она меня – за ухо. Нечестно. К тому же – это уже прошедшая детская влюбленность. Понимать надо.

Мирдза расцеловала девушку в обе щеки.

– Эх ты, утешительница! Самое смешное, что я тебе верю.

– А знаешь, – вдруг совершенно непоследовательно отозвалась Марта, – как мне обрыдла такая жизнь. Прячемся, прячемся, в какой-то медвежий угол залезли. Домой хочу!

– Нельзя сейчас в Ригу, – вздохнула Мирдза, – ищут нас там.

– А я что, про Ригу разве говорила? – дернула плечом девушка и нахмурилась. – Да плевать мне, где жить. Лишь бы не надо было сидеть на чемоданах, готовым в любой момент сорваться и бежать куда глаза глядят. Дом, а не место. Дом, где есть ты, Вадим и… покой, что ли?

Мирдза крепче прижала к себе сестру.

– Будет у нас и дом, и покой. Все будет.

Так они просидели долго. Мирдза вынула из сумки бутылку массандровского портвейна, ножницами срезала пластиковую пробку и отхлебнула большой глоток прямо из горлышка. Протянула бутылку сестре. Они молчали, передавая друг другу бутыль, пока она не опустошилась.

В дверь деликатно постучали.

– Да, – отозвалась Марта. В комнату вошел Кирилл Степанович, начальник базы. Он огляделся, кашлянул и вдруг хитро улыбнулся.

– Как насчет пожаловать ко мне на наливочку и преферанс? Жена моя изваяла отличных пельменей и ждет дорогих гостей.

– Ну, отчего же и нет? – ответила Мирдза. – Правда, под пельмени нужно… – она потянулась к сумке за резервной фляжкой «Smirnoff», но Степаныч замахал руками.

– Ни в коем случае! У меня есть отменнейший самогончик, чистенький, как слеза младенца. Тройная перегонка и очистка, уж не побрезгуйте.

– Верим исключительно на слово и самогоночки вашей попробуем, – тотчас же встряла Марта. Мирдза скептически поглядела на нее.

– А кое-кому пить крепкие напитки вообще рано.

– Я тебе потом расскажу, какой пакостью меня Вовчик угощал, – быстро и тихо по-латышски ответила девушка. – Так что мне – можно.

Незаметно для Степаныча Мирдза показала кулак.

– Невежливо переходить на язык, непонятный кому-либо из присутствующих, – наставительно произнесла она по-русски. – Извините, Кирилл Степанович.

– Ничего, – отозвался тот по-латышски, правда, с ужасным акцентом. – Я знаю с полдюжины языков бывшего Союза. Вовка – это не Махин? Я ему уши пооткручу, чтоб не предлагал девушкам бурду, которую гонит его отец. Прошу ко мне.

Мирдза рассмеялась, глядя на оторопевшую Марту, и встала с кровати, прихватила с вешалки полиэтиленовый дождевик, шагнула за порог комнаты следом за Степанычем. С небольшим опозданием за ней последовала и сестра.

Через час, насладившись пельменями, которые Катя, жена Степаныча, готовила воистину божественно, чистейшим пятидесятиградусным самогоном и неспешной беседой, честная компания села писать пулю. Кирилл и Катя были отличными игроками и достойными противниками, Мирдза получала от игры большое удовольствие. Марта же, как всегда, халявила, и ее «гора» угрожающе росла. «Ох, не на деньги хоть играем», – подумала Мирдза, очередной раз заглянув в роспись.

После пятого мизера с «паровозиком» аж на пять взяток Степаныч удалился на минуту в кабинет. Вышел оттуда чернее тучи и молча, кивком, предложил Мирдзе идти за ним. Подведя молодую женщину к столу в кабинете, он все так же молча ткнул пальцем в экран монитора своего «Пентиума». Чуть наклонившись к компьютеру, Мирдза прочитала на экране: «Гостями заинтересовались конкуренты. Стоит пересмотреть контракт с турагентством».

Женщина тяжело вздохнула. «Накаркала, коза», – подумала она про сестру, невесело усмехнувшись.

Полковник Семченко читал рапорт командира спецгруппы, и лицо его все больше хмурилось. Капитан Логинов бесстрастно сидел напротив него. Командиром группы был именно он, ему была доверена первая акция «Айсберга». И в принципе задача была выполнена, но не его группой. И именно это беспокоило и Логинова и Семченко. Третья сила, причем – сила бесконтрольная и необъяснимая. Капитан до сих пор не мог понять, как его ребята, мастера вторжения и похищения, диверсанты экстра-класса, смогли упустить того парня, что легко положил всю группу боевых пловцов секты, нацелившихся на сборище святых отцов в монастыре на берегу озера Ильмень.

Семченко отложил пачку листов в сторону и вопросительно поглядел на Логинова. Тот пожал плечами.

– Ничего не имею добавить к изложенному в рапорте, – произнес он.

Полковник дотронулся кончиками пальцев до исписанных листов.

– В рапорте слишком много лирики. Как это понимать – двигался с нечеловеческой быстротой и ловкостью?

– Так и понимать, – снова пожал плечами Логинов, – с нечеловеческой. Другого эпитета мне придумать не удалось. Посторонний объект двигался очень быстро и очень ловко, намного опережая в скорости реакции и противника, о котором мы знаем немного, но все-таки знаем, что их скорость восприятия и реакции намного превосходит человеческие. Но этот… объект опережал их. И буквально исчез, оставив трех подготовленных ребят в долгой отключке.

– Что значит – исчез? – поднял брови Семченко. – Вы хотите сказать – скрылся?

– Нет, я хочу сказать – именно исчез. Он был, а потом его сразу не стало в том месте, где он только что стоял.

– В смысле?

– Абсолютно прямом – был, а потом сразу нет.

– Та-ак, – протянул Семченко, пробарабанил пальцами по столу и прищурился. – Значит, он выполнил за вас ваше задание, и у нас нет ни малейшей информации о том, кто он, откуда, как узнал о предстоящей силовой акции сектантов. И вы его упускаете. Та-ак…

В комнате повисло тяжелое молчание. Семченко понимал, что добывание этой информации вне компетенции капитана, но упустил-то этого «врага врагов» именно Логинов.

– Идите, – наконец отпустил капитана полковник.

Логинов поднялся и вышел за дверь, а Семченко, в который уже раз внимательно перечитал подробный рапорт командира группы. Что-то смутно мелькнуло в памяти, какое-то происшествие, связанное с человеком, возникшим из ниоткуда, стремительно покрошившим противника и бесследно исчезнувшим. Но точно вспомнить, кто, что и когда, полковник не смог.