Я застыла от ее мягкого поддразнивания. Вот черт, опять я втянула ее в обмен флиртом, и чувствовала себя от этого, как дерьмо. Мне нужно выбраться из этой ситуации, как можно более гладко.

"Извини, - ответила я. - Я не хотела тебя обидеть. Мои... мои друзья всегда говорят мне, что я позволяю себе непростительный флирт".

"Ты не обидела меня, - пробормотала Ханна. Она скрестила руки на ограждении террасы и искоса посмотрела на меня. - Наоборот, я польщена".

Я прочистила горло. Эта ситуация убивала меня, было бы так легко преследовать ее. Охота в данных обстоятельствах может занять больше времени, но интерес, несомненно, был. Но я знала, что должна остановиться.

"Ну, я, наверное, пойду", - пробормотала я. Оттолкнувшись от перил, я бросила еще один взгляд на пару под дубом и видела, как рука одной из женщин работала между ног другой.

А я была лишена хоть какой-то перспективы на этот вечер.

Ханна, оказалось, не заметила пару под дубом во время своего первого взгляда. Я смотрела на нее, когда она обнаружила их - ее рот приоткрылся от удивления, а красная краска смущения, видимая даже в слабом свете лампы, начала подниматься по щекам. "Ох", - выдохнула Ханна. Через мгновение она моргнула, а затем уставилась на меня. "Ты действительно должна уехать?" - спросила она.

Я думаю, что прочла желание на ее лице, но это также могло быть принятие желаемого за действительное. "Вероятно должна. Мне нужно немного поспать сегодня вечером. Я должна отправиться завтра в поход, может быть, сделать несколько снимков".

"На самом деле? - спросила Ханна с радостной улыбкой. – И куда же уведет тебя этот поход?"

Общий язык, казалось, находился даже там, где я вовсе и не пыталась его искать. "Возле Пинкни, - сказала я. - Я не была там целый год и чувствую, что пришло время посетить это место еще раз".

"Ты когда-нибудь была на Карнизах?" - спросила Ханна.

Я знала название этой местности возле Гранд Ледж, но никогда не была там. "Нет, - ответила я. - И не могу сказать, что очень мечтала бы попасть туда".

"О, - выдохнула Ханна. - Там наверху так красиво! Просто замечательное место, чтобы взять в руки свою камеру".

"Да?" – я радостно улыбнулась ей. В ее открытом характере было что-то, что очень нравилось мне. Я могла бы точно сказать, что она не играла ни в какие игры, и была удивлена тем, насколько освежающе я чувствовала себя рядом с ней. В игре, которую, в конце концов, начала сама, я оказалась самой проигравшей.

 "Да, - ответила Ханна. - Мы должны... - она сделала паузу, пожевала свою губу, а затем, нервно выдохнув, продолжила. - Может быть, мы могли бы сходить туда вместе, - сказала она, - ну, знаешь, принести наши фотоаппараты... и, возможно, что-нибудь из еды..."

У меня пересохло в горле от ее застенчивого предложения. Я знала, что Лори надерет мне задницу, если я приму его. Даже при том, что я не была больше зациклена на том, как заполучить Ханну в постель, это предложение точно не было подходящим из-за более плотного знакомства с ней.

"Ух ты, Ханна, я не знаю. Фотографирование, как правило, довольно личная вещь для меня, и знаешь..." – моя речь умерла от вида смущения и стыда на ее лице. Она отвернулась от меня, бормотавшей придуманный отказ, и посмотрела на двор блестящими от обиды глазами. Ей удалось кивнуть мне с храброй улыбкой на лице, и от этой улыбки я снова нашла свой голос. "Но опять же, у меня раньше никогда не было друга, который бы действительно наслаждался фотографированием. Я предполагаю, что это может быть даже весело, если ты..."

"Ну, что ты, - запротестовала Ханна со слабой улыбкой. - Все в порядке, Делани, я понимаю".

Я отрицательно покачала головой. "Нет, правда", - сказала я. Я не смогла вынести разочарования в ее глазах. Очевидно, Лори все-таки придется надрать мне задницу. "Я бы... я бы хотела побыть с тобой, узнать тебя получше..."

"Ты уверена? - прошептала Ханна. - Ты же не говоришь это просто из-за ошибочного чувства благодарности, учитывая то, сколько я пережила, притворяясь, будто общаюсь с тобой?"

"Нет, - сказала я с игривой улыбкой. – За это я могу принести нам попить или взять пару бутербродов, но не всю же поездку".

"Нет?" - спросила Ханна. Она настороженно посмотрела на меня с задумчивым взглядом.

"Нет, - сказала я. – Экскурсии зарезервированы только для новых друзей".

Все лицо Ханны засветилось, заставив меня мгновенно порадоваться тому, что я сделала что-то очень нехарактерное для себя, что вылилось в зарождавшуюся новую дружбу. Даже, если это была дружба с человеком, к которому меня, к моему стыду, глубоко влекло, но я была искренне рада. Улыбка на ее лице согревала меня, я никогда не знала другого человека, который вот так же мог влиять на мои чувства.

"Круто, - воскликнула Ханна. – Я могу взять твой номер телефона?"

Я продолжала говорить себе, что не нарушаю обещание, данное Лори. Ханна могла быть для меня только подругой. Я бы не стала относиться к ней так, как обычно отношусь к любой другой женщине, с которой встречаюсь. Я не могла так поступить с ней. Мне показалось, что ей был нужен друг и, по правде говоря, в ней было что-то, что удерживало меня рядом и не позволяло мне уйти.

Может быть, это были наши совместные разговоры, а может быть, это было что-то менее осязаемое. Я не уверена. Самое главное, я дала ей свой номер телефона и платонические объятия на прощание. Не совсем уверенная в том, что смогу предложить ей, я была уверена, что в этом ничего плохого для нее не будет, а когда я увидела радость в ее глазах от моей визитной карточки, мне было уже все равно.

Все, что я хотела, это использовать свой шанс, чтобы снова сделать ее счастливой.

Глава 3

Волосы Ханны блестели на солнце янтарным золотом.

"С индейкой или копченой колбасой?" - спросила она, не обращая внимания на мою рассеянность.

Я разглядывала белокурые локоны, сбежавшие из хвоста Ханны под напором легкого ветерка, охлаждающего августовский послеобеденный день. Ее волосы поразили меня. Они выглядели так, как будто были сплетены из шелка, и я жаждала пропустить свои пальцы через них.

"С индейкой или с копченой колбасой?" - спросила она снова, держа в руках бутерброды.

"Тот, который ты не хочешь", - пробормотала я. Откинувшись на потертое одеяло, которое она достала из багажника Фольксвагена, я лежала, оперевшись на локти.

Ее волосы. Из всех воспоминаний о нашей поездке к Карнизам, о которых, я знала, что буду вспоминать их, воспоминания о ее волосах были самыми яркими. Я обязательно вспомню дорогу - старые, ветхие сараи вдоль старой дороги, на которую она свернула, и мы остановились, чтобы бегать вокруг, щелкая камерой, а затем, смеясь, залезть обратно в машину, чтобы отправиться в путь дальше и найти следующую цель для съемки. Я вспомню, как мы с ней слушали классический рок, и как удивлена и поражена была я ее вкусами в музыке. Я вспомню, как ходила за ней, стараясь не замечать того, насколько хорошо она выглядела в своих облегающих джинсах, я буду помнить, как она выглядела, о чем она думала и о чем поговорила. Но больше всего я буду вспоминать ее волосы, как они гипнотизировали меня, заставляя забыть обо всем вокруг.

"Я принесла каждого по два", - сказала Ханна, посмеиваясь и с глуповатой улыбкой поднимая вверх два бутерброда.

Я с большим трудом оторвала свои глаза от аккуратного пробора в ее волосах и посмотрела в ее теплые карие глаза. "Тогда я буду есть индейку".

"Индейку, - прошептала она, кивая головой. - Правильно". Ее голос звучал так, будто она запоминала мой выбор, и это так радовало и пугало меня одновременно.