— Ты, девушка, не волнуйся, — говорила она, ласково улыбаясь. — Поживи у нас день-другой, послушай, что творится кругом. Наши крестьяне говорят: «Нет на свете реки, через которую нельзя переправиться».

— Но, тетушка, как же мне здесь оставаться? В школе… — Дао-цзин не договорила: в комнату вошла Лю Сю-ин.

Рано утром она побежала в школу, чтобы разузнать, что там произошло ночью. Однако вернулась она лишь к полудню. Опустив голову, со слезами на глазах девочка сказала Дао-цзин:

— Они арестовали учителя Чжао.

— Сю-ин, расскажи подробнее, — попросила расстроенная этим неожиданным известием Дао-цзин. — Как им удалось его арестовать?

— Ночью больше десятка жандармов и солдат из охранного отряда окружили школу. Учитель Чжао не успел уйти, он что-то еще делал. Его и схватили, — говорила Лю Сю-ин, утирая слезы.

— А больше они никого не арестовали?

Сквозь слезы Лю Сю-ин ответила:

— Они арестовали еще Ли Го-хуа и У Сюэ-чжана… Утром, когда мы пришли в школу, всех наших ребят, которые вчера ходили подавать петицию, директриса и У Юй-тянь собрали в актовый зал, где нам сделали внушение. Какой-то худой, похожий на мартышку чиновник сказал, что если мы еще будем бунтовать, то нас расстреляют. Они говорили, что нужно расстрелять учителя Чжао и вас…

— Не плачь, Сю-ин! — Дао-цзин глазами, полными слез, смотрела, не отрываясь, на зеленые листья вьющейся люфы и через минуту тихо добавила: — Не плачь! Они вас не расстреляют. Какие еще новости?

— Никаких больше новостей нет, — всхлипнула Лю Сю-ин. — Госпожа учительница, а что же будет с вами? Ведь они… они разыскивают вас, хотят арестовать.

— Лю Сю-ин, не волнуйся, со мной этого не случится. Сходи сейчас к Пи Дэ-жую, Ли Цзюй-ин, Чжу Ю-гуану, Ван Гуан-цзу и к Ли Чжань-ао и скажи, чтобы они сегодня вечером пришли к озеру, что возле вашей деревни. Мне надо с ними поговорить.

— Ли Чжань-ао, подлый, предал нас, — сказала Лю Сю-ин, утирая слезы. — Он помогает гоминдановцам из городского комитета, издевается над нами. Кто думал, что этот мальчишка окажется таким негодяем!

Дао-цзин побледнела, но спокойно взяла руку девочки и сказала:

— Ну, что ж, нас будет меньше на одного — только и всего. Ты все-таки иди оповести остальных ребят.

Во второй половине дня, еще до встречи Дао-цзин с ее учениками, в дом Лю пришла пожилая женщина. В руках у нее была корзинка, которые носят обычно продавцы искусственных цветов и вышитых выкроек для матерчатых туфель. На ее худом, потемневшем от загара лице было приветливое и несколько смущенное выражение. Очевидно, она была хорошо знакома с хозяйкой, потому что, поздоровавшись со всеми, она медленно направилась прямо в дом. В это время Дао-цзин, сидя на кале, писала. Увидев незнакомую женщину, она немного растерялась. Однако делать было нечего. Дао-цзин оставалось лишь поздороваться и пригласить ее садиться на кан.

— Вы работаете. Продолжайте, пожалуйста. Я и здесь посижу, ничего, — спокойно проговорила женщина с легкой улыбкой. Усевшись на скамейку, она поставила свою корзинку на скамейку рядом.

Следом за женщиной в комнату вошла мать Лю Сю-ин. На ее лице тоже играла лукавая улыбка, как будто она была посвящена в какую-то тайну.

Дао-цзин с недоумением поглядывала на обеих женщин. Ей было неловко, она не знала, о чем ей говорить с гостьей.

Но незнакомка заговорила первой:

— Девушка, хочешь купить цветок? Цветы у меня совсем как живые, красивые.

— Нет, мне не нужно. — Дао-цзин отрицательно покачала головой. — И вышитых туфель я не ношу.

— Молоденьким девушкам очень к лицу красивые вышитые туфли! — женщина внимательным взглядом окинула Дао-цзин с ног до головы и, обращаясь к хозяйке, с улыбкой сказала: — Красивая девушка!.. Как я была бы счастлива, если бы у меня была такая дочка!

Дао-цзин смущенно улыбнулась. Глядя в доброе лицо этой пожилой женщины, она тихо спросила:

— Матушка, вы из этой деревни? Неужели у вас нет детей?

— У нее теперь никого нет, — ответила за женщину мать Лю Сю-ин. — Мужа ее давно не стало, был сын, да и тот недавно тоже умер… — Посмотрев на женщину, она тихо вздохнула и вышла.

Дао-цзин чувствовала некоторую неловкость. С какой целью хозяйка привела сюда эту незнакомую женщину? Разве она не просила ее хранить тайну? Она спокойно продолжала разговаривать с женщиной, хотя волновалась все больше.

— Матушка, как вам теперь, наверное, тяжело, вы остались совсем одна на свете?

— Ничего… проживу! — ответила женщина так спокойно, что Дао-цзин удивилась. — Девушек в деревнях много, спрос на мой товар — большой. Хожу по деревням со своей корзинкой, на свете есть добрые люди — они не дадут мне умереть с голоду. Девушка, позволь спросить тебя, ты сама-то откуда? Как попала сюда?

На мгновение сердце Дао-цзин замерло. «Как быть? С какой целью она спрашивает меня? Может быть, ей все обо мне рассказали?»

— Я пришла сюда в гости, — не спеша ответила Дао-цзин, — вчера вечером разразился сильный ливень… В этом году, наверно, поля опять затопит…

— В самом деле, — сказала женщина, пристально глядя на Дао-цзин и вздыхая. — Каждый год если не засуха, так наводнение, да еще война… бандиты кругом… Крестьянам просто житья не стало!.. Девушка, а ты все-таки не здешняя? Наверно, учительница?

— Да, я учительница. — Дао-цзин усилием воли подавила тревогу, охватившую ее. — Я учу Лю Сю-ин, пришла вот поговорить с ее матерью, а она и оставила меня ночевать. А вы здешняя? Вам, наверное, нужно, чтобы я написала для вас письмо? — в свою очередь, поинтересовалась Дао-цзин.

— Нет, — женщина засмеялась. — Я пришла разузнать у вас об одном человеке. Есть такой Цзян Хуа, господин Цзян, вы с ним знакомы.

Когда Дао-цзин услышала имя Цзян Хуа, ее сердце сильно забилось. Кто эта женщина? Почему она спросила о Цзян Хуа?.. В эту минуту Дао-цзин увидела улыбающееся лицо Лю Сю-ин, вошедшей вместе с матерью в комнату, и у нее мелькнула мысль: может быть, это и есть та самая «тетушка», о которой говорил ей Цзян Хуа?

— Да, я знаю его, — откровенно ответила Дао-цзин. — А вы кто?

Женщина бросила взгляд на Лю Сю-ин и ее мать, встала и, подойдя к Дао-цзин, улыбнулась:

— Девушка, он тебе никогда не говорил о своей «тете»?

— Ой! Неужели это вы! — Дао-цзин бросилась к ней и схватила ее за руки.

Эти руки были худые, огрубевшие от работы, но какими ласковыми и сильными они показались Дао-цзин!

— Доченька, прости меня! — произнесла женщина, усаживая Дао-цзин на кан. В это время Лю Сю-ин и ее мать вышли из комнаты. — Цзян Хуа говорил мне, что ты работаешь в школе. Наверное, надо было пораньше связаться с тобой, но в нашем районе обстановка была очень тяжелая. Я уходила на некоторое время отсюда и поэтому не смогла разыскать тебя. Но я кое-что о тебе знаю…

Дао-цзин молчала и с еле заметным выражением удивления на лице продолжала слушать «тетушку».

— Ты неплохо поставила работу в школе, почему же все вдруг пошло прахом?

Дао-цзин ответила:

— Пришел человек по имени Дай Юй. У него было рекомендательное письмо от Цзян Хуа. Он приказал нам выступить против директора школы и учителя У. Мы выступили, раскрыли себя, и нас сразу разгромили.

— Что? Кто пришел к тебе? — в голосе «тетушки» послышалось волнение, но говорила она по-прежнему неторопливо и ровно. — Странно! Мой племянник уехал отсюда более двух месяцев назад, и, кроме меня, ни один человек не знал ничего о твоей работе.

Дао-цзин обомлела. Ей вспомнилось поведение Дай Юя еще до ее приезда в Динсянь, и подозрения с новой силой овладели ею.

«Тетушка» задумалась на минуту.

Дао-цзин выжидающе смотрела на ее простое морщинистое лицо.

— Доченька, — ласково обратилась к ней «тетушка», беря в руки корзинку, — я очень виновата, что не связалась с тобой пораньше, но сожалеть об этом теперь поздно. Давай-ка лучше поговорим о настоящем. Враги озверели, и тебе ни в коем случае нельзя здесь оставаться. Ты должна поскорее уезжать. Сегодня вечером ты это и сделаешь. Доченька, я полюбила тебя сразу, как увидела, но не имею права задерживать тебя здесь.