«Уйти далеко он не мог», — подумал Бланко и огляделся. Он успел лишь заметить, как что—то шевельнулось за ближней скалой, а оттуда уже высунулась рука с пистолетом. Бланко бросился на землю. А из—за скалы выглянул Гаванец и, даже не целясь, разрядил свой пистолет. Бланко едва коснулся земли, как буквально в нескольких сантиметрах от него просвистели пули. «С этим шутки плохи, — понял лейтенант. — Он отлично владеет пистолетом».

— Сдавайся! — крикнул он бандиту.

— Я тебе не баба, — ответил контрреволюционер. — Меня еще взять надо.

— Считаю до пяти, — предупредил Бланко.

— Хоть до тысячи. Я — Тито Гаванец, меня голыми руками не возьмешь.

— Считаю до пяти, и, если ты не выйдешь, пеняй на себя, — предупредил Бланко. — Раз…

«Если не выйдешь, я тебя вытащу…» — подумал он.

— Два…

«Надо перебежать куда—нибудь, чтобы лучше видеть этого бандита…»

— Три…

«Вон там большая глыба, хорошо бы укрыться за ней. Если я доберусь до нее, он от меня никуда не денется…»

— Четыре…

«Ну, пора! Пока он слушает, как я считаю…» Гаванец услышал «пять», и одновременно до него донесся топот. Не долго думая, он поднял пистолет и высунулся. Его глаз молниеносно скользнул по руке, по дулу пистолета и задержался на мушке. Он увидел движущуюся фигуру и выстрелил один раз, другой. Переведя дыхание, он решил повторить операцию. Звук выстрела застал его врасплох, и от удара в предплечье он выпустил пистолет. Он быстро подхватил оружие левой рукой — правая не двигалась, а на рубашке расползалось кровавое пятно. «Я ранен, — догадался он. — Этот тип попал в меня».

Гаванец перекатился к другому краю камня, за которым лежал, и высунулся. В лицо ему брызнули осколки гальки, а удар пули о камень слегка оглушил. Вся голова покрылась пылью и каменной крошкой. «Вот гад, шевельнуться не дает. А правая рука ни к черту», — мысленно подосадовал он.

— Сдавайся! — опять послышался голос лейтенанта.

— И не надейся. Я ранен, но не сдамся. Возьмешь меня только мертвым, — заверил Тито и подумал: «А может, они и не расстреляют меня, если я сдамся? Я ведь никого не убивал… Ну уж нет, я не трус».

Задыхаясь от злости, он направил пистолет в ту сторону, где должен был находиться враг, и попытался нажать на спусковой крючок. Две пули пробороздили камень в нескольких миллиметрах от его пальцев, и ему пришлось поспешно отдернуть руку, так и не выстрелив. «Плохи мои дела, — признался он самому себе. — Я ранен, а этот гад — нет. Если побежать, он все равно догонит меня».

— Сдавайся! — снова прокричал голос.

— Я не из тех, кто сдается! — бросил в ответ Тито и опять подумал: «Но ведь я ранен…»

— Сдавайся, все равно тебе не уйти! — твердо заявил голос. — Сдавайся!

Тито посмотрел на свою руку — она была вся в крови, и каждый раз, когда он пытался пошевелить ею, его пронизывала страшная боль. «Никуда мне не убежать, — подосадовал он. — Может, и вправду лучше сдаться?»

— Я не сдамся. А если бы и сдался, то только потому, что ранен, — уведомил он своего преследователя.

— Так сдавайся, не раздумывай! — подстегнул его лейтенант Бланко. — Куда ж ты денешься раненый?

Гаванец закусил губу. Рука сильно болела. Его прошиб пот, и он дрожал. Не было сил держать пистолет. Он посмотрел по сторонам, взглянул на небо, дыхание его пресеклось.

— Брось пистолет! — приказал лейтенант. Бандит отбросил пистолет к скале.

— Выходи, руки — на затылок! — предупредил Бланко.

Гаванец вышел, закинув левую руку за голову. Правой он шевелить не мог.

Лейтенант все еще лежал на земле.

— Если бы не раненая рука, сдался бы я…

— Не двигайся! — приказал Бланко. — Будем ждать наших.

Гаванец скривился от боли.

— Опусти руку, если тебе тяжело, — разрешил лейтенант, все еще лежа на земле.

Гаванец подхватил левой рукой раненую правую.

— Если бы не это, — промычал он, — черта два вы бы со мной справились. Ваше счастье, что я ранен. Раненый ни к черту не годится…

Два бойца были уже метрах в десяти, когда лейтенант Бланко, взглянув на них, потерял сознание.

— Не подходи к пистолету! — предупредил Тито один из бойцов.

Но Гаванец смотрел не на пистолет. Его глаза были устремлены на два темных пятна, расплывавшихся на бедре лейтенанта. Те два выстрела, которые он сделал по бегущему, оказывается, были точными. Этот человек был практически беспомощен, он не мог двигаться, однако стоически переносил боль. Тито и в голову на пришло, что лейтенант ранен. Таких людей ему еще не приходилось встречать.

— Ну так что? Что же вы замолчали? — Уже четвертый раз он задавал этот вопрос и не получал ответа. — Я — Хрипатый! Слышите? Хрипатый! — Он стоял в глубине грота, не сводя глаз с входа. По его телу обильно катился пот. А снаружи вот уже несколько минут было тихо. — Испугались, да?! Я вам сейчас устрою!

Он бросился к яме, где лежало оружие, и вытащил оттуда несколько осколочных гранат. Не долго думая, стал выдергивать взрыватели и беспорядочно бросать их к входу в пещеру. Выбросив последнюю, он замер в ожидании. Громкие взрывы потрясли воздух, и снова все стихло. Он слышал только свое собственное шумное дыхание.

— Ну что? Не по душе вам мои «игрушки», а? Разбежались?

И опять молчание.

Его снова начала душить злоба. Он прижал к себе автомат и огромными прыжками выскочил наружу.

— Ну, где же вы? Вот он я, Хрипатый! — стоя у входа в пещеру, кричал он и, бешено вращая автоматом, поливал все вокруг веером пуль.

Вдруг что—то рухнуло на него сверху, и он, выпустив из рук оружие, покатился по земле. На какое—то мгновение ему удалось привстать, но мастерски нанесенный удар тут же заставил его согнуться вдвое. Он упал и потерял сознание.

Подоспели бойцы, сидевшие до того времени в укрытии.

— Скорее вытаскивайте раненого и несите его к дороге! — приказал Велосо. — Там санитарная машина.

Четверо направились в пещеру, выполняя распоряжение капитана. Велосо взял фляжку, подошел к Хрипатому и плеснул ему в лицо. Тот застонал, открыл глаза и несколько раз моргнул.

— Не убивайте меня! — завопил вдруг он. — Сжальтесь, не убивайте!

Недалеко от дороги, вдоль которой тянулась манговая рощица, метрах в трехстах от пещеры, с трудом полз в траве доктор Тамайо. «Похоже, им сейчас не до меня», — думал он.

Тамайо приподнялся и посмотрел вперед. По другую сторону дороги лежало болото, а за ним виднелись деревья и холмы. «Теперь самое главное — побыстрее проскочить болото, — попытался он подбодрить себя. — А там спрячусь в зарослях марабу и дождусь темноты».

— Эй, ты куда?

Доктор застыл на месте. Он отказывался верить своим ушам. Прозвучал выстрел, и только тогда доктор заметил сидевшего на дереве бойца. И по обеим сторонам дороги поднимались люди, одетые в темно—зеленую форму. Ошеломленный Тамайо перебежал дорогу и помчался по болоту как сумасшедший.

— Стой! Стой! — кричали бойцы.

Тамайо, казалось, не слышал их. Он бежал изо всех сил. Спотыкался, падал в грязь, с трудом поднимался и снова бежал, а через несколько метров снова падал. Болото становилось все более вязким. Ему все—таки удалось встать, но двигался он с трудом. Одежда и грязь, которая покрывала его всего, давили невыносимо. Он сделал еще несколько шагов и остановился, не в силах двинуться дальше. Он стоял так несколько секунд, а потом рухнул на землю.

Когда бойцы подошли к нему, он ворочался в грязи и болотной жиже, пытаясь подняться.

— Бежим! — сказал Шакал. Он лежал в зарослях марабу вместе с Освальдо Деласом.

Сейчас можно было незаметно ускользнуть из района пещеры; ни одного бойца не было видно на участке, отделявшем их от расщелины.

— Бежим! — согласился Делас.

И они побежали пригнувшись. До пляжа было метров сто, не больше.

Когда Шакал заметил одетого в гражданское вооруженного человека, он попытался знаками остановить Деласа, но тот ничего не видел и продолжал бежать.