— Пошли, — сказал Лэнгдон. — Надо добраться до «бофорса».
Мы вскарабкались по склону и направились на север по кромке холма. На бегу я спросил Лэнгдона, что заставило сержанта вытащить пистолет.
— Он сказал, что выполняет распоряжение Уинтона, — ответил Лэнгдон. — Хотели-де попробовать, годится ли дым для защиты аэродрома при массированном налете. Я попросил показать приказ, а когда он заявил, что команда была устная, велел грузить баллоны обратно в машину и возвращаться в штаб базы за письменным разрешением. Малость поспорили, ну, я и намекнул, что подозреваю неладное. Тут он себя и выдал.
Нам уже была видна пятая позиция; тонкое дуло «бофорса» торчало над бруствером из мешков с песком, внутри окопа двигались фигуры в касках, другие номера расчета в полном обмундировании стояли у своего барака. Окоп находился на самой кромке холма, почти прямо под ним стоял один из грузовиков, а еще один виднелся возле проволоки ярдах в семистах дальше к северу.
Когда мы добежали до окопа, командир расчета сидел «на телефоне».
— Сержант Гест… — Попытка Лэнгдона прервать разговор была пресечена взмахом руки, означавшим «молчи!». Лэнгдон подошел к сержанту и похлопал его по плечу. Тот раздраженно обернулся.
— Тихо, — прошипел он, — важные сведения. На рассвете ожидается вторжение.
— Знаю, знаю… Это один из моих парней звонит в штаб. Положи трубку и послушай, что я скажу.
Гест передал трубку своему капралу.
— Что значит «один из твоих парней»? Что происходит? Тут стреляли…
— Это мы, — перебил Лэнгдон и в нескольких словах обрисовал положение. Объяснив, зачем мы пришли, он предложил обстрелять из «бофорса» грузовики.
— Без разрешения командующего не могу, — ответил Гест. — Откуда мне знать, может, это на самом деле машины ВВС?
— Вот что, ты пока вели своим снять несколько мешков с песком, чтобы можно было прицелиться в грузовики, а мы тем временем все обсудим, — предложил Лэнгдон.
Пока разбирали бруствер, мы с горем пополам убедили сержанта в необходимости открыть огонь по грузовику, после чего он с огромной неохотой дал команду зарядить и навести пушку на стоявшую внизу машину. Все это ему нисколько не нравилось, и, должен признаться, я не мог осуждать его за это. О происходящем сержант знал только с наших слов. Думаю, он бы так ничего и не предпринял, если бы не видел своими глазами плотное дымное покрывало, наползавшее с юга из-за кромки холма и окутывавшее летное поле.
— Эх, — проговорил он наконец, — была не была… Наводчики, по местам! Заряжай. Цель — грузовик ВВС. Вертикаль — ноль, горизонталь — ноль!
— Есть, есть! — откликнулись оба наводчика.
— Режим автоматический. Одна очередь. Огонь!
Окоп задрожал от внезапного грохота пушки, из дульного тормоза вырвалось пламя, ствол задергался в такт выстрелам. Трассирующие снаряды, похожие на огненные апельсинчики, пронзили воздух, устремляясь к цели вдогонку друг за дружкой. Угодив в грузовик точно посреди кузова, они разорвались с глухими хлопками. Пять выстрелов — и грузовик рассыпался, превратившись в огромный вал дыма. Скатываясь с разбитых бортов машины, вал сразу же лип к земле, вползая по склону холма.
— Клянусь богом, Лэнгдон, ты прав! — взволнованно крикнул Гест. — Это дым!
— Бей по второму грузовику! — гаркнул Лэнгдон. — Сейчас нас накроет!
Пушка повернулась влево. Снова пришлось снимать с бруствера мешки, чтобы наводчики могли прицелиться. Дым клубился и полз вверх по склону — плотный, черный, зловещий. Его клочья уже скрывали верхушку холма; на юге между нами и капониром, возле которого мы напали на первый грузовик, встала плотная завеса. Остальная масса дыма должна была пройти стороной, но бахрома этого страшного облака была уже в нескольких ярдах от нас, когда наводчики доложили, что цель поймана. Еще мгновение — и «бофорс» заговорил снова. Его голос был похож на ровный сердитый бой там-тама где-нибудь в горном ущелье. Первые два огненных шарика ударили в склон, не долетев до цели. Наводчики чуть приподняли ствол, и четвертый снаряд угодил прямиком в кабину. Еще два выстрела, и Гест приказал прекратить огонь. Последний снаряд так шарахнул по обломкам грузовика, что они медленно завалились на проволоку. Над машиной, как и двумя первыми, поднялись огромные ленивые клубы дыма.
— Отлично сработано, — сказал я с чувством какого-то неприятного восторга. — Остался всего один. Надо думать, броневик без труда с ним справится.
— Если сможет пробиться сквозь дым, — заметил Лэнгдон.
— Теперь это не имеет значения, — ответил я. — Одной машины на завесу все равно не хватит.
— А вдруг десант прилетит с минуты на минуту? — встревоженно проговорил он. — Все летное поле покрыто дымом, наземная оборона не сможет ничего сделать.
— Это не играет роли, — повторил я. — Ведь сесть им не удастся. Не забывай, что успех всего предприятия зависит от воздушных маяков по концам полосы. Да и не так скоро они прилетят. Должно быть, план составлен с учетом довольно сложного графика. Раньше чем через десять минут они все равно не успели бы разложить баллоны, и они наверняка делают поправку на непредвиденные обстоятельства. Думаю, в нашем распоряжении еще четверть часа. Но надо предупредить другие аэродромы…
В этот миг из глубины дымного облака, клочья которого наползали на окоп, донесся едва слышный голос громкоговорителя:
— Внимание! Внимание! Воздушная тревога! Воздушная тревога! Всем служащим наземной обороны немедленно явиться на свои огневые позиции. Экипажам истребителей собраться у капониров в полной боевой готовности, остальному личному составу укрыться в убежищах. Расчеты зенитной артиллерии должны быть полностью укомплектованы. Всему личному составу аэродрома немедленно надеть противогазы.
Сообщение повторили дважды, затем «танной» объявил:
— Эскадрильям «Тигр» и «Ласточкин хвост» — немедленная боевая готовность.
— Слава богу, — проговорил я. — Хэлсон убедил кого-то принять меры.
Зазвонил телефон. Трубку снял сержант Гест, потом прикрыл ладонью микрофон и обернулся к нам.
— Это командир части. Спрашивает, есть ли на нашей позиции человек, который мог бы доложить обстановку.
— Дай я с ним поговорю, — вызвался Лэнгдон и взял трубку. — У телефона сержант Лэнгдон, сэр. Обстановка такова: немцы разработали план высадки воздушного десанта на аэродром. С рассветом под прикрытием дымовой завесы здесь должны высадиться войска. Приблизительно в три часа пятьдесят минут в лагерь прибыли четыре грузовика ВВС с дымовыми баллонами. Их экипажи состоят из диверсантов, одетых в мундиры ВВС. Зенитчик Хэнсон из моего подразделения видел, как в гравийном карьере в Эшдаунском лесу они грузили баллоны на машины. Машин очень много. Командовал погрузкой мистер Вейл. Да, Вейл. Четыре грузовика, проникшие в Торби, рассредоточились вдоль изгороди к северо-востоку от летного поля, то есть с наветренной стороны. Мое подразделение обезвредило одну машину, еще две другие разбиты огнем «бофорса» с пятой позиции. Да, сэр, насколько нам известно, это только дым; газ парализовал бы их войска так же, как и наши. Должно быть, баллоны разнесло на куски. Думаю, дым скоро рассеется. Нет, им надлежало садиться по шарам, висящим на определенной высоте по обоим концам взлетно-посадочной полосы. Последний грузовик должен стоять где-то на северной окраине аэродрома — ведь ветер-то северо-восточный. Да, вестовой, доложивший в штаб, поехал за броневиком. Вы будете сами, сэр? Прекрасно, жду вас в пятом окопе. Ну, наверное, минут через пятнадцать. Вы могли бы послать срочное предупреждение на все аэродромы в юго-восточной зоне? Да, времени очень мало. Хорошо, сэр, жду вас здесь.
— Сейчас он предупредит остальные базы, — сообщил мне Лэнгдон, положив трубку.
— Уинтон едет сюда? — спросил я.
— Да, вместе с начальником наземной обороны.
— Вы что, не собираетесь надевать противогазы? — послышался приглушенный голос Геста. Свой он уже натянул, и я вдруг заметил, что все его подразделение тоже уже в масках. Едкий зловонный дым клубами вкатывался в окоп. Я на мгновение впал в панику, осознав, что у меня нет противогаза. Лэнгдон тоже свой не захватил. Вряд ли кто из нашего подразделения в горячке момента потрудился взять маску. Лэнгдон повел носом и передернул плечами, как бы говоря: «А, будь что будет». Мы взглянули на стоявшие в окопе газовые индикаторы. Дым вокруг нас сгущался, но они не реагировали. На севере было еще светло, хотя из-за плохой видимости мы не могли разобрать деталей. Зато на юге стояла кромешная чернота, создававшая противную иллюзию удушья. Одновременно я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой, — ощущение, всегда сопутствующее ожиданию опасности. Время шло. Еще несколько минут — и наступит решительный час. Я впервые задумался о том, что нам предстоит пережить. У немцев не будет поддержки в виде дымовой завесы. Но это вовсе не означает, что высадка не состоится. А если состоится… ну, тогда их ждет мясорубка. Впрочем… кто его знает.