Его не испугал и не смутил тот факт, что он оказался великовозрастным девятнадцатилетним дылдой среди аккуратных, не нюхавших жизни пятнадцатилетних мальчиков и девочек. Он был зол, замкнут и удивительно самососредоточен. Джек шел своей дорогой и был готов к любым шероховатостям и сюрпризам, преподносимых жизнью. Именно в школе начинаются первые осознанные попытки писать: «Истории мальчишки из Фриско» печатаются в школьной газете. Великовозрастный школьник, убирающий после уроков загрязненные помещения этого священного места, начинает мучительно оттачивать стиль. Джек все дальше уходит, просто убегает от предложенных школой программ – то, что предназначено среднему человеку, не подходит безнадежному фанатику. Работая самостоятельно почти с цикличностью вечного двигателя, прерываясь лишь для установленного пятичасового сна, Джек вдруг понял, что такое малопродуктивное учреждение, как школа, становится ненужной обузой. Ему нужны сильные страсти, сильные переживания. Кроме того, ему приходилось еще зарабатывать на жизнь, и не только себе, но и семье.

Но его мир уже начал наполняться спасительным смыслом. Яростно вгрызаясь в книги по двенадцать часов в сутки, Джек за три месяца усвоил двухгодичную школьную программу и успешно сдал экзамены в Калифорнийский университет. Он научился работать ВСЕГДА, поглощая немыслимые объемы информации и молниеносно синтезируя их. Но ему не суждено было закончить высшее учебное заведение – жестокая испепеляющая нужда, начавшийся настоящий голод в его и без того скудно питающейся семье, проблемы со здоровьем слабеющего отчима, которого Джек любил, как родного отца, – все это вырвало страстного юношу из приятных, манящих объятий творческой лихорадки. Ему снова на время пришлось стать рабочей машиной, отдающей все силы за получение куска хлеба. Это Джек уже проходил, и для него было совершенно не важно, удавалось ли ему найти работу кочегара за тридцать долларов в месяц вместо двух уволенных до него, получавших по сорок каждый; или это была подвернувшаяся работенка в прачечной, где за десять часов изнурительной работы он получал один доллар; было ясно одно: он возненавидел рабский труд за кусок хлеба. Ирвинг Стоун указывает, что в этот период Джека одолевали настолько сильные сомнения пробить брешь к высшему социальному слою, безысходность ситуации казалась порой настолько тупиковой, что в его душе периодически появлялись даже мысли о самоубийстве. Но он не зря был борцом по натуре, а сложные перипетии детства сформировали в Джеке чувство непримиримого победителя. Он готов был уступить на время, но не проиграть. Тактическое отступление – еще не поражение.

Джеку срочно нужна была сильная встряска. И снова его гибкий ум нашел выход – он отправился на поиск новых приключений – на этот раз внимание Джека было приковано к Северу. Формально он откликнулся на зов «золотой лихорадки», начавшейся в Америке в связи с нахождением на Аляске сатанинского песка. Но весьма примечательно, что в отличие от предыдущих путешествий теперь Джек сознательно не просто вел путевые заметки, а целенаправленно собирал материал для будущих литературных произведений. О том, что Джеком уже овладела маниакальная страсть привести в действие какое-то смутное внутреннее решение, свидетельствует и тот факт, что он притащил на Север целую кучу книг для их детальной проработки. Это было просто фантастическое решение, учитывая, что каждый грамм веса был страшным, ни с чем не сравнимым бременем на протяжении многих сотен миль – от подножья Чилкутского перевала и до самой столицы старателей – Доусона. Джек продолжал образование и на глухом, оторванном от цивилизации клочке холодной земли, близкой к концу света, вместо того чтобы рыться в земле в попытках найти спасительный желтый песок. С другой стороны, это было еще не идеей, а лишь остервенелыми бросками спринтера по упорядочению своих пока еще разбросанных знаний.

Вернувшись в Окленд без гроша в кармане, со съедающей его молодое здоровье цингой, Джек все же был счастлив, как никогда прежде: в его голове уже сформировались не просто обрывочные впечатления, эмоции и переживания приключений – созрели целые сюжеты конкретных произведений, он вел систематизированные записи и теперь вынашивал планы писать по-настоящему. После «Тайфуна у берегов Японии» прошло уже несколько долгих лет мучительного безденежья, отчаянных проб и поисков, и только теперь Джеку показалось, что он по-настоящему созрел для литературной работы.

Похоже, что именно после путешествия на Аляску Джек Лондон был готов сообщить самому себе, чего же он хочет. Он жаждет писать. Пока еще не ясно, что именно, но писать. Скорее всего, писать то, за что будут больше платить. По собственному признанию Лондона, он прочитал где-то, что минимальная оплата литератора – десять долларов за тысячу слов, а значит, будучи даже скромным литератором, можно иметь около шестисот долларов в месяц. Это устраивало Джека настолько, чтобы он ринулся в бой за успех. В начальный период Джек писал практически все: рассказы, статьи, анекдоты, шутки, очерки, сонеты, баллады, триолеты, песни, легкие водевили и так далее. Последнее лишний раз доказывает, что решение Джека стать литератором было связано с выживанием, а отнюдь не с непреодолимой жаждой творить. Но он уже знал, что способен на творчество, а это было сильное и важное чувство. Корни идеи были очень близки…

Кроме всего прочего, Джек давно уже понял, что мозг – гораздо более важная вещь, чем мышцы, которым он уделял в детстве и юности такое огромное внимание. Да, они кормили его. Но когда в один момент осознаешь, что твои мышцы уже не способны что-либо заработать, остается лишь один путь – на свалку. Мозг же только приобретает настоящий товарный вид к сорока-пятидесяти годам, и это особенно радовало. Джек Лондон твердо решил, что должен стать писателем. Победить или умереть. Третьего не дано – он больше не будет продавать мозоли на своих грубых заскорузлых ладонях. «Если придет слава, пусть будет слава. Если придут деньги, пусть будут деньги» – он определил свою цель. Книги и чуткая, сверхвосприимчивая, почти на грани срыва, психика – основа острого воображения – стали зародышем идеи, для реализации которой Джек бросил всю свою сверхчеловеческую силу воли.

Отто фон Бисмарк

(1 апреля 1815 года – 30 июля 1898 года)

Жизнь создателя Второго рейха Германии, легендарного железного канцлера Отто фон Бисмарка при ее тщательном и детальном рассмотрении предстает перед нами изумительным примером настойчивой и последовательной борьбы, в ходе которой благодаря жесткому верховенству воли человеку удалось завершить длинную цепь неудачных попыток колоссальной победой, позволившей занять видную строку в мировой истории.

Беспристрастный взгляд на успех и стратегию его достижения, вне всяких сомнений, не позволит оставить без внимания рождение и развитие этой столь неординарной личности, человека, еще при жизни ставшего легендой.

Отто фон Бисмарк был четвертым ребенком прусского землевладельца. Тот факт, что двое старших братьев будущего канцлера умерли еще во младенчестве, а его непосредственный предшественник оказался весьма слабым здоровьем, имел немалое влияние на отношение отца и матери к четвертому мальчику и, соответственно, на отношение последнего к самому себе. Отто был не просто любим – с ним связывались надежды родителей, ему была отдана львиная доля родительского внимания и в него вселялась вера в то, что за ним – большое будущее. Именно такое отношение к четвертому сыну способствовало превращению мальчика в непредсказуемого и решительного эгоиста, готового на любой эксцентричный поступок и верящего в собственную непогрешимость. А забегая веред, можно утверждать, что впоследствии это сыграло немалую роль в появлении в зрелые годы у него мысли о собственном мессианстве – пришествии на немецкую землю для ее возвеличивания.