– Значит, вам известно и собственное будущее? Вы знаете, когда умрете, что вам предстоит, что вы совершите... Скучная же, наверное, у вас теперь будет жизнь.

Я снова покосился на пса. Тот был начеку. Даже не мигал.

– Как раз собственного будущего я и не знаю, – признался Альфаро. – Да и все, на что я так или иначе могу повлиять, я вижу очень смутно.

– А каково, например, мое будущее? Вы это можете увидеть?

– Ваше будущее я вам могу предсказать и так. Остаток жизни вам... – Граф сделал театральную паузу. – ...Предстоит провести в подземельях моего замка.

– Вас об этом тоже Великий Мастер попросил? – поинтересовался я – Или это вы по собственной инициативе?

– Исключительно по собственной, дон Андрэ. Видите ли, существует простое правило... Человек, встретившийся сразу или последовательно с этими тремя – то есть с Истиной, Силой и Ненавистью, – неизбежно принужден выбирать, на чью сторону ему становиться и нужно ли ему становиться вообще на чью-либо сторону. В последнем случае, как вы можете догадаться, он неизбежно выбирает Силу... Но такой человек, еще не совершивший выбора, обладает некоторым... – Альфаро сделал движение руками, как будто бы держал в ладонях невидимый мячик, – ...потенциалом. Удачей. Силой, не отданной еще никому. Собственно, такого рода невидимой силой обладает каждый человек, но обычно у новопосвященных она значительно больше. Чтобы лучше понять, что я имею в виду, представьте себе двух людей равного мастерства и одинаково хорошо вооруженных, встретившихся в поединке. Кто, по-вашему, победит?

– Тот, кто подготовлен лучше.

– Оба подготовлены одинаково.

– Тогда – как повезет.

– Именно! Удача! У одного из них достаточно личной силы, чтобы притянуть к себе необходимую удачу, у второго такой силы нет. Второй поскользнется, или допустит ошибку, или промедлит на долю мгновения – и исход поединка решен... Вильгельм де Сен-Пе фехтовал лучше вас, но вы обладали достаточной удачей, чтобы одолеть его. Вашей удачи хватило и на то, чтобы выйти живым из поединка с Ричардом Английским. Оглянитесь назад, Андрэ: сколько раз за последние два месяца вы оставались в живых благодаря одной удаче?

Я задумался. Впервые мне пришла в голову мысль, что в его словах, возможно, что-то есть. Особенно если учесть, сколько раз и в самом деле я каким-то чудом умудрялся выходить сухим из воды.

– Тогда, – сделал я логичный вывод, – получается, что вам совершенно бесполезно сажать меня в подземелье. Потому что – это следует из ваших же слов – я все равно оттуда сбегу. В таком случае, может быть, мы лучше обсудим то дело, ради которого я приехал, и разойдемся?

Альфаро покачал головой:

– Вы не сбежите. Видите ли, Андрэ, я убежден, что моя удача больше вашей. Кроме того, я нашел способ отнимать удачу. Таких людей, как вы, глупо просто убивать, – Альфаро потянулся за кувшином, – они слишком ценны. Однако если вы сгниете в моих подвалах, не совершив в этой жизни больше ничего и так и не сделав выбора, вся ваша удача перейдет ко мне. Если вас это утешит, я могу вас уверить, что вы не первый, с кем это произойдет. И, смею надеяться, не последний.

Альфаро наливал себе вино, я прикидывал, как бы половчее полоснуть его по горлу ножом.

То ли эта собака умела читать мысли, то ли она просто почувствовала запах адреналина. Волкодав, лежащий рядом с креслом дона Альфаро, приподнялся и угрожающе заворчал. Альфаро посмотрел сначала на пса, потом – с наигранным удивлением – на меня. Ухмыляясь, пригубил вино.

– Последний вопрос, дон Андрэ: зачем вы явились ко мне в гости? С тех пор как вы покинули Лангедок, я выпустил вас из виду.

– Меня интересует девушка, которую вы держите в плену, – сказал я. – Ее имя – Анна Альгарис.

– Альгарис? – Альфаро нахмурил брови. – Альгарис... Ах да, Альгарис... Припоминаю... Зачем вам она понадобилась?

– Родриго де Эро был ее родственником и перед смертью попросил меня позаботиться о ней. Что с ней стало?

– Понятия не имею. – Альфаро пожал плечами. – Сидит где-то внизу. Я уже давно о ней не вспоминал.

– Вы ее тоже... пригласили у себя погостить... ради ее удачи?

Граф мотнул головой.

– Нет. К этим играм она не имеет никакого отношения. Все проще. Она была очень симпатичной девушкой... – Он хмыкнул. – М-да. Была.

Я вздохнул:

– Если она вам уже не нужна, я хотел бы ее выкупить.

Граф изобразил на своем лице ехидную ухмылку.

– Перестаньте, Андрэ! Я же сказал: вы останетесь тут навсегда. Думайте о себе, а не о девке, которую вы вдобавок не видели ни разу?

– Я дал слово.

Альфаро захохотал.

– Да, Мастер не ошибся в вас. Вы действительно благородный... – Он не стал сразу уточнять, «благородный» кто – это и так было ясно. – Благородный человек. Да, благородный человек...

Он продолжал смеяться.

Я не стал говорить, что Анна может стать посланцем, сообщившим друзьям о моей судьбе. Альгарисам, Ги де Эльбену. Что мог сделать Ги? Ну, например, передать весточку моим родным. Посмотрим, как запоет этот самодовольный граф, когда под стены его замка придут старый граф Монгель и мой старший брат Жерар... Которых я ни разу не видел.

Надежда, прямо скажем, невелика. Но хоть какая-то.

– Вам дадут за нее неплохой выкуп, – сказал я.

– Видите ли, Андрэ, – произнес Альфаро, – я не слишком жаден до золота. Но если уж мне потребуются деньги, я намного больше заработаю, если с помощью Анны, которая является теперь единственной наследницей покойного барона де Эро, скажем, продам это баронство. Или посажу там своего человека. Ведь Анна Альгарис по-прежнему у меня... в гостях. Уверяю, с подписью тех или иных бумаг... например, дарственной... у нас с Анной не возникнет никаких затруднений. Если она еще жива, конечно. Спасибо, кстати, дон Андрэ, что рассказали об их родстве с Родриго.

– А вы об этом не знали?

– Ну, я ведь все-таки не всеведущ.

Я был готов откусить собственный язык...

– Не смотрите на меня с такой ненавистью, Андрэ, – посмеиваясь, говорил граф, – а то вдруг невзначай выберете Ненависть – и что вы потом последующие тридцать лет будете один на один с Ненавистью делать в комнатушке восемь футов на пять?