— Громов, ты меня с ума сведешь! — В голосе Дробыша слышалось раздражение. — Хоть бы записку оставил, где тебя искать. У нас очередной трупешник. На Земляном Валу грохнули какого-то бизнесмена. Вроде бы работал снайпер. И когда они угомонятся?

— Видимо, тогда, Леха, когда ты станешь министром внутренних дел, — похлопав коллегу по плечу, мрачно резюмировал Громов.

ВАЖНАЯ УЛИКА

На место преступления Громов с Дробышем выехали в составе дежурной группы, в которую также входили: следователь горпрокуратуры Павел Ардаматский, судмедэксперт Левон Заназян и эксперт-криминалист Андрей Истомин. Однако, когда они приехали к многоэтажному дому недалеко от улицы Земляной Вал, потерпевшего там уже не оказалось. Только небольшая лужица крови на тротуаре указывала на то, что некоторое время назад здесь действительно произошло убийство.

На месте преступления сыщики застали нескольких человек: молоденького опера из местного отделения милиции, не менее молодого следователя женского пола из окружной прокуратуры, которая, сидя на лавочке у подъезда, аккуратно строчила протокол осмотра места происшествия, и двух понятых. Когда машина с муровцами тормознула у тротуара, следователь даже не подняла своей изящной головки от бумаг — так была увлечена писаниной.

О том, что здесь произошло полчаса назад, приехавшим рассказал местный опер — Игорь Мосин. Его рассказ строился целиком на показаниях дворничихи, которая оказалась единственным свидетелем покушения. По ее словам, около половины десятого утра здесь застрелили одного из жильцов — солидного пожилого человека, проживавшего во втором подъезде. Фамилии и имени его дворничиха, к сожалению, не знала.

По ее словам, он в сопровождении двух телохранителей вышел на улицу, чтобы сесть в автомобиль, но дойти до него так и не сумел — упал как подкошенный на землю. Охрана тут же погрузила его в машину и уехала. По словам женщины, которая хорошо слышала реплики телохранителей, раненого повезли в институт Склифосовского. Именно туда десять минут назад отправились и местные оперативники, оставив своего товарища и следака из прокуратуры дожидаться коллег из МУРа.

Выслушав доклад опера, Ардаматский принял решение разделить оперативную группу на две части. Первая, в которую вошел он сам, а также Дробыш и Заназян, должна была отправиться вслед за раненым в Склиф, а вторая — в составе Громова и Истомина — отработать место происшествия. Дробыш, который уже успел приглядеться к аппетитным коленкам стажерки из окружной прокуратуры, попытался было качать права и отправить вместо себя в больницу Громова, однако быстро успокоился. Ардаматский, который прекрасно знал все слабые места Лехи, пообещал познакомить его в Склифе с симпатичной медсестрой из хирургического отделения, которая за свои идеальные формы была недавно провозглашена «Мисс Склиф».

— У этой мисс есть любопытная привычка — никогда не носить под халатом трусики, — сообщил Ардаматский, чем окончательно снял все Лехины колебания.

Когда машина с группой Ардаматского уехала, Громов взял инициативу в свои руки. Несмотря на то что рядом находился следователь прокуратуры, лицо более значимое, чем оперативник с Петровки, Громов воспользовался ее молодостью и неопытностью и принялся раздавать команды направо и налево. Мосина он отправил отрабатывать жилой сектор (опросить жильцов дома, в котором проживала жертва), Полину Кутепову (так представилась девушка из прокуратуры) попросил закончить протокол, а сам вместе с Истоминым отправился искать место, откуда киллер произвел выстрелы.

Подойдя к кромке тротуара, где на асфальте все еще виднелась лужица крови, Истомин щелкнул пару раз фотоаппаратом, после чего они с Громовым окинули внимательным взглядом окрестности. Справа простирался пустырь (по словам Мосина, некогда там возвышался двухэтажный особняк, который год назад снесли подчистую), поэтому их внимание привлекла прежде всего левая сторона, где стояли два здания: трехэтажное, которое, судя по вывескам, украшавшим его, принадлежало сразу нескольким коммерческим фирмам, и пятиэтажное здание жилого типа. С точки зрения киллера последнее было наиболее удобным для покушения — задняя сторона дома и два его чердачных окна (Громов называл их «чердачками Фруттис») смотрели в сторону подъезда, из которого вышла жертва, а внешняя сторона — во двор, невидимый с того места, где теперь находились сыщики. С этого здания они и решили начать осмотр. Вошли в первый подъезд и не ошиблись. Поднявшись по лестнице на последний этаж, они увидели, что дверь чердака распахнута настежь. Войдя внутрь, сыщики обнаружили возле чердачного окна то, что надеялись найти — винтовку с оптическим прицелом и разбитым вдребезги прикладом. Рядом валялась тряпка, в которую, судя по всему, эта винтовка была завернута, прежде чем ее использовали по назначению.

— Почему винтовка сломана? — удивленно спросила у коллег подошедшая к месту преступления Кутепова.

— Есть у киллеров такой ритуал — после работы обязательно ломать свой инструмент, — ответил Громов. — Именно этим они разительно отличаются от представителей рабочего класса. Кстати, где ваши понятые?

— А я их отпустила, — спокойным голосом ответила девушка. — Они и так из-за меня на работу опоздали.

— Понятно, — грустно резюмировал Громов и, оставив коллег на чердаке, сам спустился вниз за понятыми. На лестничной площадке последнего этажа было две двери, и Громов позвонил в обе. Они открылись почти одновременно. В первой показалась седая голова старушки, у которой в руках была кастрюлька, во второй — не менее седая голова худосочного деда в выцветшей от времени майке.

— Доброе утро, я из милиции, — представился Громов и для убедительности извлек на свет свое удостоверение. — Полчаса назад недалеко от вашего дома произошло преступление. Вы ничего подозрительного не заметили?

Бабуля пожала плечами, а дед ни с того ни с сего внезапно завелся:

— Ничего не видели, ничего не знаем. А если бы и видели, ничего бы не сказали. Хотели демократию — вот и получите! Небось опять какого-нибудь буржуя порешили? Так им и надо, мордоворотам недорезанным. Чем больше их укокошат, тем лучше простым людям будет. А вы, милиция, их защищаете. А еще «народная» называетесь. Вы народ должны защищать, а не буржуев.

— Дедуля, успокойтесь, — прервал наконец старика Громов. — Вы в каком полку служили?

— В каком смысле? — удивился старик.

— Ну, вы — фронтовик?

— Ах это? Фронтовик, конечно.

— Чего ты брешешь, Кузьма? — вмешалась внезапно в разговор старушка. — Какой ты фронтовик? Всю войну в тылу просидел. Он на продовольственном складе работал, товарищ милиционер.

— Тогда понятно почему он нынешние порядки хает, — сказал Громов. — Небось хорошо жили при коммунистах на своем складе? Икорка, балычок, трюфеля в сметане. Ананас кушали?

— Какой еще ананас? — растерянно пробормотал старик и попятился к своей двери.

— А манго с маракуйей? — продолжал наседать на него Громов.

— Да идите вы к черту! — завопил внезапно старик и, забежав в квартиру, хлопнул дверью.

— Вот и правильно, — с удовлетворением произнес Громов и повернулся к старушке. — Вредный вам сосед достался.

— И не говорите, — с досадой махнула рукой бабулька. — Всех хает, а у самого внук какой-то мандражер.

— Менеджер, наверное, — поправил старушку Громов. — Однако дедуля сбежал, а нам для дела второй понятой нужен. У вас, бабушка, есть кто-нибудь на примете?

— А как же. Соседка моя — Пелагея. Я ее сейчас позову.

И старушка скрылась за дверью, чтобы через пару минут вернуться вновь, теперь уже не одна, а с такой же седой, как и она, женщиной в стареньком халате.

— Чердаков не боитесь? — спросил у женщин Громов, прежде чем повести их наверх.

— А покойников там нету? — спросила в свою очередь Пелагея.

— Не, только живые, — ответил Громов.

— Тогда ничего, — улыбнулась Пелагея. — Тогда можно.

Когда они поднялись на чердак, Истомин и Кутепова мирно беседовали возле раскрытой настежь двери. Однако едва понятые заняли указанные им места, как все пришли в движение. Эксперт, облачившись в резиновые перчатки, принялся осматривать винтовку, а Кутепова взялась за протокол. Громов же отправился обследовать чердак. Достав зажигалку, которую он, будучи человеком некурящим, всегда имел при себе, он стал внимательно осматривать каждый закоулок грязного и пыльного помещения. Когда он достиг дальнего угла, его внимание привлекла большая стопка газет, аккуратно сложенная у стенки. «Видимо, бомжи собрали для подстилки», — догадался Громов, тщательно освещая место рядом с газетной стопой. И здесь его ждала неожиданная находка. На грязном чердачном полу он увидел металлический кругляк, который при ближайшем рассмотрении оказался настоящей спортивной медалью. Выбитая на ней надпись гласила: «Чемпион СССР по футболу. 1987 год». Осторожно сжимая медаль за края двумя пальцами, Громов вернулся к коллегам. Истомин в это время заканчивал свои манипуляции с винтовкой — упаковав ее разбитые части в фольгу, он опустил каждую часть в полиэтиленовый пакет, а Кутепова внимательно наблюдала за его действиями. Увидев Громова, она спросила: