Из аэропорта они поехали прямиком в Пти Пале, где собралось столько посетителей, что они не без труда пробрались в залы Магритта. «Их» выставка имела большой успех. Критики в газетах отзывались о ней восторженно, швейцарское и французское телевидение дали большие репортажи о ее открытии. Все это очень радовало Филиппа, он несколько раз обошел все залы, где висели картины Магритта, которые еще совсем недавно стояли у стен в запаснике. Держа за руки Филиппа и Сержа, Клод сказала:
— Неплохо получилось, да?
«В понедельник, — вспоминал Филипп, — мы с Клод заехали к Давиду Левину, посоветовались с ним, серебряных дел мастером с улицы дю Солель-Левант; а ужинать поехали в «Библиотеку», где нас обслуживал предупредительный бармен Робер, а светловолосый Жорж не играл на этот раз «Pennies from Heaven», и сидели мы не в нише под Генрихом VIII, а в другой, под портретом Альберта Эйнштейна, и пили мы не коктейль «В постели», а виски. Оба мы танцевали с Клод, а Жорж играл мелодии старых песен и тихонько напевал.
Перед дверью дома Клод Серж попрощался, а мы с ней поднялись на лифте к ней».
— Эй, Филипп!
Он вздрогнул.
— Что это с тобой? — спросил Серж. — Леди обратилась к тебе, а ты…
Филипп перевел взгляд на Клод.
— Прошу прощения, я…
— Ничего, — сказала она. — Ничего страшного, Филипп. Я только поинтересовалась, не забыл ли ты свои галстуки.
— Разве я посмел бы? — развел руками Филипп. — Ведь мы решили завтра принарядиться в честь дня рождения Сержа. У меня их целых три, два красных и черный. Только завязывать их я не умею. Не получается у меня, и все тут.
— Ничего, ребята, ваша маман завяжет вам галстуки, — пошутила Клод. — Что бы вы без меня делали?
— Погибли бы, — откликнулся Серж. — Или убили бы друг друга. Сразу, без промедления.
— Нет, повесились бы, — сказал Филипп.
— Или повесили бы — один другого, — поправил его Серж.
— Приятные вещи и слушать приятно, — подытожила Клод.
«Вилль де Женев» пристал в Нионе, потом пересек все Женевское озеро и подошел к пристани в Ивуаре.
— Мадам Фалькон! — выкрикивал человек на набережной в Ивуаре, стоявший под высокой мачтой со светящимися лампочками. — Мадам Фалькон!
Она разглядела в тумане месье Жакье, хозяина отеля «Старинный приют»; рядом с ним стоял его служащий с грузовой тележкой.
— Я здесь! — откликнулась Клод. — Хорошо, что вы приехали за нами, у нас много багажа.
Они поставили на тележку чемоданы, а сверху с особой осторожностью — большую коробку.
У месье Жакье кожа на лице задубела от ветров и была покрыта бесчисленными морщинами. Клод представила его Сержу. Филиппа представлять было незачем, он сюда уже приезжал. А Серж в Ивуаре впервые.
«Вилль де Женев» издал прощальный гудок и осторожно отчалил. Волны бились о берег, и у Клод вырвался крик радости.
— Мой лебедь! — воскликнула она. — Смотрите! Я знала, что он захочет поздороваться со мной.
И действительно, к берегу подплыл лебедь, может быть, тот самый, которому Клод летом, когда они с Филиппом уезжали из Ивуара, сказала:
— Я вернусь!
Он стоит на влажном песке на берегу и смотрит в сторону Клод.
— Здравствуй, мой верный друг! — приветствует его Клод, подходит к нему поближе, и он позволяет ей погладить себя. — Месье Жакье говорит, что этот лебедь — дама, и зовут ее в деревне Джульеттой, а ее постоянного друга зовут Ромео.
— Это самая знаменитая пара пернатых у нас, — объясняет месье Жакье. — Ромео очень пуглив, он стоит вон там, у плакучей ивы, видите? Он почти никогда из воды не выходит, зато Джульетта очень доверчива к людям, которые ей симпатичны. Он никому не позволяет ни погладить себя, ни угостить чем-нибудь, а она, наша красавица, себе в этом не отказывает; из того, что ей перепадает, она половину относит своему супругу. Они будут вместе до смерти одного из них, так у лебедей заведено. Ну, это-то вам известно.
— Малышка Джульетта, — говорит Клод, поглаживая лебедя по шее. — Когда я увидела тебя впервые, я сразу догадалась, что ты будешь верна своему избраннику до самой смерти, потому что ты любишь его; я привезла тебе кое-что вкусненькое, тебе обязательно должно понравиться. — Она достает пакет со свежими листьями салата и кормит Джульетту; оставшиеся листья она бросает в воду, говоря: — А эти для твоего Ромео.
И действительно, Джульетта берет из воды столько листьев, сколько может, и беззвучно скользит по воде к своему супругу, который ждет ее с открытым клювом.
— За остальными она еще вернется! — говорит Клод.
Они проходят ворота, а потом поднимаются по крутой дороге, и теперь игра красок становится еле уловимой, потому что освещенные окна старых домов, где стоят ящики с белыми, красными, синими и желтыми цветами, занавешены клочковатым туманом. Цветами поросли и стены домов, они тянутся к свету изо всех щелей между камнями, из которых сложены стены, и этот туман, то наползающий, а то рассеивающийся, превращает все видимое в некое подобие сна наяву.
Тут и там в ящиках с цветами сидят кошки, их силуэты тоже как бы колышутся в тумане, и даже булыжники, которыми вымощена дорога, словно пританцовывают в тумане вместе с цветами, пробившимися в промежутках между ними. Серж останавливается и говорит:
— Это другой мир. Твой мир, Клод.
— Теперь ты понимаешь, почему я сказала, что мы обязательно должны отметить твой день рождения здесь, как только я услышала, что туманы уже спустились. Да, Серж?
И Серж молча кивает, он, как и Филипп, очарован новым для себя миром, миром Клод.
— Сейчас гостей мало, месье Жакье? — спрашивает Клод.
— Кроме вас — никого, — отвечает он. — Весь мой дом в вашем распоряжении, мадам. Все гостиницы пустуют, когда у нас туманы, даже на день и то никто не приезжает.
И вот они в отеле «Старинный приют». Месье Жакье говорит, что предоставил им самые лучшие комнаты. Он отдает гостям учтивый поклон и желает им здоровья, счастья и мира — так здесь обычно приветствуют тех, кто остается в доме на ночлег.
14
Комнаты, которые предоставил им месье Жакье, оказались очень просторными. Окна выходили в сторону озера, но, к сожалению, отсюда его не было видно. Мебель в номерах старая, ею обставили отель еще во времена отца месье Жакье. В зимнее время эти комнаты, одна из которых на первом, а другая на втором этаже, отапливаются печами, дрова и угольные брикеты для них подаются из коридоров. В обе комнаты месье Жакье перед приездом гостей велел поставить вазы с цветами. Везде горел верхний свет.
— Так, — сказала Клод, когда он ушел, — для начала разберем вещи, помоемся с дороги — не забудьте почистить зубы! — и в час дня пообедаем.
— В такую рань? — удивился Филипп.
— Да, пообедаем, — сказал Клод, по-матерински погладив его по щеке. — Сейчас у нас половина первого. Или тебе хочется для начала выспаться, потому что ты считаешь, что дневной сон особенно бодрит?
— Нет, я как-то растерялся, — сказал Филипп. — В таком тумане не удивительно растеряться.
— И то правда, — поддержал его Серж. Затем он отправился в свою комнату на втором этаже.
После обеда они гуляли по окутанному туманом Ивуару.
— Наденьте плащи, — предупредила их Клод. — Будет прохладно и сыро.
Сама она в синем кашемировом пальто, а мужчины действительно в плащах, Серж в черном, а Филипп в бежевом, очень светлом.
Они блуждают по узким улочкам и площадям Ивуара; и если, когда они только приехали, в густом тумане перед ними кружились самые разные цветы, то теперь пустые проемы в руинах крепостных стен напоминали им огромных черных львов, волков и медведей, страшных с виду и очень опасных. Они прошли в каменные ворота крепости, сейчас почти невидимой, и с любопытством осмотрели в узеньких горбатых переулках лавки местных торговцев и магазинчики сувениров, где в витринах выставлено много поделок резчиков по дереву. Двери лавок и магазинчиков открыты настежь, и поскольку повсюду горит электричество, снова начинается танец радужных красок в тумане, который постоянно сгущается. Потом Клод ведет их в «Лабиринт пяти чувств», где на длинных проводах медленно покачиваются электрические лампочки: этот сад со множеством клумб и густыми кустами высотой не меньше трех метров напоминает декорации к фильму, где один кадр как бы накладывается на другой, отчего краски меняются, как в калейдоскопе, которого пока нет и которого никогда не будет. Они ходят по дорожкам между высоченными подстриженными кустами, теряют всякую ориентацию и начинают окликать друг друга, сначала смеясь при этом, а потом уже с тревогой; Клод с Филиппом приходится довольно долго искать заблудившегося Сержа, и проходит еще порядочно времени, пока они выбираются из зеленого лабиринта.