Что заставило его позвонить сегодня, именно в самый разгар дневной жары, а не вечером, я узнаю уже через двадцать минут. Не зря мой автомобиль с электроводородным мотором мчался в столицу на пределе скорости. По телефону, тревожным голосом, он успел едва лишь сказать, чтобы я немедленно приезжал в квартиру его родителей, после чего связь прервалась. Ни о чем плохом думать не хотелось, но в первые минуты, откровенно говоря, мысли полезли всякие.

Переведя компьютерную систему ультрасовременного жилищного блока в охранный режим, я сел в машину. Уже тогда я почувствовал, как от меня ускользает не только остаток чудесного вечера, но и спешит ускользнуть вся будущая жизнь. На душе создалось ощущение, что я на полной скорости стремлюсь налететь на бетонную стену и теперь до нее несколько метров. Не вырулить, не затормозить.

Когда я ворвался в Москву, передо мной, на перекрестке столкнулось несколько машин. Люди, конечно же, живы, но на разбитую технику смотреть можно только с сожалением. Участок, где произошла авария, я проезжал медленно, за это время успело подскочить два черных внедорожника, всех участников усадили внутрь, и резко взяв с места, куда-то повезли. Что за внедорожники догадаться не сложно, такие машины находятся только в рядах МВД, ФСБ и ФСО. Что-то вроде ведомственной спецтехники. На дорогах города эти машины встречаются только по особым случаям. Видимо авария случилась не простая.

Через несколько минут, с некоторым интервалом, на встречу попалось два кортежа. Самое интересное, что ведущие и замыкающие автомобили полицейских, сопровождали обычные гражданские машинки, а не лимузины как это нередко бывает. Может кино решили снять, по старинке, используя живую постановку? Но тогда где хоть одна камера? В городе явно что-то происходило. Это чувствовалось.

Наконец я добрался. В чуть пыльном, но уютном дворике, расположенном в глубине московских улочек, находился многоквартирный  дом, в котором была квартира Жениных родителей. Обычная типовая застройка, возведенная в далекие времена процветающего социализма. От таких домов веяло историей. Большие окна, иногда прямоугольные, иногда в форме арок. Широкие карнизы, лепнина. А внутри комнаты с высоченными потолками. Оказавшись рядом с таким домом, забываешь, что находишься в современном городе двадцать первого века.

Однажды, это случилось когда я еще учился в начальных классах, жителям и властям стало ясно: Москва более не является городом пригодным для нормальной, полноценной жизни человека. Типичные проблемы мегаполиса с годами приобрели гипертрофическое  состояние. К тому же, людей в нем меньше не становилось. Затем,  кому-то из тогдашних властей, наконец, пришло в голову принять кардинальные меры. Ибо полумеры более результатов не приносили.

И тогда, под восторженные возгласы граждан, удивленных столь активными действиями, начался процесс всеобщей перепланировки города и модернизации транспортных путей. Поскольку я был мал и проблемы взрослых меня не заботили, в тонкости этого начинания я не вникал. Помню лишь всеобщие разговоры, что на это дело выделялось огромное количество денег, настолько огромное, что проще было отстроить город с ноля. Так же помню, что в некоторых местах, сносили всё, что не вписывалось в проект. Не было в городе ни одного неприкасаемого объекта. Даже Кремль могли перестроить по-новому, но поскольку он находился в центре окружности, трогать его было не за чем. Перепахивали магистрали, где надо - расширяли старые, где надо прокладывали новые. Пострадали тысячи домов и различных строений. Если дело касалось выселения людей, гладко шло не везде. Многие жители свои дома покидать отказывались. Решалось традиционно: более привлекательными жилищными условиями, деньгами и привилегиями.

Уничтоженным архитектурным памятниками не было счету. И самое время защитникам бронзово-гранитных, а так же бетонно-деревянных ценностей завалить жалобами суд, но жалоб не поступало. Когда все увидели истинность грандиозного плана и то, какие он дает плюсы – критиков не осталось.

Столица России более чем на пятнадцать лет превратилась в громадную стройку. Хотя очень культурную, облагороженную, что не вызывала ассоциаций с пылью, грязью и ржавыми стрелами кранов. В этом проекте себя пробовали лучшие умы мира. И вот теперь, спустя почти два десятилетия, Москва – это уже не тот устаревший исполин с вечными пробками и забитыми парковками. Москва превратилась в образцовый город мира. Теперь я вырос, стал взрослым и тоже вижу результат той колоссальной миссии.

Что касается экологии, а в частности воздуха, специалисты создали приспособления, вбирающие в себя загрязненную воздушную массу, а выбрасывающие чистейший, ионизированный, воздух альпийских гор. Такие приспособления, в основном в виде цилиндрических мачт, часто можно встретить возле дорог и в парках. Жизнь москвичей превратилась если не в «рай», то, как минимум, стала таким местом, где задумываться о том, чем ты дышишь, уже не стоило. А для многомиллионного мегаполиса это и есть, пожалуй, главнейшая составная часть «рая».  Про новейшие системы избавления от мусора говорить будет излишне.

Административная компонента отныне ложится на плечи наисовременнейшей системы интеллектуального управления. По существу – многозадачный компьютер. Он занимается всем: от включения нужного сигнала светофора на участках где возникло затруднение, до распределения подачи электроэнергии и теплоснабжения. Подобные компьютеры недавно стали использоваться и за рубежом, во всех городах населением свыше двух миллионов, но алгоритм и перечень возможностей нашего компьютера гораздо шире. Помимо прочего, он способен работать в автономном режиме, без вмешательства операторов. Даже если по какой-то причине люди вдруг исчезнут, город будет жить еще долго. С тех пор, как его запустили, с насиженных кресел слетела масса чиновников. Если где-то случается какая-то авария – компьютер моментально оценивает сложность и принимает нужные меры; перекрывает коммуникации, вызывает бригады, оповещает население. Даже такая незначительная вещь как неплотно задвинутый канализационный люк, теперь без внимания не остается. Никакой бюрократической волокиты. Хорошие дороги, исправные коммуникации, грамотное управление и вот уже экономика показывает стабильный рост.

Припарковать автомобиль удалось возле входа в подъезд. Ступив на нагретый солнцем асфальт, я поднял голову и увидел Жеку, улыбавшегося мне из окна. Ветер воспоминаний обдул меня памятью о событиях десятилетней давности, когда мы были подростками.

– Ну, почти, почти гонщик! – громко сказал он из окна. Несколько дам преклонного возраста, в тени невысокого дерева, подняли головы, о чем-то забормотав.

Взбежав на третий этаж, я оказался на знакомой с юных лет площадке.

Дверь в квартиру я обнаружил приоткрытой. Женя встречал с той же неподдельной улыбкой, которую он не успел сменить после того как смотрел из окна. По этой улыбке я понял – что бы там ни было, ситуация не критична.

Тем не менее, полной уверенности у меня не было. Дело том, что главной особенностью характера моего друга являлась его несгибаемая жизнерадостность. У меня не сохранилось воспоминаний о ситуациях, при которых Женя становился печальным. Серьезным, задумчивым, где-то раздражительным – да, но печальным ни в жизнь. Такой непотопляемый темперамент вызывал восхищение. Однако Женю ни в коем случае нельзя сравнивать с теми кто, то и дело набрасывает на себя маску оптимизма, при наличии депрессии.