– Son of a bitch! <Сукин сын (англ.)> – выругался его противник по-английски и отпрянул.

– Милиция… – попытался позвать Аркадий, но голоса не было.

Новый удар послал его лицом в снег. Дурак, подумал про себя Аркадий. Когда впервые за много лет следователь бьет кого-то, он в результате теряет жену. Во второй раз – вопит о помощи.

Он собрался с силами, прислушался к шороху веток и бросился следом. Склон круто обрывался к реке. Он чуть не упал. На нижней тропинке никого не было, но он заметил исчезающие в кустах ноги.

Аркадий одним махом перескочил через тропинку и прыгнул вниз, на широкую спину. Оба покатились в темноте по склону, пока не ударились о скамейку. Аркадий попытался завернуть незнакомцу руку за спину, но их пальто до того запутались, что ни один не был в состоянии нанести удар. Наконец противник высвободился из его объятий. Аркадий снова схватил его и, яростно размахнувшись, сбил с ног. Но, как только тот оказался на свободе, Аркадий потерял преимущество. Он получил удар в лицо и, прежде чем опомнился, кулаком по ребрам. Аркадий зашатался, и на него снова обрушился тяжелый кулак. Падая, он чувствовал, как останавливается сердце.

Это же огромное усовершенствование по сравнению со старыми примитивными способами, говорил председатель колхоза Аркадию и его отцу, заводя корову головой в деревянную раму с закрепленным сверху большим металлическим цилиндром, внутри которого легко ходил хорошо смазанный поршень. Щелчок выключателя, и поршень бьет точно в темя коровы. Животное падало, смешно раздвигая ноги. Он вспомнил, что кожа шла на шлемы танкистам. Дайте попробовать, попросил генерал Ренко, и подвел следующую корову. Удар! Если бы так можно было руками.

Аркадий пришел в себя и, держась руками за грудь, пошатываясь, встал. Вместе со снегом он сползал вниз, к стенке парапета. Ноги подогнулись, и он упал на тротуар.

По проезжей части двигались грузовики. Но ни одного пешехода. Ни одного милиционера. Уличные фонари напоминали головки одуванчиков, хрупкие пузырьки воздуха, который он мучительно заглатывал ртом. Грузовики проехали мимо, и он снова остался один. Пошатываясь, перешел дорогу.

Перед ним была река, трехсотметровой ширины лента тонкого льда, с одной стороны обрамленная темной полосой деревьев, протянувшейся к западу в сторону стадиона имени Ленина. На противоположном берегу – темные здания министерства. Цепной Крымский мост был по крайней мере в километре. Слева от Аркадия совсем близко находился метромост без пешеходных дорожек. По нему прогрохотал поезд, из-под колес вылетали искры.

Под мостом по льду бежал человек.

Парапет был без ступеней. Аркадий съехал с трехметровой высоты по шершавому камню, крепко ударившись задом об лед. Поднялся и побежал.

Москва – город невысоких зданий. Если смотреть с поверхности реки, то она почти исчезала в сонном небесном пространстве.

Звук шагов послышался ближе. Мужчина был могучего сложения, но не быстр в движении: даже прихрамывая, Аркадий настигал его. На северной набережной тоже не было ступеней, но вблизи стадиона находился причал для летних экскурсионных судов.

Человек остановился перевести дух, оглянулся на Аркадия и двинулся дальше. Когда расстояние между ними сократилось еще больше, человек снова остановился и так властно поднял руку, что Аркадий помимо воли остановился. Лед, казалось, светился. Он разглядел коренастую фигуру в пальто и шапке. Лица не было видно. – Не подходи, – сказал мужчина по-русски.

Аркадий шагнул вперед и увидел ствол пистолета. Человек держал его обеими руками, как обычно учили сыщиков. Аркадий упал ничком на лед. Он не слышал выстрела, не видел вспышки, но позади него что-то звонко стукнулось о лед и мгновение спустя застучало по камням набережной.

Человек тяжело двинулся к противоположному берегу. У набережной Аркадий его нагнал. Стекавшая по камням вода превратилась в неровные скользкие наросты льда. И вот здесь, в тени моста, схватились два человека, сначала стоя, а потом упав на колени. У Аркадия нос был в крови, а у мужчины свалилась с головы шапка. Удар в грудь послал Аркадия на четвереньки. Его соперник поднялся на ноги. Аркадий получил два удара ногой по ребрам и напоследок сокрушительный удар ботинком по голове.

Когда он очнулся, человека не было. Аркадий сел и тут увидел, что держит в руке его шапку.

А над ним на фоне неба снова засверкали искры из-под колес. Небольшой фейерверк в честь маленькой победы.

5

Сталинская готика была не столько архитектурным стилем, сколько формой поклонения Божеству. Из элементов греческих, французских, китайских и итальянских шедевров сам Великий Архитектор нагромоздил огромные бетонные башни и другие символы своей власти – чудовищные небоскребы со зловещими окнами, таинственными амбразурами и поднимающимися на головокружительную высоту, чуть не до облаков, башнями. А над многими из них к тому же высились шпили, увенчанные рубиновыми звездами, которые, подобно Его глазам, ярко светились в ночи. После Его смерти Его творения вызывали скорее смущение, чем страх. Они были слишком велики, чтобы похоронить их вместе с Ним, и остались стоять – огромные нависающие над городом полуазиатские храмы, не очищенные от духов прошлого. Одним из таких зданий на западном берегу реки, в Киевском районе, была гостиница «Украина».

– Здорово! – Паша широко развел руками. С высоты четырнадцатого этажа глазам Аркадия во всю ширину открылся Кутузовский проспект, а за ним – вызывающий почтительные чувства комплекс зданий для дипломатов и иностранных корреспондентов с милицейской будкой во дворе.

– Одно слово – смерть шпионам, – Паша оглядел номер, уставленный магнитофонами, коробками с пленкой, столами и раскладушками. – А вы, Аркадий Васильевич, и впрямь имеете вес.

Вообще-то штаб расследования перенес сюда Ямской, сославшись на то, что кабинет Аркадия слишком мал. Неизвестно, кто занимал этот номер до них, правда, на стене остался рекламный плакат с изображением белокурой стюардессы авиалинии ГДР. Даже на Фета подействовала такая смена обстановки.

– Павлович займется немецкими туристами и Голодкиным, тем самым, кого вы подозреваете в перекупке икон. А я знаю скандинавские языки. Когда-то собирался стать моряком и думал, что пригодятся, – признался Фет.

– Вот как! – Аркадий потер шею. Все тело болело от вчерашних побоев; по совести говоря, полученную им взбучку нельзя было назвать дракой. Было больно даже достать сигарету; его мутило от одной мысли, что придется надолго засесть с наушниками. На службе в армии в его обязанности входило сидеть в радиорубке в братской социалистической части Берлина и слушать передачи союзников. Скучнее работы он не мог себе представить, а оба его напарника не скрывали радости. В конце-то концов, они обосновались в роскошной гостинице, ноги не топчут тротуары, а отдыхают на мягком ковре.

– Беру англо– и франкоязычных, – сказал Аркадий.

Зазвонил телефон. Людин докладывал о шапке, оставленной человеком, который избил старшего следователя.

– Шапка новая, отечественного производства, из дешевой ткани. Обнаружено два седых волоса. Анализ белка волос показал, что владелец шапки европеоид, мужского пола, группа крови первая. Помада для волос на ланолиновой основе, иностранного производства. Сделанные в парке слепки со следов этого человека показали, что он был в новых ботинках, тоже отечественного производства. У нас есть также слепки с вашей обуви.

– Поношенная?

– Очень.

Аркадий положил трубку и взглянул на свои ботинки. У них не только стесались каблуки, но сквозь черную пасту просвечивал первоначальный зеленый цвет.

«Son of abitch!» – сказал человек, когда Аркадий укусил его за ухо. Так выражаются американцы.

– Немецкие девки, – прокомментировал Паша свою пленку. – Секретарши Немецкого экспортного банка. Проживают в «России» и цепляют мужиков прямо в танцзале гостиницы. Нашей проститутке там без разговоров дали бы под зад.