Затем в карету поднялась Мэдук, сопровождаемая фрейлинами королевы, леди Триффин и леди Сиппл, а также некоей мадемуазель Кайлас — ее в последние дни назначили компаньонкой принцессы.

Все было готово. Королева Соллас кивнула сэру Мунго, отступившему на пару шагов и подавшему знак герольдам. Те протрубили три сигнала "королевского отъезда", и кортеж покатился по плацу.

Процессия повернула на Сфер-Аркт, и вся компания приготовилась к долгому пути. Мэдук сидела рядом с королевой Соллас. Напротив сидела мадемуазель Кайлас — шестнадцатилетняя девица, руководствовавшаяся высокими нравственными принципами и правилами безукоризненного поведения, хотя с точки зрения Мэдук она была надоедливой особой, полностью лишенной очарования и остроумия. Побуждаемая тщеславием или преувеличенной чувствительностью, Кайлас подозревала, что все находившиеся рядом существа мужского пола, любого возраста, только тем и занимались, что оценивали ее прелести, и готовы были в любой момент пристать к ней с неприличными предложениями. Эта убежденность заставляла ее задирать нос и надменно отворачиваться независимо от того, смотрел ли в ее сторону тот или иной мужчина. Привычки мадемуазель Кайлас вызывали у Мэдук недоумение, так как тощие плечи и широкие бедра мадемуазель, а также ее угрюмая физиономия с длинным носом, выпуклыми черными глазами и спиралями жестких черных кудрей, болтавшихся у висков подобно праздничным подвескам под ушами осла, не создавали запоминающийся образ выдающейся красоты. Кроме того, у Кайлас была привычка устремлять на интересующий ее объект неподвижный, немигающий взгляд. Сидя напротив нее, Мэдук никак не могла избежать этого взгляда. Она пыталась обороняться тем же оружием, на пять минут сосредоточив взор на кончике носа Кайлас, но безуспешно. Мэдук соскучилась и отвернулась, признав свое поражение.

Процессия углубилась в ущелье между Арквирами; в то же время погода, ранее предвещавшая бурю, изменилась — туман и облака развеялись, пейзаж ярко озарился солнцем. Королева Соллас самодовольно заметила: "Сегодня утром я молилась о хорошей погоде, чтобы наше путешествие было безопасным и приятным — так и случилось".

Леди Триффин, леди Сиппл и Кайлас отозвались надлежащими сотрясениями воздуха, выражавшими умиление и благодарность. Королева поставила поближе корзинку с выдержанным в меду инжиром и обратилась к Мэдук: "А теперь, дорогая, ты могла бы поведать нам обо всех обстоятельствах, окружавших обнаружение благословенного Грааля!"

Мэдук обвела взглядом внутренность кареты. Кайлас продолжала глазеть на принцессу с напряженным упорством совы. Две фрейлины королевы, внешне благожелательные, не скрывали страстного желания узнать что-нибудь сенсационное, способное стать драгоценным материалом для слухов и сплетен.

Мэдук повернулась к королеве: "Ваше величество, такие сведения предназначены только для ваших ушей! Есть тайны, которые не следует сообщать особам низкого звания".

"Вот еще! — проворчала Соллас. — Леди Триффин и леди Сиппл — мои доверенные компаньонки, их вряд ли можно назвать особами низкого звания. Что касается Кайлас, она — крещеная христианка, и ее тоже чрезвычайно интересует чаша Грааля".

"Все может быть, — пожала плечами Мэдук. — Но у меня есть основания держать язык за зубами".

"Чепуха! Давай, рассказывай!"

"Не смею, ваше величество! Если вы желаете понять, почему я вынуждена проявлять сдержанность, поезжайте со мной — в отсутствие других сопровождающих — вглубь Тантревальского леса".

"Вдвоем с тобой? Без эскорта? Это безумие". Соллас потянула за шнурок колокольчика; карета остановилась, и паж в ливрее спрыгнул с козел, чтобы заглянуть в окошко: "Что пожелает ваше величество?"

"Некоторое время сопровождающие нас дамы будут ехать в других экипажах. Нарцисса, Дэнси, Кайлас — будьте любезны, сделайте мне такое одолжение. Как упомянула Мэдук, существуют сведения, не подлежащие широкому распространению".

Две фрейлины и мадемуазель Кайлас оскорбленно пересели в другой экипаж. Мэдук быстро заняла место, освобожденное леди Сиппл, напротив королевы Соллас, и процессия снова двинулась вверх по Сфер-Аркту. "А теперь, — продолжала Соллас, жуя инжир и не обращая внимание на маневры Мэдук, — рассказывай. Честно говоря, я сама предпочитаю услышать твою историю наедине. Не упускай никаких подробностей!"

У Мэдук не было никаких причин скрывать какие-либо аспекты ее приключений. Она рассказала все, что помнила, и ей удалось возбудить в королеве искреннее изумление. Под конец Соллас взирала на Мэдук с выражением, напоминавшим трепетное почтение: "Потрясающе! Ты у нас фея-полукровка — тебе не хочется вернуться в Щекотную обитель?"

Мэдук покачала головой: "Это невозможно. Если бы я осталась в обители, питалась феерической пищей и пила феерическое вино, из меня вышло бы что-нибудь вроде феи, но только я умерла бы гораздо скорее фей. В наше время почти у всех эльфов и фей течет в жилах кровь с примесью человеческой — поэтому их и называют "полулюдьми". Говорят, со временем их раса смешается с простонародьем, и больше не будет ни эльфов, ни фей. А люди — мужчины и женщины — не будут подозревать, что их странности и причуды унаследованы от эльфов и фей. Что касается меня, я уже почти смертная, мне поздно меняться. Так что я буду жить и умру, мои дети отживут свой срок и умрут — и через несколько поколений в моих потомках почти ничего не останется от лесного народца".

"Так и должно быть, к вящей славе истинной веры! — заявила королева Соллас. — Отец Умфред говорит, что твари Тантревальского леса — дьяволы и сатанические бесы, в большей или меньшей степени служащие проводниками зла. Вместе с еретиками, язычниками, безбожниками, нераскаянными грешниками и идолопоклонниками, все они осуждены гореть в геенне огненной!"

"Подозреваю, что он ошибается", — осторожно заметила Мэдук.

"Как он может ошибаться? Умфред собаку съел в доксологии!"

"Существуют другие учения и другие ученые мужи".

"Все они еретики, и все их учения лживые! — провозгласила Соллас. — Мое убеждение объясняется чистой логикой! Подумай сама! В чем состояли бы преимущества приверженцев истинной веры, если бы каждый мог рассчитывать на райское блаженство после смерти? Такая неразборчивая щедрость была бы равноценна безнравственности!"

Мэдук пришлось признать логичность рассуждений королевы: "Так или иначе, я не изучала этот вопрос достаточно подробно, и мое мнение несущественно".

Когда королева Соллас обсудила, наконец, все аспекты поисков Грааля к своему удовлетворению, она снова остановила карету и позволила Кайлас, леди Триффин и леди Сиппл, раздраженным изгнанием, вернуться в королевский экипаж. Мэдук подвинулась в угол сиденья. Леди Триффин и Кайлас заняли прежние места, а леди Сиппл, за неимением лучшего, пришлось сесть туда, где раньше сидела Мэдук, то есть напротив Кайлас — к огромному облегчению Мэдук.

Королева сказала: "Предупреждение принцессы Мэдук оказалось правильным. Она сообщила несколько фактов, несомненно не подлежащих разглашению".

"Если ваше величество так считает, у нас не может быть возражений, — поджав губы, отозвалась леди Триффин. — Следует отметить, однако, что по меньшей мере я известна осмотрительностью".

Леди Сиппл с достоинством прибавила: "В цитадели Глубокий Ров, в моем родовом поместье, водятся три призрака. Они появляются по ночам в новолуние, чтобы жаловаться на судьбу. Призраки сообщали мне самые интимные подробности, не сомневаясь в моей сдержанности".

"Такова жизнь! — весомо заявила королева Соллас. — Никто из нас не умнее всех остальных. Это приходится признать даже принцессе Мэдук".

Кайлас сказала тихим, слегка хрипловатым голосом: "Рада слышать, что какие-то признаки скромности дополняют многочисленные достоинства принцессы".