Ли выступает в это время — так же, как Ибсен и Бьёрнсон, — решительным противником ницшеанского сверхчеловека, который как раз в те годы становится столь модным в реакционных произведениях буржуазной литературы.
В первую очередь и наиболее прямо это проявляется в романе «Злые силы» (1890), в котором полностью осуждается один из центральных героев, властный, любящий распоряжаться жизнью других людей.
Но еще важнее для Ли стремление обнаружить опасные черты на дне души людей, которые сами по себе отнюдь не являются дурными. Старый взгляд Ли на человека как на существо сложное и противоречивое, в котором могут скрываться странные, а порой страшные и разрушительные силы, неведомые ему самому, теперь снова оживает у него. И эти силы отныне предстают именно как силы ужасные, неистовые и губительные, как настоящие тролли. Не случайно сборник полуфантастических повестей и сказок в двух частях, который Ли выпускает в 1891–1892 годах, носит заголовок «Тролли».
Но и позднее Ли постоянно возвращается к теме сложности и глубокой противоречивости человеческой натуры. С большой силой эта противоречивость обрисована им в одном из его последних романов, «Когда опускается железный занавес» (1901). Пассажиры комфортабельного парохода, пересекающего Атлантический океан, неожиданно узнают, что корабль через час пойдет ко дну — на нем должна взорваться адская машина. И в минуту смертельной опасности не только с людей спадают привычные маски, но и обнажаются такие тайные стороны души, которые прежде были неведомы самому человеку. В романе создается большое драматическое напряжение, но затем, когда выясняется, что тревога была ложной, в нем появляются и юмористические нотки. Разделенный на восемь глав — по числу дней путешествия — и лишенный сюжета в привычном смысле слова, роман носит характерный подзаголовок «Из комедии жизни».
Ощущение опасности, нависшей над миром, обращение к «ночным» сторонам человеческой природы придают всему творчеству Ли в 1890-е годы пессимистический, мрачный характер. Романы «Ниобея» (1893), «Когда заходит солнце» (1895), «Дюре Рейн» (1896) подчеркнуто психологичны; порой в них начинают звучать мистические нотки. Выделяется среди поздних произведений роман «Фасте Ферланн» (1899), в котором снова встречаются автобиографические мотивы из той поры в жизни писателя, когда он был охвачен спекулятивной горячкой, и показан его путь к творчеству.
В последних романах Юнаса Ли («Волчата», 1903; «К востоку от солнца, к западу от луны и позади Вавилонской башни», 1905) господствует психологизм и основное место опять занимает тема «троллей», скрывающихся в человеке.
Умер Юнас Ли 5 июля 1908 года.
«Хутор Гилье» разительно отличается от тех двух романов, в интервале между которыми он был написан. В «Пожизненно осужденном» и «Мальстрёме» Ли более непосредственно и прямо, чем в каких-либо других своих произведениях, рисовал современную норвежскую действительность в ее наиболее характерных, новейших проявлениях. Между тем «Хутор Гилье» — своего рода исторический роман. В нем изображена жизнь горных районов центральной Норвегии и Кристиании в 40-е годы XIX века, то есть за сорок лет до времени написания романа. Подзаголовок «Хутора Гилье» — «Сцены из семейной жизни сороковых годов» — напоминает подзаголовок «Сцены из жизни XVII века» знаменитого и сыгравшего большую роль в развитии реализма в скандинавской повествовательной литературе романа Йенса Петера Якобсена «Фру Мария Груббе» (1876). С этим ярким произведением датской литературы «Хутор Гилье» роднит и некоторое сходство в построении (героиня попадает из глухой провинции в блестящее светское общество столицы), а в какой-то мере и сам облик героини, недюжинной и смелой девушки. С романом Якобсена роман Ли связан и исключительной точностью и красочностью в показе жизни соответствующих эпох. Но сами эти эпохи радикально отличаются друг от друга.
Сороковые годы прошлого века в Норвегии, как они изображены в «Хуторе Гилье», — это период, лишенный больших потрясений и ярких событий, период тихого прозябания. И действительно, до самого конца этого десятилетия, пока под влиянием европейских революционных событий 1848 года и в Норвегии не наступила пора острых социальных столкновений, общая атмосфера норвежской жизни была сравнительно спокойной. Политическая борьба протекала вяло, господствовала умеренная реакция.
Почему же Юнас Ли в 1883 году, в разгар своего восхищения современностью, обращается к этой эпохе? Вполне вероятно, что одной из причин здесь было желание немного «передохнуть» между двумя произведениями, чрезвычайно резкими и беспощадными, изображающими жизнь, полную уродства и грубости. Насколько упорядоченнее, неторопливее и патриархальнее та жизнь, которая изображена в «историческом» романе Ли! И весь тон романа неизмеримо мягче, чем в обоих соседствующих с ним произведениях, несравненно более напоминая прежнего, умеренного Ли, для которого была непонятной «поэзия ненависти». Его юмор не превращается здесь в уничтожающий сарказм, как во вступительных эпизодах «Пожизненно осужденного», его меланхолия не становится трагической безнадежностью, как в том же «Пожизненно осужденном».
И все же «Хутор Гилье» не является только «передышкой», только временным рецидивом прежнего эмоционального строя романов и повестей Ли. Проблематика «Хутора Гилье» непосредственно включена в тот комплекс вопросов, который подымают другие романы Ли 1880-х годов, прямо трактующие явления современной жизни. Для понимания всей позиции Ли, всего его восприятия мира в эти годы «Хутор Гилье» является необходимым звеном.
В этом романе в какой-то мере намечены истоки тех бурных процессов, которые протекали в Норвегии 1880-х годов, зафиксирована предыстория тем и проблем, которые стоят в центре самых «современных» романов Ли. Конечно, все это дано здесь лишь в общем виде и под специфическим углом зрения.
В «Хуторе Гилье» показаны не столько конкретные исходные формы ряда четких социальных конфликтов и катастроф, изображенных Ли на жизненном материале 1880-х годов, сколько начало общего духовного разлада в буржуазном обществе, возникновение в нем протестующих устремлений, которые принимают в первую очередь форму морального негодования. Ложь и лицемерие, неестественность и бездушие — вот какие черты буржуазной действительности, и прежде всего столичного светского общества, клеймит студент Грип. И хотя ничего действительно революционного ни в его идеях, ни в его действиях нет, хотя он выступает лишь как последователь Руссо, мечтающий изменить систему воспитания и тем самым постепенно реформировать общество, его объявляют смутьяном и выгоняют со службы. Так в обстановке кажущейся упорядоченности и незыблемости выявляются пусть еще совсем слабые силы, которые знаменуют начало внутреннего разложения общества, наличие в нем глубоких и острых внутренних конфликтов.
Сам Грип гибнет. Он лишается заработка и принужден прекратить свои лекции, которые читал по вечерам для всех желающих, Подавленный тем, что любимая им девушка Ингер-Юханна собирается выйти замуж за другого, он спивается и становится бродягой. Но деятельность Грипа дает все же плоды: Ингер-Юханна, потрясенная его участью и только теперь сумевшая разобраться в своих чувствах, порывает со своим женихом, немолодым блестящим придворным Рённовом, и через некоторое время устраивает у себя дома небольшую школу, чтобы обучать и воспитывать детей в том духе правдивости и практической полезности, который отстаивался Грипом, а ее брат Йёрген, который был учеником Грипа, оставляет гимназию с ее мертвой и ненужной ученостью, отправляется простым матросом в море и затем поселяется в Америке, где изучает ремесло и становится старшим мастером.
«Хутор Гилье» — просветительский роман. Положительным началом в нем выступают глубина чувств и высота духа в сочетании с разумным воспитанием и полезной практической деятельностью. Здесь дан некий свод идеальных требований, выдвигаемых Юнасом Ли как средство преодолеть остро ощущаемое им неблагополучие буржуазного мира. Это не означает, что Ли сознательно формулирует здесь определенную положительную социальную программу — он был вообще очень далек от развернутых общих концепций, политических и иных. Но фактически такая программа в «Хуторе Гилье», несомненно, намечается.