Спустился ниже на несколько ступенек и не выдержал, достал дельфинчика, чтобы снова полюбоваться. Какой красивый! Только почему один кончик раздвоенного хвостика отрезан? Видно запыленное чем-то пустое нутро дельфинчика. В подставке-коробочке тоже отпилен один уголок, его края изнутри тоже запылены какой-то желтоватой мукой. Подул в дырочку, хотел посвистеть, и в нос пахнуло этой пылью, почувствовался очень знакомый, еле уловимый запах. Абдулла не спутает этот запах ни с чем, он возненавидел этот запах за то время, когда жил в каморке под лестницей. Запах героина — наркотика, который свел дядю в могилу. Та самая «белая смерть», о которой и радио талдычит, и газеты трубят, и пугающие плакаты вывешивают, и на конвертах печатают, и на штампах выбивают, которыми марки погашаются… Как он ненавидел эту отраву! Она ведь не только дядю загубила, но и его жизнь сломала. Если бы он не стал наркоманом, то все могло бы сложиться иначе: Абдулла мог бы научиться грамоте, получить хорошую специальность, работу, не был бы бесприютным скитальцем.

«Так вот какие призы-сувениры раздает Судир! И не кому попало, видать, раздает. Все подстроено, знает, кому давать… И не за так дает, а за большие деньги…»

Абдулла забыл про Терезу, забыл про больной живот. Слетел, прыгая через одну ступеньку, вниз, на первый этаж, бросил портье ключ и выскочил за дверь.

Где находится полицейский участок, узнал от прохожих.

Дверь рванул смело — чего бояться? Столько всюду твердят, чтоб помогали бороться с распространением наркотиков.

За облупленным рыжим барьером виднелась лысоватая голова с налипшими на лоб реденькими волосами. Дежурный полицейский… Без фуражки сидит, рубашка с погончиками расстегнута, видна черная волосатая грудь, поводит подбородком вправо и влево, подставляя лицо и грудь потоку воздуха от пропеллерчика. На Абдуллу поднял глаза медленно, полусонно, они были затянуты поволокой, точно у тех бродячих коров, которых он видел возле базара в Свийттауне.

— Что… мальчик? — равнодушно спросил он у Абдуллы и поправил пропеллерчик, чтоб лучше дул на него.

— Вот… — протянул Абдулла игрушку. — В отеле нашел, в «Морской лилии».

Полицейский, недовольно сморщившись, точно кислое проглотил, повертел дельфинчика в руках и, не вставая с места, швырнул в сплетенную из ратанговых стеблей мусорную корзину. Не попал, игрушка ударилась о каменный пол, дельфинчик и подставка разлетелись в разные стороны.

— Прочь отсюда, сопляк, пока не арестовал! Мало ли какой мусор валяется, так все надо тащить сюда?

— Я могу уйти, но потом сами будете меня искать, — Абдулла не рассердился на глупого полицейского, спокойно поднял дельфинчика и коробочку, снова протянул через барьер. — Вы понюхайте! Вот дырочки в уголках — нюхните!

Полицейский осторожно, будто ждал какого-то розыгрыша, поднес коробочку отпиленным углом к носу, брезгливо сморщился.

— Ну и что? Грязью пахнет, мусором… — и снова размахнулся, хотел ее швырнуть.

— Героином пахнет! Наркотиком! Я этот запах из сотни других могу выделить.

— Носик у тебя… — недоверчиво сказал полицейский, на лице уже отразилась заинтересованность. Снова понюхал по очереди из коробочки и из дельфинчика. — Собаки, говорят, хорошо чуют его запах.

— Коли хотите знать, где их берут, то скажу. В дельфинарии! Целенькие, заполненные порошком! Сам видел, как дрессировщик Судир раздавал такие призы. Повертит вертушку-барабан, вытянет бумажки с номерами. Будто случайным людям, а сам хорошо знает, кому давать. Это мой вывод.

— Ишь, сыщик нашелся. Нагляделся фильмов?

— Я в кино был всего два раза в жизни.

— А кто ты такой? Как попал в отель, кто тебя туда пустил?

Пришлось немного рассказать о себе… «Ага… ага…» — слушал полицейский, а сам делал какие-то заметки на бумаге. Левая рука легла на трубку телефона да так и лежала, будто не решалась снять ее. Потом полицейский приказал ему сесть и посидеть, пока он составит протокол о таком происшествии. Абдулла не знал, что это за штука — протокол, но сел.

— А теперь зайди сюда… Толкни, дверцу в барьере — видишь? Подпиши, что все тобой рассказанное — правда.

Абдулла нерешительно зашел, взял ручку, кое-как вывел каракули. Хотел отдать полицейскому ручку, но тот ручку не взял, а сжал его запястье.

— Пустите! — рванулся Абдулла. — Я правду сказал! Я помочь вам хотел! Я буду Терезе жаловаться! — лепетал он. Думал цапнуть руку полицейского зубами, но тот заломил его руку за спину так, что Абдулла, вскрикнув от боли, присел. Полицейский толкнул дверь, что была у него за спиной. Абдулла увидел полутемный коридор и в нем еще несколько дверей справа и слева.

— Посидишь до утра, а там разберемся, — полицейский втолкнул его в камеру слева и запер за ним дверь.

— Я из дельфинария. Зовут — Радж Синх.

— А меня зовут Махамуд, звание — сержант. Ну и что? — полицейский смотрел на Раджа через барьер, тот — на него, глаза в глаза, словно в детской игре: кто кого пересмотрит.

— Очень приятно, — Радж решил брать приветливостью. — Если вы служите в полиции, то, видимо, слышали, что в дельфинарии украли дельфинов.

— Слышал. Я даже приезжал к вам, не припомните? Принесли мне новость!

— Я принес другое. Я знаю, кто украл дельфинов, и знаю, где дельфины.

— О аллах… И что это за дежурство у меня сегодня? Дельфинарии считался самым тихим районом, и вдруг столько всего.

— Нужна вооруженная оперативная группа. Воров можно накрыть с доказательством преступления, — продолжал Радж.

— Один сопляк в сыщики лезет, другой — в оперативники. Нет у нас вакансий, и, насколько мне известно, штат полиции на Рае не будет увеличиваться. Казна пустая… — полицейский притворно покашлял, будто спохватился, что наговорил лишнего.

— Я с вами не шучу.

— И я тоже. Садитесь! Я должен ваш донос записать в журнал происшествий. Но учтите, если это поклеп, вам придется отвечать.

А записав все, попросил Раджа пройти за барьер, якобы подписать какую-то бумагу. И сразу схватил за локоть, втолкнул в тот же коридор, что и Абдуллу. Только посадил в другую камеру. На протест Раджа ответил:

— Утром с вами захочет разобраться начальник. А где мне вас тогда искать?

Сержант Махамуд, однако, не стал ждать утра. Вначале колебался, борясь с собой, прикидывая, как лучше подать начальнику все, что записал в журнале в часы дежурства. А надо доложить так, чтобы создалось впечатление: и он, Махамуд, приложил руку, чтоб чего-то добиться, что-то раскрыть. Еще колебался и потому, что звонить начальнику надо на квартиру. А вдруг возьмет трубку жена и скажет: «Не могу позвать. Он еще не вернулся с работы. Ищите на службе его». Вот так-то… Горит начальник на работе, продыху нет, чуть ли не круглые сутки занят. Так он, видимо, оправдывается дома, когда возвращается поздно, утомленный картами или рулеткой, под хмельком. Начальник и всех подчиненных приучил отвечать на звонки жены, когда его нет: «На оперативном выезде… Срочный оперативный выезд…» В подробности не вдаваться, все должно быть окутано тайной.

Где-то за полночь, когда, по подсчетам Махамуда, господин начальник не мог не заявиться домой, позвонил. Извинился за беспокойство, но служба есть служба. Доложил сначала о дельфинчиках с героином, осмелился даже высказать мысль, что эти призы — ниточка, за которую можно вытянуть весь клубок. Услышал в трубке приглушенное: «Ну вот видишь, дорогая… Дело еще больше обостряется». Должно быть, начальник обращался к жене. Потом и о другом визите доложил, о Радже, который дает возможность и другое нераскрытое преступление раскрыть. «Дорогая… — услышал сержант взволнованный голос начальника. — Может статься, что твой муж получит орден… — И в трубку: — Благодарю за службу, сержант! Буду сейчас же!»

И начальник действительно прибыл очень быстро, через полчаса. Сам допросил Абдуллу и Раджа, потом свел их вместе. «Это ты-ы?!» — страшно удивился Радж, увидев мальчика. Из перекрестного допроса Радж услышал про героин в дельфинчиках, и не сдержался, ахнул. Начальник полиции ухватился за это: