Могли испортиться, разумеется, аппараты для кислорода, и тогда их скорость уменьшилась бы до скорости Нортона и Сомервелля. Но, по мнению Оделля, остановка в снабжении кислородом не могла привести их к полной потере сил. Он сам прошел через такое же положение, когда на пути от 5-го к 6-му лагерю на высоте 7925 метров отказался от употребления кислорода, продолжал дальше подъем и возвратился, уже не прибегая к нему. Мэллори и Ирвин вообще мало употребляли кислород; предварительно перед подъемом они провели довольно много времени на значительной высоте, именно 6400 метров, чтобы достаточно акклиматизироваться и не ослабеть в случае недостатка кислорода.

Другие причины, которые могли бы помешать им подняться на вершину, относятся только к случайностям. Не исключается, конечно, возможность падения даже для наиболее опытных альпинистов. По наблюдению Оделля, скалы вблизи того места, где он видел их в последний раз, представляли большую опасность в этом отношении: достаточно было поскользнуться одному из двух, связанных вместе веревкой, чтобы это повлекло за собой гибель обоих. И это особенно легко могло случиться именно при таких условиях, как в тот день, когда наклоненные плиты были покрыты толстым слоем мелкого снега.

Все эти причины, взятые вместе, или некоторые из них могли помешать Мэллори и Ирвину взойти на вершину. Возможно также, что они не встретили препятствий на своем пути и они благополучно взошли на вершину, но что-то помешало им возвратиться в 6-й лагерь, и на обратном пути с ними могло случиться несчастье. Нортон и все остальные, за исключением Оделля, предполагали, что они погибли, упав именно на обратном пути, и это более правдоподобно, так как к этому времени они были уже изнурены, торопились и, может быть, были менее осторожными, находясь под впечатлением своей победы, чем на пути вверх.

Мэллори и Ирвин могли подняться на вершину позднее четырех часов. Допустим даже, как это думает Нортон, что Мэллори определенно решил, что он, как руководитель партии, на котором лежит вся ответственность, обязан «возвратиться назад, несмотря на близость вершины, чтобы вполне обеспечить надежное возвращение».

«Несмотря на близость вершины!» Но разве Мэллори мог сознательно учесть ее притягательную силу? Он хорошо знал, как Эверест отталкивает. Но разве он представлял реально, как он влечет к себе? Оценивал ли он собственную восприимчивость к очарованию вершины вблизи нее? Предположим, что он действительно находился на последней пирамиде; допустим, что до вершины оставалось всего 60 метров в высоту и меньше 200 метров пути и что часы его показывали четыре. Мог ли он немедленно положить их в карман и повернуть обратно? И если бы он сам обладал сверхчеловеческим самообладанием, то имел ли бы его младший спутник Ирвин? Разве не мог Ирвин сказать: «Мне все равно, что бы ни случилось. Я иду, чтобы участвовать в победе над вершиной». И мог ли Мэллори в таком случае сдерживаться дальше? Разве не уступил бы он с радостным удовлетворением?

С этой точкой зрения согласятся многие; ее разделяет и Оделль. Он сам пережил очарование вершины, и ему казалось, что его друзья также должны быть очарованы ею. «Действительно, - говорит он о Мэллори, - желание победить могло быть в нем чрезвычайно сильно. Знание своей собственной выносливости, а также и его спутника, могло побудить его заплатить дорогой ценой за вершину… И кто из нас, кому удавалось в бурю одержать победу над некоторыми гигантами Альпов или в таких же условиях состязаться в быстроте с наступающей темнотой, мог бы повернуть обратно в тот момент, когда такая победа, такой триумф человеческих усилий был почти в руках».

Оделль думает с большой уверенностью, что Мэллори и Ирвин выполнили свою задачу - достигли вершины, но на возвратном пути были захвачены ночью.

Но возникает вопрос: почему они не прибегли к световым сигналам, которые у них имелись? Может быть они забыли о них, или не подумали об их применении или, что более вероятно, из рыцарских чувств удержались от сигнализации: они хорошо знали, что сигнал может только вызвать Оделля с Северного перевала, заставить его подняться во второй раз к 8200 метрам и, сверх того, привести к неминуемой смерти. Никто не мог подняться уже к ним вовремя и оказать помощь. Никто, — там вверху они проявили величайшее усилие, и можно быть уверенным, что они сделали все, что могли. И с этим сознанием они умерли.

Где и когда они погибли, мы не знаем. Там остались они лежать навсегда в руках Эвереста, на 3000 метров выше тех мест, где вообще лежали до сих пор умершие люди. Эверест победил их тело. Но дух их остался живым. Отныне ни один человек не поднимется на гималайские вершины, не вспомнив Мэллори и Ирвина.

Отдание чести погибшим

Известие о трагической смерти альпинистов быстро разнеслось по всему миру и всюду вызвало участие. Вначале полагали, что с ними произошел несчастный случай, так как в первый момент Нортон прислал только короткую телеграмму, а более длинная с подробным изложением событий пришла позднее. Никто еще не знал о последней попытке, которую сделали, чтобы достигнуть вершины. И все думали, что Мэллори и Ирвин погибли от какого-то несчастного случая на пути к вершине, может быть, на этом опасном Северном перевале.

И все испытали некоторое чувство облегчения, почти триумфа, когда получилась подробная телеграмма Нортона, сообщающая о том, что погибшие почти достигли вершины и что он сам и Сомервелль поднялись до 8 500 метров и даже несколько выше. Выяснилось, что Мэллори и Ирвин недаром отдали свою жизнь: ими сделаны замечательные достижения.

После возвращения экспедиции 17 октября состоялось объединенное заседание Географического общества и Клуба альпинистов, под председательством прежнего президента лорда Рональдшей в зале Альберта; генерал Брус, Нортон, Оделль и Джоффрей Брус произнесли речи. Зал был переполнен до последней степени; все пришли отдать дань восхищения и уважения погибшим альпинистам и почтить их память вставанием?

Так Англия отдала честь своим сыновьям. Мэллори был только лектором в Кембридже, а Ирвин только еще готовился к ученой степени в Оксфорде.

Но их имена будут памятны навсегда.

Вершина будет побеждена

Подойдя так близко к вершине в 1924 г., экспедиция доказала, что подъем на высочайшую в мире гору является возможным. Гора не представляет физически непреодолимых препятствий, и человек доказал, что подняться даже на величайшие высоты Эвереста в его возможностях. Почему не остановиться на этом? Полученные данные удовлетворили известные запросы науки. Не следует ли отказаться от дальнейших усилий?

Как бы ни ответил разум на этот вопрос, что бы ни сказала осторожность, душа человека выразительно скажет: «Нет». Нельзя отказаться от новых попыток. Знания не составляют в жизни всего. Наука может быть удовлетворена, но запросы человеческой души - нет. Именно они, а не наука вызвали экспедицию к жизни. И человек не удовлетворится, пока поставленная задача не будет им разрешена полностью.

Если кто-нибудь имеет право произнести фатальное слово - «отказаться», то только те, кто был вблизи вершины, кто знает весь риск и страшное изнеможение, кто перестрадал утрату своих товарищей. Но эти самые люди с еще свежим страшным опытом, они первые сказали: «Попытаемся снова». Отказаться для них немыслимо. На обратном пути с Эвереста они телеграфировали, настойчиво указывая на то, что должна быть сделана новая попытка. Преданность к их умершим товарищам требовала этого. И по пути в Индию они вполне сознательно несколько раз собирались и записывали результаты приобретенного опыта во всех деталях для лучшего успеха ближайшей экспедиции. На некоторое время приготовления, которые имел в виду Комитет Эвереста для четвертой экспедиции, были приостановлены вследствие трудности получить разрешение от тибетского правительства. Мудрые тибетцы полагают, что сам по себе подъем на гору не может являться действительной целью таких огромных ежегодных экспедиций из Англии, всегда руководимых генералами и полковниками, никогда не достигающих вершины и все время стремящихся обойти вокруг вершину и заглянуть в Непал. И кроме того, по мнению тибетцев, что бы англичане там, на горе ни делали, богам это fie нравится, так как уже тринадцать поднимающихся были убиты рукой богов. Лучше отказаться от дальнейших разрешений, чем рисковать политическими неприятностями или гневом богов, обитающих на горе. На этот раз получить разрешение от тибетцев будет довольно трудно.