— Сэр Френсис, вы посылаете меня на небо!

Финч был высокого роста, атлетического сложения. Тем не менее он не обладал хорошим здоровьем. И когда ему, как и всем участникам экспедиции, пришлось обратиться к врачу, он был забракован. Это явилось тяжелым ударом для него, хотя в следующем году, он уже смог присоединиться к экспедиции.

Чтобы заменить Финча, предприняли спешные поиски, и Мэллори предложил своего школьного товарища и компаньона по горным экскурсиям м-ра Бэллока. Он состоял на службе в консульстве. Чтобы получить разрешение на его участие в экспедиции, обратились с ходатайством к лорду Керзону, в то время стоявшему во главе министерства иностранных дел. И Бэллок, получив отпуск, смог присоединиться к экспедиции. Этот был более сильного и плотного сложения, чем Мэллори и Финч. В школе он с успехом участвовал в бегах на большие дистанции и обладал выносливостью. Он имел спокойный характер и способность спать при всяких условиях.

Как натуралист и военный врач, был очень желательным человеком в экспедиции А. Ф. Р. Уолластон. Его давно уже знали как исследователя Новой Гвинеи, Рувензори и других мест. Это был хороший альпинист, наблюдательный естественник, прекрасный товарищ. Кроме того, он умел хорошо ладить с местным населением.

К экспедиции присоединились еще д-р Келлас, майор Морсхэд и капитан Уиллер.

До этого времени Келлас совершил несколько экспедиций в Сикким и другие части Гималаев. Он был профессором химии и в течение нескольких лет изучал применение кислорода при подъемах на большие высоты. Его особенностью являлась способность с головой уходить во всякую работу. В предыдущее лето он поднялся до высоты 7010 метров.

Морсхэд был известен своими исследованиями по течению реки Брамапутры, там, где она прорезывает Гималаи. Он и Уиллер принадлежали к выдающимся специалистам по составлению карт Эвереста и его окрестностей. Однако у Морсхэда не было технической подготовки и опыта подъемов в горах выше снеговой линии, что так существенно необходимо настоящим альпинистам.

Таким образом экспедиция составилась из следующих лиц: Гарольд, Рибурн, Жорж Мэллори, Беллок, Уолластон, д-р Келлас, майор Морсхэд и капитан Уиллер. Начальником ее избрали полковника Говарда Бэри. Он не был альпинистом в том смысле, которое придается этому слову в Клубе альпинистов, но только «дилетантом». Он много охотился в Альпах и Гималаях, а главное, что необходимо для начальника экспедиции, умел создавать хорошие отношения с туземцами и мог гарантировать переход через Тибет без всяких осложнений.

Во время формирования отряда получались бесчисленные предложения от целого ряда лиц с просьбой включить их в экспедицию. Почти со всех концов света писали о том, что готовы пойти на какую угодно роль. Некоторые из этих обращений были прямо курьезны и очень хорошо вскрывали претензии и ограниченность самих кандидатов. Некоторые письма, несомненно, были искренни и обнаруживали большое влечение к смелым предприятиям. Однако авторы всех их стушевывались перед такими людьми, как Мэллори и Финч. Нетренированные и неопытные, хотя бы и смелые, они не имели даже призрачных шансов на успех по сравнению с настоящими альпинистами.

Приближался, наконец, момент отправления экспедиции. Это была самая выдающаяся по личному составу и снаряжению экспедиция, которая когда-либо отправлялась в Гималаи. Она привлекала всеобщее внимание и сочувствие. Отъезд ее сопровождался лучшими пожеланиями со всех сторон.

ОТЪЕЗД

Мысль об Эвересте овладела всем существом Мэллори. Теперь в нем трудно было узнать человека, который так бесстрастно принял приглашение участвовать в экспедиции. Радость великой борьбы за успех охватила его. Создавалась волнующая атмосфера большого дела, которая начинала возбуждать. И тогда в глубине души Мэллори появилась мечта о том, что, может быть, даже в это лето ему удастся победить Эверест. Кто знает? Возможно, что подъем окажется легче, чем ожидают. Верхняя часть горы, которую знали до сих пор, выглядела легкой для подъема. И если бы склоны ее, ниже той границы, которую уже видели, оказались также доступными, почему в таком случае ему не достигнуть вершины в этот же самый сезон? Инструкция Географического общества и Клуба альпинистов не исключала такой попытки. Главная задача экспедиции определялась как рекогносцировка для отыскания лучшего направления к вершине. Но если бы действительно удалось найти удобный путь, почему тогда не попытаться взойти на Эверест?

Это была одна их тех затаенных надежд, которая поддерживала и организаторов, и руководителей, и самих участников восхождения в их трудной и порою скучной подготовительной работе. Она же бодрила их, когда они думали об опасностях, о крайнем напряжении и тяжелых физических усилиях, ожидающих их впереди. Надежды всегда зовут за пределы реальных возможностей. Кроме того, всем им хотелось сделать больше того, что им поручили. Но никто из них не говорил вслух о своих мечтах, боясь возможных насмешек. Они хранили их в глубине души.

Предстоял далекий путь от Лондона до Эвереста - 6095 километров по полету птиц. Но для экспедиции он был еще длиннее. Она проследовала через Францию, Средиземное и Красное моря, дальше через Индийский океан, потом пересекла Индию от Бомбея до Калькутты и, наконец, пришла в Дарджилинг - ее сборный пункт.

Рибурн приехал туда раньше Мэллори, чтобы набрать носильщиков. Вербовка носильщиков заранее была характерной чертой для этой экспедиции. Примененный прием рекомендовал генерал Брус. До сих пор все экспедиции в Гималаи зависели от жителей высокогорных деревень, так как только ими пользовались в качестве носильщиков. Обычно в этих деревнях брали мужчин и понуждали их нести груз. Порою это удавалось, но не всегда. Способ этот давал хорошие результаты при небольших восхождениях. Но он был бы практически неудобен для большой экспедиции на Эверест: путешественники находились бы в полной зависимости от тибетцев; возможно даже, что никто из последних не отважился бы идти на те опасности и крайнее утомление, которые ожидали их при подъеме.

Идея Бруса заключалась в том, чтобы заранее в окрестностях Дарджилинга набрать приспособленных к горным подъемам, охотно идущих в экспедицию людей и выбрать из них около сорока человек, самых лучших носильщиков. Необходимо было внушить им дух солидарности, использовать их склонность к приключениям, связанным с риском, известную долю честолюбия, так как в этом походе они могли создать себе имя. Им нужно было дать хорошее жалование, стол и снаряжение, а также дисциплинировать их, чтобы при их детски неустойчивом характере экспедиция не рисковала своим успехом.

В этой части Гималаев среди местных жителей много смелых, мужественных людей. Правда, по собственному побуждению они редко проявляют эти свои качества, но они достаточно смелы там, где приходится рисковать, если только кто-нибудь руководит ими.

Племя Шерпас в восточном Китае, Ботиас в окрестностях Дарджилинга и тибетцы в Сиккиме принадлежат к таким людям. Из всех них можно сформировать прекрасный отряд, так как все они с юности привыкли носить грузы высоко в горы, иногда даже до 5500 - 5800 метров.

В начале мая в Дарджилинг постепенно собрались участники экспедиции и носильщики. Сюда же прибыло снаряжение и запасы, в которые вошли и продукты, закупленные на месте, как чай, сахар, мука и картофель. Лорд Рональдсхей, тогда правитель Бенгалии, принял путешественников и оказал им всяческое содействие.

Природа Дарджилинга очень красива; возможно, что во всем мире нет места прекраснее его. Из разных стран сюда приезжают путешественники, чтобы увидеть прославленную вершину Кангченюнга, высотою в 8580 метров, отстоящую отсюда всего лишь на 61 километр. Сам Дарджилинг расположен на высоте 2130 метров над уровнем моря; со всех сторон его окружают леса из дуба, магнолий, рододендронов, лавров и сикимор. И сквозь деревья этого леса внизу перед путешественником открываются луговые горные склоны, спускающиеся к реке Ранжет, которая течет здесь всего на 300 метров выше уровня моря; а за этой рекой ярус за ярусом, все выше и выше, встают хребты, одетые лесом, как бы кутаясь в пурпурном газе, темнеющие по мере того, как они приближаются к линии вечных снегов. И над всем этим выступает вечно снежная вершина Кангченюнга, такая чистая и эфирная, что кажется, будто она - часть самого неба.