Мирдза непонимающе поглядела на нее и присела рядом.

Минут через десять, вкатив сестре еще две полновесные оплеухи, Мирдза наконец добилась от Марты сколь либо связного рассказа о происшедшем. Картинка получалась достаточно неприглядной, но весьма прозаичной. Упомянутый Витька Щеголев, он же Щеголь, был личностью и так довольно тупой и весьма непривлекательный, он еще и раскачался до состояния, о котором весьма метко заметил Задорнов: «даже уши накачаны». Эта самая накаченность еще больше уродовала его внешность, делая этого семнадцатилетнего парня вовсе отталкивающим. Но это все было бы так сяк, не будь у Щеголя старшего братца, бригадира гатчинской группировки. Подражая братцу, Витька копировал повадки «крутых» и верховодил здешней молодежью допризывного возраста.

Увидев Марту, Щеголь, само собой, подкатил к ней. Легкое отношение к деньгам, крутой мотоцикл – Витька считал, что провинциалочка должна пасть к его ногам, точнее – к нему в постель. Марта отшила его, но при этом продолжала крутиться в компании, где он верховодил. Щеголь решил, что напоролся на недотрогу и стоит провести короткую осаду, выразившуюся в катании девушки на мотоцикле, угощении сладостями и дорогим – по местным меркам, конечно, – спиртным, приглашениями съездить в Гатчину в кабак. Марта на мотоцикле каталась, а от остальных предложений со смехом отказывалась.

И Витька не выдержал. Сегодня, когда из-за дождя компания собралась на веранде у Сани Чупахина, единственный родитель которого в очередной раз загремел за мелкую кражу в тюрягу, Щеголь, подвыпив для куражу, полез лапать девушку. И ощутимо получил в морду. Удар оказался не по-женски сильным и свалил незадачливого ухажера на заплеванный пол. Компания встретила это падение смехом, который тут же смолк, едва Щеголь поднялся на ноги. Он набычился, в узких глазах мелькнули багровые огоньки бешенства. Проревев, словно бык: «Убью сучку», Витька махнул рукой толщиной с хорошее бедро. Но двигался он медленно, всяко уж намного медленней даже нетренированного аномала.

От двух ударов Марта легко ушла, а потом ей надоел этот балет. Она сильно пнула Витьку в пах, а когда он согнулся, добавила с двух сторон ладонями по ушам. Щеголь рухнул как подкошенный. Из носа и из ушей у него потекла кровь. Кто-то из парней, что был потрезвее, кинулся к нему. Но Витька не дышал и сердце у него не билось. И Марта поняла, что убила парня. Не рассчитав силы и точности удара, она не попала ладонями по ушам, а основаниями ладоней сломала височные кости, буквально вмяла их во внутрь черепа, в мозг.

Марта согнулась, и ее вывернуло. Она бросилась на крыльцо и еще успела услышать, как кто-то из девчонок прошептал ей вслед: «Ну все, не жить ни ей, ни ее сеструхе. А Краб сегодня на даче». У крыльца девушку снова согнуло в приступе рвоты. Утерев губы рукавом куртки, Марта выпрямилась и бросилась бежать сломя голову.

Мирдза несильно пошлепала сестру по щекам. Вытерла ее лицо полотенцем и встала.

– Собирай сумки и иди, выводи машину, – негромко, но жестко приказала она.

Марта кивнула и встала.

Собрать четыре сумки – все их немногочисленные вещи – было минутным делом. Марта рванулась во двор, к машине, но Мирдза ее придержала. Прислушалась. К дому на большой скорости приближались две машины.

– Пошли, – приказала молодая женщина и передала одну из своих сумок Марте. Опустила руку в тяжелую объемистую сумку, что висела на ее плече. Глухо лязгнул металл.

На крыльцо сестры вышли одновременно с визгом тормозов. Перед воротами остановились вишневая «девятка» и потертый серо-стальной «БМВ». Из машин вывалились человек шесть накачанных мальчиков и устремились к дому. Оружия в их руках не было. Пока не было.

– Иди к машине, – приказала Мирдза, цепко глядя на парней.

– Стоять! – выкрикнул передний, багроволицый квадратный низенький мужичок. Его длинные руки с огромными кистями беспокойно двигались, словно искали, за что бы ухватиться. Судя по характерной внешности, это и был Краб.

– К машине, – снова сухо произнесла Мирдза.

– Стоять, суки! – снова рявкнул Краб. – Изувечу блядей! Убью!

– Убери тачку от ворот, ублюдок, – холодно сказала Мирдза, краем глаза наблюдая за сестрой, которая послушно влезла на водительское место и завела мотор.

– Что-о?! – взревел Краб и сунул руку под куртку.

Сумка с плеча Мирдзы упала на доски крыльца, раздался глухой металлический лязг. Сопровождавшие Краба качки замерли, завороженно глядя в ствол пистолета-пулемета «Хеклер и Кох» МП-5 А-3 с толстой насадкой прибора бесшумной и беспламенной стрельбы. Но Краба уже переклинило, и он не обратил внимания на оружие, выхватил из-за пояса ТТ. Сухо прошуршала короткая очередь, отмеченная только влажными ударами пуль в тело, лязгом механизмов «Хеклер-Коха» да звоном трех гильз, упавших на бетонные плиты садовой дорожки. Сзади тихо взвизгнула Марта.

– Оружие на землю, – коротко скомандовала Мирдза. – Отгоните машины – и забудем этот инцидент, как страшный сон.

На тело Краба, получившего все три пули в грудь, она даже не взглянула. Качки, ставшие вдруг послушными и даже робкими, побросали на мокрую землю свое вооружение – пару все тех же ТТ, выкидные ножи, нунчаки.

– Но… Кореша в больницу бы надо, – несмело произнес кто-то.

Мирдза мотнула головой.

– Ему уже ничего не надо. Отгоняй машину!

Уже миновав Меньково, Мирдза почувствовала, как ее перестало противно и мелко потряхивать. Она сунула в губы сигарету и покосилась на сестру. Та сидела каменным изваянием, напряженно глядя перед собой. Двигались только руки и глаза, беспокойно бегая по дороге и зеркалам заднего обзора.

– Тормози, – устало произнесла Мирдза, – поменяемся местами.

– Разве я плохо веду? – как-то отстраненно поинтересовалась Марта, но машину остановила.

– Нет, – ответила молодая женщина, – просто впереди гонка на большой скорости по трассе. Нам надо в течение двадцати минут оказаться на дороге Колпаны-Мга. Дай бог, чтобы они еще не связались с ментами.