Этот бал у директора Сульберга явился для всех неожиданностью, он затеял его меньше чем за две недели до рождества, чтобы зимой его хорошенькие дочери не знали недостатка в приглашениях и кавалерах.

…Вчера Майса просидела у Юргенсенов до позднего вечера, — будь у них машина, дело пошло бы куда быстрей, — а сегодня, несмотря на метель, явилась к ним, когда еще восьми не было. Целый день она спешит изо всех сил — тарлатановое платье для Мины Юргенсен во что бы то ни стало нужно закончить к вечеру, а то не хватит времени на Теодору Брандт.

Мина каждые десять минут прибегала к Майсе в столовую, трогала и разглядывала материю, расспрашивала, сомневалась и болтала без умолку. Она принесла цветы, которые собиралась приколоть к волосам, чтобы посмотреть, подходят ли они к платью при вечернем освещении, примерила бусы; Мина была высокая, изящная и грациозная, и ей хотелось, чтобы платье подчеркивало ее достоинства.

Майса прекрасно знала, как этого добиться. Затянутая талия и драпировка, спадающая с плеча на грудь. Фрекен Мина такая хрупкая, нужно, чтобы платье немного полнило ее, только складки должны падать легко и свободно, словно сами по себе. А то если заложить их сверху донизу, они будут тяжелые и жесткие и станут топорщиться, а это никуда не годится.

Мина примеряла платье в тонкой белой нижней юбке, которую она наденет под розовый тарлатан. Пожалуй, лиф в талии надо больше забрать по фигуре, это даст свободу и мягкость… А юбка пусть падает легкими складками и обрисовывает фигуру…

— Только нижнюю юбку не надо слишком крахмалить, — вдруг осенило Мину. Когда она наконец поняла, как все это будет выглядеть, она так и засияла от радости. — Только бы оно хорошо сидело! Только бы сидело! — Ее голубые глаза ярко блестели. — Только бы складки падали мягко и естественно!..

Она прикидывала, показывала, тараторила и озабоченно давала советы.

Майсу тоже охватила лихорадка.

— Вот если еще фрекен Мина украсит свои густые пепельные волосы цветами, — проговорила она, осторожно снимая платье через голову девушки, — она будет такая хорошенькая, что о ней все заговорят!..

Вошел асессор в пальто и с зонтиком. Подумать только, собрался в гости в этакую метель. Он взглянул на платье и потрепал Мину по плечу — асессор души не чаял в единственной дочери:

— Скромно, изящно и естественно, не правда ли, Мина? Все эти изощренные фокусы в нарядах сразу бросаются в глаза. В них нуждается только вульгарность, верно ведь? И все равно ее сразу чувствуешь. Поверь мне, между истинным благородством и показным большая разница. — Восхищенно глядя на дочь, он провел рукой по ее волосам. — Нам с тобой нечего прибегать к обману!

«Еще бы!» — подумала Майса, глядя, как Мина прильнула к нему. Девушка поцеловала отца, стремясь поскорее выпроводить его.

— Только бы оно хорошо сидело! Только бы оно удалось вам, Майса! А может, чуть уменьшим драпировку? — Она очень боялась, что будет выглядеть недостаточно стройной. Уму непостижимо, и как это прошлой зимой танцевали в кринолинах!

На стуле лежала незаконченная розовая юбка. Пора пришивать к ней волан.

Майса поднялась, отложила лиф и взялась за монотонную работу. Ее сильные тонкие пальцы так и мелькали, игла, ловко подталкиваемая наперстком, быстро прокладывала стежки, и шитье двигалось вперед с такой быстротой, что приходилось то и дело перехватывать юбку.

Уж она-то постарается, чтобы платье фрекен Мины ни отделкой, ни покроем не уступало платьям, сшитым у сестер Берг или у мадам Ос. Может статься, все начнут расспрашивать, кто его шил…

И ничуть она не удивится, если фрекен Мина будет иметь успех на балу у Сульбергов… Вот как она оживилась, и все, верно, из-за этого морского офицера, что, говорят, ухаживает за ней…

Майса улыбалась над шитьем… Кто знает, может как раз это платье и решит дело! Будет в нем Мина кружиться в объятиях своего кавалера, легкая и воздушная, как перышко.

А как танцуют на этих балах!.. В прошлом году ей довелось попасть на галерею во время городского бала. Казалось, весь зал под сияющими люстрами кружится в такт музыки. Между светлыми тюлевыми платьями мелькали шелковые и атласные, взметались шлейфы, подшитые кружевами. Среди черных сюртуков, белых жилетов и военных мундиров плыли обнаженные плечи, склонялись пышные прически, украшенные жемчугом и цветами…

В тот вечер она долго шила у Скэу и приготовила Элисе платье к самому отъезду, а потом поехала проводить ее на бал, чтобы забрать накидку. Вот тогда-то ее и пустили на галерею посмотреть.

Она отыскала глазами всех, кого знала. Вон Сингне Транем в красном платье с цветами и с веером из слоновой кости, вон Элисе Скэу танцует все время в самой середине зала, а там Китти Блом, такая хорошенькая в белом; только что-то неладно с плечом, — стоит ей повернуться, как возле ворота собираются морщинки; а вот Минка Мёрк, тоже в белом, но только в атласном; как раз на этом балу она и была помолвлена с лейтенантом Мюллером… В конце концов от запаха духов, от яркого света и музыки у Майсы все поплыло перед глазами, и ей почудилось, будто и она тоже танцует там, внизу…

…Все же эти дни, до рождества и после него, были самыми приятными в году, хоть она и выбивалась из сил, готовя наряды к балам, и подчас совсем теряла представление о времени, не замечая, что день уже кончился и ей пора возвращаться домой по темным улицам. Перед каждым балом была невероятная спешка, каждой платье нужно было как можно скорей, и поневоле Майсе приходилось долго засиживаться по вечерам и недосыпать ночью.

Но зато барышни поверяли ей все свои секреты, советовались, делились своими страхами, обо всем ей рассказывали, и в конце концов она с головой уходила в их заботы и затаив дыхание выслушивала, сколько раз лейтенант флота Сульберг пригласил танцевать фрекен Мину, как обстоят дела у Сингне Транем с ее архитектором или у Арны с веселым светловолосым Якобом Скэу. Слушая их рассказы, она забывала о себе и как бы начинала жить их жизнью, принимая во всем самое деятельное участие.

Ее уже почти не волновали собственные сердечные дела. Она все реже вспоминала фармацевта из аптеки Юрте, который женился на деньгах и вообще оказался недостойным ее мечтаний; говорят, он обзавелся теперь собственной аптекой…

— Слава богу, что у нас сегодня спокойный вечер, — входя в комнату, проговорила фру, спустившаяся сверху, где она помогала мужу навести на себя лоск. — И ничего, если Майса посидит подольше, раз с платьем такая спешка. Не будем ее беспокоить, пусть себе шьет в столовой, а нам с Миной и Людвигом пусть подадут ужин в гостиной, ведь асессор и студент ушли.

Вечером явилась Теодора Брандт. Несмотря на темень и метель, она пришла будто бы для того, чтобы поболтать с Миной о бале и посмотреть платье, но было совершенно ясно, что ее мучило беспокойство: а вдруг Майса не придет к ним завтра с утра.

Девушки шушукались и болтали в гостиной, им столько нужно рассказать друг другу, ведь они считаются лучшими подругами… Только платье Теодоре так и не показали, ну ничего, завтра она повыспросит о нем Майсу.

Пока они коротали время в гостиной, игла без устали сновала взад и вперед.

Людвига, учившего уроки, подруги отправили к Майсе в столовую; он сидел сонный, поставив локти на стол, запустив пальцы в волосы, и зубрил.

Раньше чем к половине одиннадцатого она и сегодня не управится, вон еще сколько волана не подшито… В зеркале над буфетом отражалась лампа, часть бледного потного лица и острая макушка Майсы, а ее тень на стене проворно и неутомимо двигала рукой.

…Два полных дня здесь, завтра и послезавтра у Брандтов — вот и заработан далер. Еще один день она задолжала Симунсенам — к ним она снова пойдет в четверг, чтобы отработать ровно неделю. Хорошо бы поскорее разделаться с ними и на оставшиеся до сочельника четыре с половиной дня пойти к Антунисенам… Надо ведь заплатить мадам Дёрум за квартиру и отдать долг за ботинки.

Останется и к рождеству.

Надо припасти немного денег на крестины у маляра Йёрстада — они назначены на воскресенье между рождеством и Новым годом. Майса задумала сшить хорошенький чепчик с красными атласными рюшками и лентами. Из всех, кто живет в их дворе, в крестные матери пригласили именно ее, а мадам Дёрум будет держать ребенка над купелью. А потом, говорят, устроят настоящий пир… В церковь Майса наденет новую зимнюю шляпку и жакет с боа. Свое черное платье украсит красивым шерстяным кружевом, которое подарила ей фру Скэу, а к пятому дню после рождества, когда ей снова придется идти шить, она его отпорет. Белый воротничок заколет золотой булавкой и пришьет к платью красивые манжеты… Можно еще накинуть сверху красную шаль с бахромой, хотя, пожалуй, без нее будет скромнее и наряднее. Волосы она завьет и устроит шиньон, — уж она постарается выглядеть на славу! Говорят, они пригласят Эллинга и других подмастерьев, так что вечером удастся немного потанцевать…