Из теории диссонанса следует, что самую сильную потребность оправдать свой развод будут испытывать те люди, которые поначалу сильно сомневались, стоит ли разводиться, или чувствуют свою вину за то, что развод был их односторонним решением. В свою очередь, брошенный партнер отчаянно хочет отплатить за такое несправедливое и жестокое отношение к себе. Поскольку обе стороны вспоминают и прошлые, и недавние примеры ужасного, по их мнению, поведения своего бывшего супруга/-ги, оправдывающие их новые интерпретации этих прошлых событий, бывший супруг/-га представляется им законченным негодяем/-кой. Самооправдание — путь, на котором сомнения превращается в уверенность, чувство вины — в ненависть. История любви становится летописью ненависти.

Наша коллега Леонора Тифер, медицинский психолог, рассказала нам о супружеской паре (им было около 40 лет, и они состояли в браке десять лет), проходившей у нее курс терапии. Они не могли решиться завести детей, так как каждый из них хотел быть уверенным, что они оба этого хотят, еще до того, как они начнут обсуждать этот вопрос. Они не могли договориться, как разрешить противоречие между ее амбициями а профессиональной карьере и их совместной жизнью, так как жена считала, что имеет право работать столько, сколько хочет. Они также ссорились из-за того, что муж пил, так как считал, что никто не вправе мешать ему пить алкоголь столько, сколько ему хочется. У обоих были любовники, по каждый оправдывал это как ответ на поведение другого.

Но эти обычные, хотя и сложные, проблемы не так сильно угрожали их браку, как их упрямые самооправдания. «Они не понимают, чем необходимо жертвовать, чтобы стать счастливой парой, — говорит Тифер. — Каждый из них хочет делать то, что хочет или „должен“, и они не могут обсудить важные вопросы, которые относятся к их совместной жизни как супружеской пары. И пока они негодуют друг на друга, они избегают необходимости обсуждать эти проблемы, так как обсуждение потребует от них компромиссов и готовности учитывать точку зрения партнера. Они не умеет сочувствовать друг другу и проявлять эмпатию, так как каждый из них считает поведение другого неразумным и безответственным. Таким образом, они вспоминают старые обиды, чтобы оправдать свою сегодняшнюю позицию и нежелание что-либо менять и прощать друг друга».

Напротив, супруги, успешно прожившие друг с другом долгие годы, нашли способ минимально использовать самооправдания, и это показывает, что они способны ценить своего партнера и сочувствовать ему, а не пытаться всегда защищать «свою территорию». Успешные пары со стабильными отношениями готовы выслушать критику, опасения и предложения партнера, не прибегая к самооправданиям. Нам представляется, что они умеют, когда нужно, уступать и не злоупотребляют самооправданиями вроде: «Уж такой я человек». Они ослабляют диссонанс, вызванный несущественными разногласиями, стараясь не обращать внимания на мелочи, а если совершают ошибки или возникают серьезные проблемы, то устраняют диссонанс, исправляя ошибки и решая проблемы.

Мы опросили несколько пар, которые вместе уже много лет и вызывают восхищение у Фрэнка и Дебры. Эти супруги считают, что у них очень прочный брак и теплые взаимоотношения. Мы не спрашивали их: «В чем секрет того, что вы вместе столько лет?» — так как люди редко знают ответ на этот вопрос. Они ответят что-то банальное и бесполезное, вроде: «Мы никогда не ложимся спать, пока не помиримся» или «Мы оба очень любим гольф» (Очень многие счастливые пары как раз ложатся спать, поссорившись, так как не хотят спорить, когда чувствуют себя слишком уставшими для решения проблем, и у многих счастливых пар нет общих хобби и интересов). Мы спросили эти пары, как им годами удавалось разрешать диссонанс, вызванный противоречием между «Я люблю этого человека» и «Иногда он делает что-то такое, что выводит меня из себя».

Один из самых интересных ответов пришел от пары, которую Мы назовем Чарли и Максин, состоявшей в браке более 40 лет. Как и у всех пар, у них было много мелких разногласий, которые могли легко перерасти в раздражение, но они решили просто принять их как жизненные реалии и не дуться друг на друга по этому поводу. Чарли говорит: «Я люблю ужинать в пять, а моя жена — в восемь. Мы пришли к компромиссу: мы едим между пятью и восемью». Но особенно интересно то, как они решают серьезные проблемы. Когда они влюбились друг в друга (тогда им было едва за двадцать), Чарли привлекла безмятежность Максин. Это было нечто манящее, будто тихий оазис в бурном мире. Она же была заворожена его неудержимой энергией, которую он вкладывал во все: от поиска идеального персика до написания идеального по стилю предложения. Но та страстность, которую она любила в нем, когда речь идет о любви, сексе, путешествиях, музыке и кино, пугала ее, когда он был в гневе. Если он был зол, он кричал, стучал по столу — в ее семье такого никогда не было. Через несколько месяцев брака, она сказала ему со слезами на глазах, что его гнев ее пугает.

Первой реакцией Чарли было желание оправдаться. Он не думал, что повышать голос — хорошо, но он считал это своей чертой, неотъемлемой частью своей индивидуальности. «Мой отец тоже кричал и стучал по столу, — говорил он ей. — Так делал и мой дед! Это мое право! Я ничего не могу с этим поделать. Так поступают мужчины! Ты хочешь, чтобы я был как те нытики, которые вечно болтают о „чувствах“?». Но однажды он перестал кричать и задумался о том, как его поведение сказывается на Максин, он понял, что, конечно же, он может изменить свое поведение. Медленно и постепенно, он начал отказываться от таких всплесков гнева. Но Максин также должна была измениться и понять, что не всегда вспышки злости и гнева так уж опасны и плохи. («В моей семье никто никогда не показывал, что злится. Так что я считала приемлемым только такой стиль поведения»). Когда она научилась отличать обоснованный гнев от неприемлемых способов его выражения (например, ударов по столу) и, кстати, от неконструктивных попыток скрывать гнев — таких, например, как зарыдать и убежать — такой была ее собственная «неизменная» привычка.

Спустя годы, возникла другая проблема — проблема, которая развивается медленно, так бывает у многих пар, которые первоначально разделили обязанности на основе того, кто из супругов лучше в том или ином деле. Оборотной стороной спокойствия Максин была застенчивость и страх перед конфликтами, она бы никогда не стала жаловаться на плохую еду или дефекты какого-то товара. Так что это Чарли всегда приходилось относить в гарантийный ремонт испортившийся кофейник, звонить в службу сервиса магазинов, чтобы на что-то пожаловаться или добиваться от хозяина съемной квартиры, чтобы починили сантехнику. «Ты в этом деле куда лучше, чем я», — говорила она, и он соглашался, так как это было правдой. Однако с течением времени Чарли начал уставать от этой обязанности. Его начала раздражать пассивность Максин. «Почему всегда я один должен делать эти неприятные вещи?» — говорил он себе.

Настал переломный момент. Он мог смириться и продолжить делать всю «грязную работу», но он поступил иначе. Он решил, что, возможно, пришло время Максин стать более настойчивой и уверенной — это было бы полезно для нее во многих ситуациях, не только в браке. Сначала Максин сказала: «Я такая, какая есть. Ты знал это, когда женился на мне. Кроме того, нечестно менять правила после стольких лет». Но когда они продолжили обсуждать эту проблему, она сумела услышать его, усмирив свои инстинкты самозащиты. Как только это случилось, она смогла понять его чувства и то, почему он считает такое разделение обязанностей нечестным. Она поняла, что ее возможности не так уж ограничены, как она раньше думала. Она посетила курсы по избавлению от застенчивости (тренингу ассертивности), воспользовалась на практике тем, что она там усвоила, стала более уверенной в себе и начала получать удовольствие от выражения своих истинных мыслей и чувств, что обычно приносило результат. Чарли и Максин объяснили, что он вовсе не превратился в овечку, а она — в волка; личностные качества, жизненный опыт, генетика, темперамент — все это накладывает ограничения на возможности для изменений [218]. Но каждый из них изменился. Теперь их отношения стали более уравновешенными, он стал мягче, а она — научилась конструктивно демонстрировать свой гнев и быть настойчивее.