Везде мы искали Иосифа бен Маттафия, но не могли обнаружить, пока группа солдат не обнаружила молодой женщины, поднимающейся из земли вроде Прозерпины из преисподнии. Тут мы обнаружили пещеру, в которой прятались полностью вооруженные люди. Наши солдаты сразу побежали за хворостом, намереваясь уничтожить их с помощью пламени, потому что никто не осмеливался войти в пещеру, боясь, что его изрубят в куски. Когда до Веспасиана дошла весть об их плане, он немедленно поспешил к пещере и приказал легионерам бросить факелы, пока он не выяснил место пребывания Иосифа бен Матафия. Затем, повернувшись к молодой женщине, он велел мне спросить по арамейски, не в пещере ли Иосиф бен Маттафия. Она ничего не ответила на мой вопрос, что разгневало Веспасиана. Он велел солдатам раздеть девушку и принести орудия пыток, которые обычно используются, для того чтобы развязать зыки слишком молчаливым пленникам. При виде этих орудий она неожиданно стала очень разговорчивой и заявила, что Иосиф и правда в пещере и хочет перейти к римлянам, но находящиеся с ним евреи отказываются отпустить его, клянясь убить его как предателя прежде, чем он покинет их. Я перевел эти слова Веспасиану, который послал меня и трибуна Никанора ко входу в пещеру, где мы, подняв правые руки, поклялись Иосифу в его безопасности, если он выйдет. Я не сомневался, что Иосиф поверит Никанору, потому что они были знакомы в Риме, однако же он не мог бежать от людей, которые были с ним.

Иосиф был родом из семьи священников, он был фарисеем и обучался их самым тайным учениям. Кроме того он следовал духовной дисциплине ессеев, которой, как говорят, удостаивались тем, что обладали способностью предсказывать образы грядущего. И он, находясь в крайне бедственном положении, страстно молился Богу и войдя в состояние экстаза, что иногда случается с людьми, подвергающимися великой опасности, осознал, что смерть не коснятся его — Бог сохранит ему жизнь, чтобы он мог стремиться к спасению своего народа. И потому он предложил своим людям сыграть с ним в кости, и если его очко будет меньше, чем у них, они смогут перерезать ему горло, но если он выиграет — он сможет зарезать своего противника, что было довольно справедливо, так как все они были отчаянными людьми, решившими скорее умереть, чем попасть в руки римлян.

Когда наши солдаты услышали об этой игре, они столпились у входа в пещеру, чтобы посмотреть, что происходит внизу, и я не могу припомнить более волнующей игры в кости. Удача Иосифа казалась чудом, потому что каждый раз, когда он бросал кости, очко, которое ему выпадало, было выше, чем у его противника, который после этого вытягивал шею и был должным образом заколот. Так все и шло, пока в пещере невзгромоздилась гора трупов, а каменный пол не стал липким от пролитой крови. А в центре этой бойни сидели лишь два человека — Иосиф и последний из его людей. Напряжение среди зрителей достигло предела, когда солдаты заключали пари на то, будет ли Иосиф бен Маттафий в последнем броске победителем или нет. Но он, отбросив кости, приставил оружие к горлу своего товарища и умолял его во имя всемогущего Бога не рисковать своей жизнью, а принять милость Рима. У легионеров вырвался недовольный крик, они были возмущены прекращением столь интересной игры и презрительно упрекали Иосифа в трусости. Веспасиан, услышав шум, приказал, чтобы оба немедленно поднимались из заваленной трупами пещеры, и чтобы им дали чистую одежду и еду. Таким было удивительное спасение Иосифа Флавия, но я не могу сказать, было ли это результатом божественного проведения или же феноменальной удачей.

Веспасиан велел мне сблизиться с Иосифом, и хотя ноги пленника были скованы цепями, с ним обращались с большим уважением, чем с другими пленниками. От него я узнал многое о еврейской религии, которую очень хотел понять, ведь как я уже говорил, этот Иосиф был священником и изучал таинства как фарисеев, так и ессеев. Рассматривая таинство есеев и власть по предсказыванию будущего, который, как утверждают, они обладают, я убежден, что Иосиф действительно имел такие способности и довольно странно их использовал. Когда Веспасиан сказал ему, что отправит его к Нерону, он попросил о личной встрече с Веспасианом и Титом, на которой я присутствовал как переводчик, потому что в то время Иосиф очень плохо говорил по гречески. А он, устремив странный взгляд на Веспасиана и, как казалось, найдя в себе что-то вреде внутренней силы, объявил, что Веспасиану нет нужды отправлять его к Нерону, потому что дни Нерона сочтены.

— Ты, Веспасиан, будешь Цезарем, — провозгласил он. — А пока можешь заковать меня самыми тяжелыми цепями, сторожить еще тщательнее, потому что ты не только мой господин, но и хозяин земель, морей и всего человечества. И, конечно, если от имени Бога я говорю то, чего нет, то я заслужу наказание самым строгим заключением.

Речи Иосифа Флавия была встречена Веспасианом с некоторым скептицизмом, так как он не сомневался, что этот еврей старается просто польстить ему. Тем не менее он провел расследование среди людей, захваченных нами в Иотапате, и обнаружил, что Иосиф предсказал, что город будет взят на сорок седьмой день осады, и что он сам будет живым захвачен римлянами. После этого Веспасиан почувствовал больше уважения к пророческому дару Иосифа и всегда держал его при себе, хотя и закованного, так как не желал видеть, как он сбежит.

Захватив последние укрепления Галилеи, Веспасиан обратил внимание на три другие тетрархии. И такова была энергия его бонвых действий, что в течении года Самария и Идумея были покорены. В самой же Иудее единственной крепостью, остающейся в еврейских руках, был Иерусалим.

Как раз в это время в Риме начались потрясения, которые положили конец правлению династии императоров Клавдиев и подготовили основу для восхождении династии Флавиев. Веспасиан вернулся в Кесарию и стал готовить армию к последнему походу на Иерусалим, когда неожиданно в городе появился Лициний Муциан, ставший правителем Сирии вместо Цестия Галла. Этот человек был старым надежным другом Веспасиана и обладал большим влиянием в Риме. Он появился во дворце прокураторов в середине пира, устроенного Веспасианом для своих офицеров, и подойдя к полководцу, объявил голосом, который все услышали, что из Рима прибыл гонец, привезший весть о смерти Нерона. И когда мы вытаращив глаза собрались вокруг него, он сообщил нам некоторые детали о том, как сенат объявил Нерона врагом народа, и как он был приговорен к смерти по закону предков. Однако этот вид казни не показался Нерону привлекательным, так как обычно приговоренного раздевали догола и закрепляли его шею в вилкообразном столбе. А потом перед собравшимся народом розгами засекали до смерти, процедура, занимавшая несколько часов и предлагавшая народу увлекательное зрелище.

— Ха-ха, ему это не понравилось! — кричал Муциан. — Он бежал из Рима на виллу Фаона и велел выкопать себе могилу, а пока копал, все время пел, лепетал и восклицал: «Какой артист умирает!» Но даже когда его могила была закончена, он не мог собраться с мужеством самому положить конец своей жизни, все время возился с кинжалами, которые принес, проверяя их острие, чтобы убедиться, достаточно ли они наточены. Затем, он услышал приближающийся стук копыт, это подъзжали всадники, чтобы взять его, и простонал стих из Илиады: «Топот быстроногих лошадей звучит в моих ушах». Он опять приставил к горлу кинжал, но даже тут не мог найти мужества, чтобы заколоться, пока Эпафродит, его секретарь, не толкнул его руку, так что кинжал перерезал горло Нерона, хотя и не очень аккуратно. Люди так обрадовались, услышав о его смерти, что надели фригийские колпаки. В то же время ему устроили прекрасные похороны. Они стоили двести тысяч сестерциев.

Такова была смерть существа, которого мой отец справедливо называл «римским мясником». Он умер через четырнадцать лет после восхождения к власти, на тридцать втором году жизни и с ним пресеклась династия императоров Клавдиев. Как только Муциан закончил говорить, все мы устремили свои глаза на Веспасиана, ведь мы знали, что у Нерона не было наследников, и корона Цезаря лежала, если можно так выразиться, в сточной канаве, где ее мог подобрать любой полководец, у которого было достаточно легионов, чтобы поддержать свои притязания. Но казалось Веспасиана не привлекала слава императора, и он спросил Муциана, кто участвует в этой гонке. Услышав, что Гальба, которого поддерживают испанские легионы, является наиболее приемлимым кандидатом в императоры, он заявил, что если Гальба жаждет заполучить это достоинство, то он сможет его получить. И больше ничего не говорил о возможности стать Цезарем.