– Незамерзаемый и выносливый. Если бы не Оксанка – на тот берег бы махнул. Нет?

Крысолов лениво кивнул головой.

– И девки по-прежнему по тебе сохнут, – ткнул кулаком его в плечо Леня. Крысолов вяло махнул рукой.

– Брось ты.

– Ха, – ухмыльнулся Жеботинский, понизив голос, – а то я не вижу, как на тебя Светка с Оксанкой глазеют? Слава богу, хоть Ирка на мне прочно залипла, а то бы приревновал и выгнал на фиг.

Крысолов сам прекрасно чувствовал, как в него уперлись два взгляда, – заинтересованный и заинтересованно-жадный. Последний, без сомнений, принадлежал грудастой Свете. Крысолов постарался максимально абстрагироваться от этих взглядов и расслабиться – не часто за последние годы удавалось полежать вот так на бережку и послушать мирный треп мирных людей.

– А все-таки, Мих, – толкнул его Леня, – как жил-то?

– По-разному, – неохотно отозвался Крысолов, на всякий случай выстраивая в уме легенду. – Воевал в основном. То там, то сям. Сказал же – все за бутылочкой.

– Лады, – попытался покладисто отстать от него Леня, но это получилось плохо, и прозвучал второй вопрос: – А в наши края каким ветром занесло?

– Проездом из Рио в де-Жанейро. Искал, где бы в вашей пыльной Первопрестольной искупаться, и на тебя набрел.

– А я, Миня, от всего этого давно отошел. Работаю потихоньку в солидной конторе, безопасность обеспечиваю. Сестрицу вот замуж хочу выдать.

– Ага, – немедленно откликнулась Оксана, – щас!

– А что? – рассмеялся Леня. – Почти девятнадцать лет девке. Вот хоть за Миху и выдам. Глядишь, и он остепенится. А что?

Крысолов не отреагировал, и Леня толкнул его локтем,

– Возьмешь за себя девку, а Миха?

– Хоть щас, – лениво отозвался тот. – Если не утону. Пошли топиться, а то так и уснуть на солнышке недолго.

На сей раз его поддержали только Оксана и Леня, да и тот лишь нырнул, проплыл пяток метров и вылез. Зато девушка разошлась вовсю и, видя, что приятель брата вполне доброжелательно относится ко всем ее чудачествам, заставила Крысолова исполнять роль вышки для прыжков, карабкалась ему на плечи и сигала с них, словно со стартовой тумбочки в бассейне.

Набесившись и назагоравшись, честная компания часов около шести побрела по домам. Леня решительно заявил, что никуда не отпустит «друга Мишу», пока не треснет с ним не раз упомянутую бутылку и не выслушает рассказ о жизни. Крысолов спросил адрес и клятвенно пообещал вернуться, только подгонит машину, оставленную у станции метро «Тушинская», к дому. Он был уже сам не рад, что признал давнего приятеля, и искал возможность тихо смыться.

Но – не тут-то было.

– Я покажу вам, как удобнее подъехать к дому, – вдруг сказала Оксана. – Заодно и прогуляюсь чуток.

– Ага, – кивнул Леня, – заодно и впустишь гостя в дом. Я пока пробегусь по магазинам и в контору забегу. Хоть мы и в отпуске, но – дело есть дело.

«Увы, – подумал Крысолов, перехватив завистливо-злой взгляд Светы, брошенный на Оксану, – не выгорело сбежать. Утешает лишь одно – приятная спутница». Он неторопливо побрел по тротуару в метре от девушки. Закурил, оглядывая окрестности.

– Вы давно знаете брата? – нарушила молчание Оксана.

Крысолов пожал плечами.

– Да годиков восемь, может – девять. Не виделись, правда, лет пять. И кончай «выкать», я к этому не привык.

– А где познакомился с ним? – легко перейдя на «ты», продолжила расспрашивать девушка.

– В милиции, – усмехнулся Крысолов. Оксана подняла брови.

– А серьезно?

– На полном серьезе – в отделении милиции, куда нас забрали за драку. Махались спина к спине в кабаке.

– Ленька много про тебя рассказывал – как воевали, как ему жизнь спас. Только я тебя не таким представляла.

– А я не таким и был. И внешне, и внутренне, – задумчиво ответил Крысолов и, поймав на себе удивленный взгляд Оксаны, пояснил-соврал с печальной улыбкой: – Рожу обожгло, пришлось полную пластику делать. А внутренне – постарел.

– Ну уж, – отмахнулась Оксана, – ты даже младше Леньки выглядишь. Я уж думала, ты меня годков на пять-шесть всего постарше.

– Да я и Леньки постарше буду, – рассеянно отозвался Крысолов и поспешно прикусил язык. – А ты чем занимаешься, если не секрет?

– Да какой уж там секрет. В консерватории второй курс закончила. По классу скрипки.

– О, – уважительно отозвался Крысолов, – значит, мне выпала честь идти рядом с будущим Паганини. Правда, в юбке, – засмеялся он.

Оксана тонко улыбнулась.

А потом была пьянка. Одна из тех, что так часто видел Крысолов, и которые он не любил всей душой. Приходилось тихо врать, перемешивая истину с ложью, играть на публику – Иру, Владика, Свету и Леньку. Лишь Оксана – и Крысолов чувствовал это – не верит ни единому его слову и ждет откровения, правды, Истины. Но этого Крысолов не мог ей сказать – не знал сам. Тяжко и нудно.

К счастью, около полуночи гости разбрелись по домам, Ленька уединился с Ириной в своей комнате, предварительно кинув на диван в гостиной постель для Крысолова. Распахнув окно настежь, тот застелил узкий диван простыней, кинул на него подушку и присел на подоконник, сунув в губы сигарку. «Черт, – подумал он и грустно усмехнулся, – не хватало, чтобы в меня влюбилась юная девица, да еще – сестрица приятеля».

Скрип двери Крысолов услышал позже, чем дуновение воздуха. Прикрыв глаза, он просканировал ауру вошедшего и лишь потом повернулся. Оксана. Девушка стояла на пороге, завернувшись в тонкую простыню. И Крысолов отметил, что ткань, обернувшая тело Оксаны, скорее не прикрывала, а подчеркивала все прелести фигуры юной девы. «Интересно, – подумал Крысолов, – это у большинства женщин генетически или благоприобретенное? Они драпируются в ткань, чтобы эффектно обнажить то, что едва скрывают, чем скрыть то, что могли бы с легкостью обнажить. Хотя не все».

Оксана легко скинула с себя простыню и, на секунду обнажив загорелое тело с четырьмя крошечными треугольниками белой кожи, нырнула под одеяло постели Крысолова. Тот поглядел в ее блестящие глаза.

– И это имеет смысл? – тяжело спросил он. Оксана пожала плечами.

– А во всем должен быть смысл? – спросила девушка, и в ее голосе Крысолов почувствовал слезы. Но на глазах и лице он не увидел их.