Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, — наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками — даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои признания.
Одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия.
Одно только страшное потрясение могло бы уничтожить в России закоренелое рабство; нынче же политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян, желание лучшего соединяет все состояния противу общего зла, и твердое, мирное единодушие может скоро поставить нас наряду с просвещенными народами Европы.
Односторонность в писателе доказывает односторонность ума, хоть, может быть, и глубокомысленного.
Описывай не мудрствуя лукаво…
Описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так как анатомия не есть убийство.
От беды не отбожишься: что суждено, тому не миновать.
Отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости, праву, истине… Это циничное презрение к мысли и к достоинству человека.
Охотники мы все до новизны…
Ошибиться и усовершенствовать суждения свои свойственно мыслящему созданию. Бескорыстное признание в оном требует душевной силы.
Педантизм имеет свою хорошую сторону. Он только тогда смешон и отвратителен, когда мелкомыслие и невежество выражаются языком пьяного семинариста.
Первый несчастный воздыхатель возбуждает чувствительность женщины…
Первый признак умного человека — с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подобными.
Переводчики — почтовые лошади просвещения.
Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно языком разговорным — значит не знать языка.
Повторенное острое слово становится глупостью.
Под старость жизнь такая гадость…
Постоянный труд, без коего нет истинно великого, является необходимым условием художественного творчества.
Поэзия бывает исключительною страстию немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления их жизни.
Поэзия гордо сохраняет свою независимость от вкусов и требований публики.
Правдоподобие положений и правдивость диалога — вот истинное правило трагедии…
Презирать суд людей нетрудно, презирать суд собственный — невозможно.