— Чудак! — сочувственно улыбнулась Алена. — Видимо, у него слишком болезненное самолюбие.
Глава XXV
Коварный вирус
Рассказ Навратила произвел на Северсона очень сильное впечатление. Он сразу же вспомнил загадочное письмо и свой разговор с праплемянником.
«По-видимому, Дитриксон общается именно с Ватсоном!… Может, они уже замыслили нечто преступное?»
Подозрение быстро росло и крепло: да, Олаф, бесспорно, утаил правду. Один он вряд ли мог бы причинить экспедиции много вреда, но два преступника уже представляют серьезную угрозу. Молчать — значит стать их сообщником; выдать Ватсона — означало выдать и своего родственника…
Северсон ворочался с боку на бок на кровати, голова у него раскалывалась.
«Выдам! — решил он после тяжелой душевной борьбы… — Но как я докажу, что они — преступники? — подумал он вдруг. — Записку Дитриксон уничтожил, других вещественных доказательств нет. Оба будут отпираться и скажут, что я сошел с ума. Наконец, ученые скорее поверят своим коллегам, чем незнакомому гостю из прошлого…»
«Алена… Алена — мое единственное спасение… Она, конечно, поверит мне… Но нельзя рассказать и ей; ее не порадует то, что я так долго молчал, так долго скрывал от нее…»
Всю ночь Северсон так и не сомкнул глаз, но ничего путного придумать не смог. На рассвете он решил отложить решение проблемы на вечер; вечером — на другой день;
затем — на следующую неделю… И так проходили месяц за месяцем.
А тем временем жизнь в крохотном одиноком мирке в межзвездном пространстве текла спокойно, без серьезных происшествий. С Земли приходили известия о новых успехах человечества в борьбе с природой, а с планеты Икс — непонятные программы с «визгливой» музыкой. Она казалась все время одинаковой, только слышимость постепенно улучшалась.
Северсон еще некоторое время упрекал себя за трусость и нерешительность, но его нечистая совесть уже медленно засыпала. Но однажды произошло событие, которое вновь пробудило его тревогу.
— Вы хоть понимаете, Лейф, что уже скоро год, как мы летим во Вселенной? — спросила его как-то Алена.
— Время только для бездельников тянется медленно, а мы не можем пожаловаться на недостаток работы! — засмеялся он в ответ. — Сколько хлопот доставляет нам одна только кухня! Робинзону было легче: убил какое-нибудь животное, поджарил, и готово. Моя мама готовила блюда по кулинарной книге, где было написано: «Возьми три яйца, полкилограмма муки и сто граммов сахара…» Она, наверное, за голову схватилась бы, если бы прочитала наши «поварские рецепты»: «Взять атомы углерода, добавить к ним столько-то электронов и нагревать под давлением в три тысячи атмосфер». А ведь все очень просто!
— И прибавьте еще, что в нашей столовой в мире невесомости каждый сначала должен научиться есть! — засмеялась Алена. — Вспомните, как вы кривились, когда вам впервые предложили пить чай из бутылки через соску…
Девушка вдруг насторожилась: у входа в лабораторию послышался странный шорох. Она сделала шаг, чтобы посмотреть, что там творится, когда дверь вдруг резко распахнулась.
В комнату вплыл Дитриксон. Его глаза лихорадочно горели, взъерошенные волосы топорщились вокруг головы. Дрожащими руками он придерживался за косяк и невидящим взглядом тупо смотрел в лабораторию.
— Доктор Свозилова, спасите меня! — прошептал он наконец.
Когда Северсон и Алена бросились к нему, Дитриксон уже был без сознания. Голова у него горела.
Результат медицинского осмотра оказался неожиданным: тяжелое вирусное воспаление мозговых оболочек.
— Заразное заболевание… Как это могло случиться? — покачал головой Навратил.
— Да еще в наше время, когда заразных болезней уже давно нет на Земле! — добавила Молодинова. — Тем более странно это здесь, в герметичном помещении, которое мы так старательно проверяли.
— Остается предположить, что Дитриксон носил в себе инфекцию еще до начала путешествия, — высказал догадку Шайнер.
— Это невозможно, — запротестовал Вроцлавский. — Как вы знаете, я присутствовал при медицинском осмотре Дитриксона перед стартом и могу поклясться, что обследование было проведено так же тщательно, как и у всех. Никаких вредных микроорганизмов не было обнаружено.
Академик Навратил положил на стол несколько снимков.
— Но эти пробы все-таки ясно показывают целую колонию вирусов в опасной близости к коре головного мозга. Товарищ Шайнер, бесспорно, прав. Теперь вспоминаю, что вчера перед началом смены Дитриксон зашел ко мне и попросил, чтобы вместо него на электростанции подежурил академик Ватсон, — мол, тот согласен. Дитриксон ссылался на то, что плохо себя чувствует. Откровенно говоря, я подумал, что он немного симулирует, потому что выглядел он здоровым…
При упоминании Ватсона у Северсона сильно застучало сердце.
«Почему Олаф попросил именно его? — промелькнуло в голове. — Очевидно, они тайно встречались… не причастен ли случайно Ватсон к этому заболеванию?… Нет, теперь уже нельзя молчать… Нужно все рассказать Алене… Все?…
И про Дитриксона?… Нет, его пока трогать не стоит. Все равно он болен, следовательно, безвреден».
Алена, выполняя обязанности врача, большую часть времени находилась возле больного. Северсон скучал. Теперь он редко заглядывал в клуб, свободное время проводил в библиотеке, а по вечерам, ложась спать, обдумывал, как открыть свою тайну Алене. Он старательно обдумывал каждую фразу, даже каждое слово, пытаясь предугадать вопросы и ответы девушки.
Тем временем состояние больного значительно улучшилось. После быстрого вмешательства Вроцлавского и Алены температура сразу же спала. Причина болезни — вирусы были изолированы и немедленно уничтожены.
Наконец настал миг, которого так боялся Северсон.
— Алена, я хотел бы вам кое-что рассказать… — начал он несмело, когда они встретились в клубе.
Они были там практически одни. Только на противоположной стороне круглого помещения сидели Чан-су с Цагеном и время от времени передвигали металлические фигурки по намагниченной шахматной доске.
— Помните, как к нам ввалился Дитриксон?… Северсон запнулся, вдруг осознав, что позабыл заученные фразы. На лбу у него от напряжения проступили капли пота.
— Скажите, что вас беспокоит! — подбодрила его Алена, заметив, что с другом что-то творится. — Погодите, а вы случайно не больны? — спросила она и вдруг побледнела. — Когда вы в последний раз встречались с Дитриксоном?
— С месяц назад… Вы думаете, что я заразился от него?
— Будем надеяться, что нет, — попыталась улыбнуться Алена. — Как вижу, мы сделали ошибку, что сразу не провели специальный медицинский осмотр всего экипажа… Слишком уж мы привыкли к жизни без заразных болезней и забыли о бдительности. Но скажите мне, кто бы мог ожидать такое на «Луче», который так хорошо охраняется от незваных гостей?… Идемте немедленно в амбулаторию!
«Я дурак! Зачем я вообще начал этот разговор! — рассердился на себя Северсон. — Теперь отступать уже нельзя!»
Как и следовало ожидать, никаких болезнетворных вирусов в организме Северсона не нашли.
— Ну и прекрасно, — вздохнула с облегчением Алена. — А теперь рассказывайте, что вас мучает?
— Не знаю, как и начать… — смущенно улыбнулся Северсон. — То, что я вам скажу, — только предположение, над которым, возможно, вы будете смеяться. Но его стоит принять во внимание.
Он на мгновение замолчал, чтобы лучше обдумать, что надо сказать.
— В последнее время я наблюдал за жизнью на «Луче» внимательнее, чем раньше, — решил он соврать. — И мне кажется, что у нас не все в порядке…
Алена удивленно вскинула брови, но промолчала.
— Прежде всего, мне не нравится Ватсон.
— Только и всего? — с облегчением засмеялась девушка. — А я уже думала, что вас здесь кто-то обижает. Сказать по правде, я тоже его не очень люблю. Не нравится мне его постоянное одиночество.
— Речь не только о его одиночестве, — перебил Северсон. — Вспомните, как яростно он выступил против вас на заседании Всемирной Академии наук. Вы, возможно, скажете мне, что он признал свою ошибку и в конце концов добровольно попросился в опасную и рискованную экспедицию. Однако не кажется ли вам странным, что волк за одну ночь превратился в ягненка?… Возможно, я клевещу на Ватсона, но не поручусь, что он не присоединился к нам только для того, чтобы помешать экспедиции и доказать этим, что он был прав.