Она наполнила свои шляпные коробки и два видавших виды сундука Эндрю, а потом послала к Джейн еще за одним. Ее надушенный носовой платок превратился в мятый комочек к тому моменту, когда их карета спустилась к подножию холма Хантерз-Хилл.

В Ноксвилле губернатор Севьер устроил для них официальный банкет, на который были приглашены члены правительства штата. Семья Блаунт устроила превосходный бал. Уильям Блаунт, бывший сенатор, умер несколько месяцев назад, но Уилли, его единокровный брат, был так же предан. Эндрю. В Хартсвилле они были почетными гостями на открытии сезона скачек. Рейчэл не вела подсчета, сколько семейств приняла она в Хантерз-Хилл, но в каждом пункте по маршруту объезда их ожидал праздничный прием. Ее страхи утихли, к ней возвратились жизнерадостность и веселость в окружении старых друзей. И так было с раннего утра и до позднего вечера, когда ей и Эндрю удавалось сбежать к себе. Лежа рядом с мужем, она закрывала глаза и думала о том, какую радующую глаз картину она увезет в Хантерз-Хилл: Эндрю — председатель суда в Ноксвилле, красивый в своей черной мантии, его высокая тонкая фигура возвышается в зале суда, его лицо серьезно, глаза — суровы, служащие, адвокаты, клиенты смотрят на него с уважением. Она знала, что он всегда держал на маленьком столе, скрытом от публики, но в пределах его досягаемости, пару пистолетов, поскольку в судах, особенно в поселках, близких к границе с индейцами, случались перебранки и драки.

Ее поражало, как растет штат Теннесси. Когда полковник Донельсон завершил путешествие на «Адвенчере» и семья разбила палатки на Кловер-Боттом, его группа вместе с группой полковника Робертсона насчитывала около двухсот человек. Ныне же в штате проживало более ста тысяч человек, а переселенцы все прибывали и прибывали так стремительно, что временами карета Джэксонов не могла двигаться по главной дороге, загроможденной фургонами иммигрантов. Глухие места, через которые она и Эндрю пробирались, завершая поездку по Тропе Натчез, были усеяны процветающими поселениями. Тропа превратилась в сносную дорогу, и по обе ее стороны Рейчэл видела хижины, сараи, поля, засеянные кукурузой, хлопком и табаком. Там, где она и Эндрю спали на земле, готовили пищу на костре, теперь стояли удобные постоялые дворы, окружные управления, здания суда, церкви.

Действовала почтовая служба, и Рейчэл могла посылать письма своей матери и Джейн. От Джейн она узнала, что сообщения о балах и банкетах в ее честь заставили ее недругов приумолкнуть.

Хантерз-Хилл и лавки продолжали приносить прибыль.

— Это хорошо, — ворчал Эндрю. — Я работаю на округу, на территорию, на штат и государство вот уже двенадцать лет и тем не менее должен сам зарабатывать деньги на расходы. Когда работаешь на правительство, то не разбогатеешь.

— Ты вроде бы и не должен, Эндрю. Генералы также не становятся богачами. Но ведь твоим именем назван новый район — округ Джэксон.

Их спокойствие часто нарушали внешние события. У Джона Овертона соперник увел девушку, за которой Джон ухаживал. Стокли, который сорвал около двухсот тысяч долларов в гигантской земельной спекуляции, был осужден вместе со своим тестем штатом Северная Каролина за мошенничество с земельными участками, хотя губернатор Севьер отказался удовлетворить требование о выдаче Стокли. В июне сгорел винокуренный завод Джэксона и погибло триста галлонов виски, а также вышли из строя перегонные кубы, крышки и запорные устройства которых расплавились. К концу лета умерла миссис Донельсон, и ее похоронили, как она и просила, на ее собственной плантации. Северн, самый болезненный член семьи, вскоре женился на Элизабет Рукер, которая была моложе его на девятнадцать лет.

На рубеже столетий почти каждый в Теннесси голосовал за республиканцев — за Томаса Джефферсона и Аарона Берра, они оба нравились западным штатам. Когда по техническим причинам Берр получил такое же число голосов выборщиков, как Джефферсон, выборы были перенесены в палату представителей, где потерпевшие поражение и недовольные федералисты, ненавидевшие Джефферсона за его революционность, делали все, чтобы сорвать выборы и посадить Берра в кресло президента. Аарон Берр пользовался любовью жителей Теннесси, будучи одним из лидеров борьбы за допуск штата в Союз, но даже они удивлялись, почему Берр не поднялся на трибуну в палате и не сделал заявление, что он баллотировался на пост вице-президента; это было бы честным поступком, и сразу кончились бы парализовавшие страну споры.

Они приобрели нового друга — Джона Коффи, капитана милиции и единственного человека, который, по оценкам Рейчэл, был значительно крупнее Эндрю в физическом смысле. Эндрю обладал решительностью волевого и смелого человека, а Коффи был добродушно силен. Крепко скроенный, он был мягким, как барашек, которого она выкормила в Поплар-Гроув, и одновременно такой большой, что заполнял любую комнату, в которую входил. Эндрю спрашивал:

— Джакс, я стараюсь говорить по большей части правду, но мне кажется, что иногда делаю промашку. Как тебе удается все время попадать в яблочко?

Лицо Коффи было полным и круглым, а кожа загорелой. Он жил на открытом воздухе, работая землемером, и плавал на собственной плоскодонке, развозя по соседним поселкам бочонки с солью.

— Я недостаточно умен, чтобы разбираться в различных видах правды, — ответил он. — Они все выглядят для меня одинаково.

Эндрю вновь погрузился в политическую борьбу, разыгравшуюся в штате. Губернатор Джон Севьер отслужил в своей должности три срока подряд и должен был в соответствии с конституцией выйти в отставку хотя бы на один срок. До этого момента политику в Теннесси контролировали на дружеской основе семейство Блаунт и Севьер. Теперь же фракция Блаунта, к которой принадлежал Эндрю, решила образовать собственную партию и выбрать собственного губернатора. В начале года на собрании в доме Блаунтов был выбран друг и коллега Эндрю — судья Арчибальд Роан. Эндрю сопротивлялся значительному давлению, оказывавшемуся на него, вновь выставить свою кандидатуру в конгресс.

— Я не хочу уезжать из штата, — признался он Рейчэл. — Генерал-майор Конуэй болен, я думаю, что через год милиции потребуется новый командующий…

Генерал-майор Конуэй скончался. Были объявлены выборы нового командующего. Джон Севьер тут же выдвинул свою кандидатуру; столь же быстро группа милиционеров предложила кандидатуру Эндрю. Зная, как страстно Эндрю желал получить эту должность, Рейчэл полагала, что он выйдет в отставку с поста судьи и начнет кампанию. Вместо этого он сказал ей:

— Я всегда считал, что пост ищет человека, а не наоборот. Я не говорю, что человек не вправе стремиться занять пост, подготовить себя к нему и даже оповестить людей, что он овладел мастерством…

— Тогда ты действительно веришь, что у тебя есть шанс?

— Да, и хороший шанс.

Семнадцать офицеров милиции отдали свои голоса Севьеру, семнадцать — Эндрю Джэксону. Согласно конституции штата, решающий голос был за вновь избранным губернатором Роаном. Бывший губернатор Севьер, огорошенный ровным счетом, направил Эндрю записку с просьбой снять свою кандидатуру. Эндрю ответил, что он не станет подводить поддерживающих его и, по его мнению, надлежащим образом установленная власть должна принять решение. Глубоко обозленный Севьер заявил:

— Что такого сделал этот рыжий выскочка, что давало бы ему право стать главнокомандующим Теннесси? Весь его военный опыт и служба сводятся к тому, что во главе пятнадцати или двадцати человек он действовал против дюжины индейцев. Его друзья утверждают, что он имеет репутацию бойца. Бойца против кого?

Губернатор Роан отдал решающий голос за Эндрю. Эндрю ликовал. Рейчэл заметила:

— А я думала, что ты всего лишь мальчик, гоняющийся за солнечным зайчиком.

Эндрю рассмеялся:

— Я не позволю никому называть меня генералом, пока не выиграю сражения. Однако во время болезни Конуэя дисциплина милиции ослабла, и моя первая задача — восстановить ее боевой дух. Штат Теннесси должен знать, что он получил нового командующего. Я не успокоюсь до тех пор, пока милиция не станет первоклассной боевой силой.