Провести день на берегу Селенги нам так и не удалось, хотя Кирилл ежедневно ставил свой белый автомобиль возле подъезда дома, где жил Лубсан. Квартира Лубсана теперь напоминала оранжерею. Автомобильные детали мы отвезли в гараж, аромат цветов сменил запах машинного масла. Цветы доктору дарили благодарные пациенты. Эрдэмтэн обычно раздавал их, теперь он украсил цветами свое жилище. Ожидались гости. Земляки ехали из Монголии целыми семьями. Нанес визит Лубсану монгольский студент Даш. На другой день приехал из Улан-Батора Далхсурэн — друг Лубсана, сотрудник монгольского радио. Далхсурэн спросил, когда Лубсан вернется в Улан-Батор? Уже восемь лет он живет в Бурятии, и его друзьям приходится проделывать длинный путь, чтобы отдать должное искусству доктора.

— Вернуться я могу только после того, как завершу труд — подарок советским друзьям, — сказал Лубсан, имея в виду свою рукопись по лечению иглами. — А моя жена? Что она скажет на это? Ведь она бурятка. Захочет ли уехать обратно в Улан-Батор?

Почти одновременно с Далхсурэном прилетела жена Лубсана. Она была в Москве, где готовила докторскую диссертацию по философии. Она оказалась такой же радушной и приветливой, как сам Лубсан. Но по-русски говорила великолепно, без каких-либо признаков акцента.

— Назарова, — представилась жена Лубсана, — Нина Антоновна.

Любой человек, даже и не обладающий даром особой прозорливости, догадался бы, что Нина Антоновна — дочь того доктора Назарова, про которого говорил Лубсан. Фамилия довольно редкая для бурятской семьи. Нина Антоновна улыбнулась:

— Да, да, это было именно так. Приезжая в Советский Союз, Лубсан всякий раз пытался найти доктора Назарова. Но он смог найти всего лишь его дочь...

Собственно, сюжет «Истинной истории» на этом и зиждется. Монастырь в Убур-Хангае приходит в упадок. Ламы разбредаются. Уходит и Лубсан, обжигая босые ноги о горячие пески пустыни. Оборванного, ослабевшего и голодного, его встречает советский доктор Назаров. Назарову понравился паренек, он увидел его одаренность. Оказывается, из родных у Лубсана никого нет в живых. Была бабушка, но и она померла. Антон Осипович Назаров устраивает Лубсана в школу-интернат, с тем чтобы Лубсан мог получить светское образование. Гава будет еще более силен в тибетской медицине, если изучит европейскую медицинскую систему. И к этому Лубсан стремится всю жизнь. Он изучает тибетскую медицину, китайскую, народную медицину Монголии, приезжает учиться в Советский Союз. В СССР он всюду ищет доктора Назарова, чтобы выразить ему свою признательность за участие. Но Антона Осиповича Назарова, бывшего наркома здравоохранения Бурятии, уже нет в живых, зато в Иркутске, к большой своей радости, он находит дочь Назарова, которая скоро становится женой Лубсана... Такова канва сюжета «Истинной истории» Лхамсурэна.

Пришла пора моего отъезда из Улан-Удэ. Лубсан огорчался: он недолечил мой насморк! Но доктор вдруг просиял, вспомнив про золотые иглы: он поставит их мне в день отъезда. Пусть две золотые иголки посидят в коже около носа неделю. Так что я вылетел из Улан-Удэ с двумя круглыми наклейками на лице. Пассажиры, теряясь в догадках (что за мода?), украдкой поглядывали на мои странные украшения. Под крылом самолета блестела мощная излучина Селенги. Где-то там был Кирилл со своим маленьким белым автомобилем. На Селенгу Кирилл поехал один, радуясь своему здоровью и счастью дышать.

Уже дома, в Чите, я получил депешу от Нины Антоновны, жены Лубсана. В письме говорилось, что Лубсан закончил книгу по иглотерапии.

Николай Яньков

Улан-Удэ — Чита

Май Шёвалль, Пер Вале. Запертая комната

Продолжение. Начало в № 6 и 7.

Когда утреннее солнце подрумянило макушки деревьев, Рюне Эк продолжил свою сугубо секретную деятельность, прячась в кустах перед одноэтажным коттеджем в дачном поселке Хессельбю. Убедившись, что парочка одна в доме и к тому же крепко спит после купания, он вернулся к своей машине и ближайшие полчаса освобождал волосы и одежду от клещей.

Еще через час его сменили, а Вернер Рус по-прежнему пребывал в коттедже. Похоже было, что он вовсе не спешит вырваться из объятий рыжеволосой красотки и нанести визит своим друзьям Мальмстрёму и Мурену.

XIV

Вели бы кто-нибудь попытался сравнить силы полицейской спецгруппы и банды, которая занималась банками, он убедился бы, что они почти равны. Спецгруппа располагала огромными техническими ресурсами, зато у противника был большой оборотный капитал, и ему принадлежала инициатива.

Из Мальмстрёма и Мурена, наверно, вышли бы хорошие полицейские — физические данные отличные, да и с интеллектом обстояло не так уж плохо. Да только поди убеди их посвятить себя столь сомнительной профессии.

Оба в жизни ничем, кроме преступлений, не занимались, и теперь, когда одному исполнилось тридцать три, а другому — тридцать пять, они вполне заслуживали звания квалифицированных специалистов. Но поскольку их основное занятие считается почтенным лишь в узком кругу, Мальмстрём и Мурен обзавелись и другими профессиями. В паспортах, водительских удостоверениях и прочих документах они называли себя один — инженером, другой — управляющим. Совсем неглупо, если учесть, что страна буквально кишела инженерами и управляющими. Естественно, все документы были поддельные и выписаны на другие фамилии, тем не менее они производили солидное впечатление. Паспорта, например, выдержали уже не одно испытание на погранпунктах Швеции и ряда других стран.

Да и сами господа Мальмстрём и Мурен выглядели очень даже положительно. Лица приятные, пышущие здоровьем, взгляд открытый. Четыре месяца свободы отразились на их облике: оба отлично загорели, Мальмстрём отрастил бороду, Мурен — усы и баки.

Причем загорали они не где-то там на Мальорке или Канарских островах, — нет, они провели три недели в Восточной Африке, совершили так называемое фотосафари. Хорошенько отдохнули. А затем последовали деловые поездки, одна — в Италию, чтобы пополнить снаряжение, другая — во Франкфурт, чтобы нанять толковых ассистентов.

На родине они слегка пощупали несколько банков и ограбили двух частных дисконтеров, которые предпочли не обращаться в полицию, чтобы не привлекать к себе внимания налоговых органов.

Эта деятельность принесла им неплохой доход, но издержки тоже были немалые, да и в ближайшем будущем предстояли довольно большие расходы.

Известно, однако, что дивиденды прямо зависят от капиталовложений; живя в обществе смешанной экономики, они хорошо усвоили эту истину. А цель, которую они себе поставили, была достаточно значительной. Они собирались еще разок как следует потрудиться, а затем уйти на покой.

Осуществить наконец действительно большую операцию.

Приготовления были в основном завершены, проблема финансирования решена, план почти полностью разработан. Они не знали еще, где и когда, зато знали самое главное: как. До заветной цели оставалось совсем немного.

Хотя оба они и были профессионалами, но до настоящих воротил не доросли. Настоящие воротилы не попадаются.

Настоящие воротилы банков не грабят. Они сидят в конторах и управлениях и нажимают кнопки. Они ничем не рискуют. Они не посягают на священных коров общества, а занимаются легализованным присвоением, стригут шерсть с рядовых граждан. Наживаются на всем. Отравляют природу и людей — потом «исцеляют» недуги негодными лекарствами. Намеренно приводят в запустение целые городские районы, обрекая их на снос, — потом строят новые дома, которые заведомо хуже старых.

Но главное — они не попадаются.

А Мальмстрём и Мурен попадались, их словно преследовал злой рок. Но теперь, кажется, они разобрались, в чем дело: разменивались по мелочам.

— Знаешь, о чем я думал там, под душем? — спросил Мальмстрём.