Никогда не видела у Карины такого выражения лица. Ее разом одолели нежность, покой и вина. Она ласково и беспомощно улыбнулась.

— Я сбегала.

Я растерянно на нее уставилась. Секунду назад речь сказала длинную, но исключительно из желания не быть пойманной на утаивании важной информации. В итоге же прямой наводкой попала в чужой секрет.

— А по порядку?

— По порядку… — Карина вздохнула, подняла руку и поводила пальцами по краю стола. — Я после бассейна того, когда уже все устаканилось, вдруг обнаружила, что рядом со мной мужчина. Слишком близко мужчина, и хуже всего, что он меня самой обычной видел: без косметики, с больными ногами. Я в азарте боя просто не заметила, что не ставлю границ для него. Вер, я в жизни так не паниковала. Резко прекратила отвечать на его звонки, а приехал — не открыла. Как школьница, честное слово.

— И он перестал звонить и приходить, — догадалась я.

Карина кивнула.

— Перестал, как только из-за двери сказала, что ничего со мной не случилось, и я просто не хочу его видеть. Он-то перестал, а у меня ломка началась. Помнишь период, когда я не могла с работы никак уйти?

— Помню.

— Ну, вот это я не «не могла», это не хотела. Плохо помню, что вечерами одна делала. Короче, здравствуй, депрессия, я так скучала. Неделю так убила, пока этот чудак средь бела дня пьяный не заявился ко мне на работу. Мимо охраны как-то прошел, он сам не знает точно как, говорит, там вроде никого не было. На весь офис требовал объяснить, что с ним не так. Ты смеешься, а я себе тогда не поверила. Он, дурень, решил, что я еще с кем-то встречаюсь.

Кариша снова ласково улыбнулась.

— Я тогда не рассердилась, испугалась только, его на улицу вывела. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Наехал на меня, да еще злобно так. Говорит, такие, как ты, живут за счет мужиков. Еще пару вещей выдал в том же духе, совсем неприятных…

— И ты его побила, — спрогнозировала я реакцию подруги.

Она засмеялась.

— Не угадала! Разревелась я. Неделя предыдущая сказалась. Вместо того, чтоб разозлиться, я позорно обиделась. Себя стало жалко до слез. Жорик аж побледнел и протрезвел. Вот так и стояли мы на парковке: он меня обнимает и нелепые извинения в три этажа строит, а я реву навзрыд. Под конец всей этой эпопеи несчастным голосом карты раскрыл. Оказалось, Вер, что я чертовски красивая и умная, и еще много чего, и для меня надо быть, как минимум, в половину таким же. Он, чудак, ждал с самого начала, что я его брошу, и не удивился, когда перестала отвечать на звонки.

— И?

— Что «и»?

— И дальше? Чем дело на парковке закончилось?

Карина пожала плечами:

— Ничем особенным. Сказала, правду. Во-первых, что боюсь предательства и никого к себе не подпускаю. Во-вторых, что он дурак.

— Радикально.

— А кто б говорил! — кажется, Карочка начала приходить в себя.

— Ну, вот и славно. Не одна я такая двинутая.

— Не стоит благодарностей. Значит, не хочешь говорить, что в нем такого особенного?

— Не то чтобы не хочу, не могу пока, — решила я быть абсолютно честной. — Ты не обижайся.

— И не собиралась. Там с парнем что-то, да? Мужик, судя по твоей реакции на него, — загляденье. Загляденье в одиночестве не ходит без веской причины. И вдруг тебя подпускает, значит, веская причина нейтрализовалась. Ты, судя по твоим рассказам, общий язык с кидом нашла. Я в теме?

— Очень.

— Тогда продолжу развивать мысль. Найти общий язык с ребенком задача не настолько сложная. До тебя бы с ней справились точно. А раз не справились, значит, там какая-то сложность, — Карина стала совсем серьезной. — Вер, у него же не рак какой-нибудь?

— Нет! — сама перепугалась я. — Ничего подобного. Нет.

— Ну, и слава богу, — подруга облегченно выдохнула. — А то у меня вчера, когда сообразила, аж сердце в пятки ушло.

— Нет. Не грузись. Ты лучше скажи, куда тебя повезут?

— Меня-то? На родину товарища Буонапарте.

— Ого, — восхитилась я. — Там живет романтика?

— Не знаю, — Карина пожала плечами. — Я впервые расслабилась, поэтому не спрашиваю. Понятия не имею, что он задумал, и самое занятное, что мне это начало нравится.

— Когда отбываете?

— Завтра. За тебя волноваться?

— Не стоит, — я отмахнулась. — И чтоб ты заметила, тебе звонят. Экран моргает.

Карина вздрогнула и мгновенно ответила на вызов. Поминали Жоржа, вот и получайте, дамочки. Он прямо тут, за окнами кафетерия, требует внимания законной супруги. Супруга, конечно, строптивость для приличия проявила, но я-то знала, что ей эта строптивость в тягость, потому отпустила предательницу с миром.

Кто для нее я, и кто он? Не зря ведь мы когда-то давно договор заключили о взаимном недопущении друг друга до своих мужчин. Это она Света видела не раз — так сложилось, а Жорика мне официально не представляла больше полгода. И сейчас если я попытаюсь моргнуть глазом ее суженому, хоть намек на флирт выдать, она меня живьем закопает. То же самое относительно нее и Света с моей стороны. Кто-то, наверное, скажет, что это не настоящая дружба. Что настоящая дружба преодолевает все. Что ж, у каждого свои убеждения, — отвечу я.

Преодолевает все. Такой восхитительно идеальный возвышенный образ, такой сказочный, такой сладкий… Жаль, что нереальный. А наша дружба вполне реальная. Кривая, косая, с оговорками, зато реальная. Мы честно скрываем друг от друга самое сокровенное, честно не уступаем друг другу понравившихся мужчин, честно не раскидываем взаимных комплиментов. Ни пижамных вечеринок, ни совместных походов в спа, ни парного гардеробного пасьянса. Она — это она, я — это я. В чем-то разные, в чем-то схожие друзья, мы во всем порознь. Как не бывает двух хозяек на одной кухне, так не бывает двух подруг на одной охотничьей территории.

Рассчитавшись, я отправилась обратно в школу. Там как раз положенный всем сотрудникам обед в школьной столовой к концу подходил. Обед классический: первое, второе, чай и булка. Все на высоте, очень вкусно, и я часто пользуюсь этой замечтательной привилегией, но иногда меня тянет к изменам. Прямо, как сегодня. Во-первых, кофе в школе в принципе не водится, а я без него никуда, во-вторых, на привилегию стекается весь рабочий коллектив, а это тихий ужас. По отдельности нормальные люди образованные, убежденные. Все вместе — клуб вязания и феминизма. Проще говоря, толпа женщин, обсуждающих все и вся, плюс пара-тройка мужчин, которых обхаживают, как королей, плюс я, из которой упорно вытягивают подробности личной жизни. Меня порой терзает смутное сомнение, что Люсинда вегетарианкой заделалась только по причине не посещать столовую.

Алевтина Васильевна по-матерински улыбнулась из-за стойки и подмигнула:

— Как там подруга?

— Хорошо.

Я скованно заулыбалась в ответ. Конечно, знаю, куда отправится диалог. У нас с Васильевной, суровым школьным вахтером, любой диалог уходит в одно русло:

— Каково ей замужем?

— Не знаю, я не спрашивала.

— Ну-у, — пожилая женщина всплеснула руками. — Как так-то? Спроси. Сама-то замуж еще не собралась?

Я отрицательно покачала головой:

— Нет. Совсем не тянет.

Ну, вот, а теперь мне в энный раз начнут сватать любимого племянника. Алевтина, женщина милая, добрая, забавная, почему-то решила, что я идеально подхожу сыну ее сестры, сорокалетнему неженатому мальчику. Я о нем за последние полгода много узнала: высокий, русый красавец тридцати девяти лет любит выращивать цветы, отгадывать кроссворды, рыбачить, посещать музеи, что-то там еще, запамятовала. В настойчивости и смекалке Васильевне не откажешь. Фотографию красавца ни разу не показала, про зарплату и место работы не заикнулась, про истинные причины неженатости тоже молчит. Не встретил ту самую, мол.

Привет, сорокалетний девственник.

За такие измышления женщин стервами называют. Что ж, я — стерва, и сегодня стерву спас звонок.

— Уже обеденный перерыв прошел?! — запричитала я. — Все, я побежала. Вам удачно спровадить факультативщиков.