У него сильно болела голова. Дежурный офицер принес стакан воды. Капитан смочил платок и прижал его к губам. Прохладная вода не замедлила оказать свое благотворное действие, и он почувствовал облегчение. Вынув из ящика стола зеркальце, которым он пользовался при бритье, Рамос стал рассматривать свое лицо. Губы вспухли, кровь все еще сочилась. Он потрогал зубы — два из них шатались. «Придется идти к стоматологу», — с огорчением констатировал он.

— Сходи в медпункт и узнай, как дела у задержанного, — попросил он дежурного офицера, остававшегося в кабинете.

Тот пошел выполнять приказ. В дверях показался Агилар:

— Поехали в госпиталь.

— Илеана! — позвал Рамос секретаршу по селектору.

— Слушаю, капитан.

— Если начальство будет меня спрашивать, скажи, что мы с Агиларом в госпитале.

— Хорошо.

В госпитале Рамосу оказали помощь, и спустя час они с Агиларом вновь находились в кабинете. Ферра, которого проинформировали о случившемся, уже ждал их.

— Что бы это значило? — спросил Рамос.

— Очень любопытное дело, — проговорил Агилар.

Рамос взялся было за пачку сигарет, однако положил ее снова в карман, вспомнив, что теперь ему целый день нельзя курить. Он встал и заходил по кабинету из угла в угол. Товарищи знали, что в такие моменты он обычно старался сопоставить все детали случившегося, и поэтому не задавали ему никаких вопросов. Внезапно он остановился и спросил:

— Когда можно будет просмотреть фильм?

— В лаборатории сказали, сегодня вечером. Я предупредил их о срочности, — ответил Агилар.

Рамос посмотрел на Ферра и с улыбкой произнес:

— А ты с чем, дружище?

Ферра открыл папку и передал Рамосу конверт. Тот сел в кресло и занялся чтением находившихся в конверте бумаг. Потом повернулся к Агилару:

— Послушай, перехвачено сообщение противника: «Завтра выезжает ОД–54». Вслед за ним приходит сообщение Х–23: «Терёшка». Затем снова передача подпольной радиостанции: «Семец Ф–1 здоров». Передано той же станцией, что и первое сообщение, но другим шифром. К этому надо добавить операцию пограничников на севере, в ходе которой выяснилось, что к нам проник вражеский агент.

Рамос встал и потрогал подбородок. Потом взял со стола карандаш, подчеркнул что—то на листе бумаги, который держал в руках, и, помолчав, сказал:

— В довершение всего агент ЦРУ является к нам с повинной. А в это время убивают ополченца, который узнал человека, ранее бежавшего из страны… Все началось с двух сообщений Х–23. Первое: «К вам направляется агент Умный». И второе… — Рамос открыл черную папку, лежавшую на столе: — Во втором говорится: «Умный прибудет в понедельник». — Он опять принялся ходить из угла в угол.

— И наконец, последнее сообщение Х–23: «Петушок», — добавил Ферра.

Рамос быстро вернулся к столу и снова прочитал что—то на листе бумаги. В этот момент заговорил Агилар:

— По—моему, всем нам ясно, что последнее сообщение Х–23 перечеркивает предыдущее: «Терешка». Теперь можно сказать, что враг пустил в ход пятерых агентов.

Они вспомнили манеру Х–23 изъясняться при игре в домино. Если он ставил фишку с тройкой, то обычно говорил: «Даю «терёшку», а если с пятеркой: «Даю «петушка».

Рамос подошел к Агилару:

— Ты прав: в этой операции участвуют пять агентов. — Встав у грифельной доски перед своими товарищами, он начал размышлять вслух: — Один агент, видимо, высажен на севере. Другой — Роберто. Это уже двое.

— Третий — Умный, который прибывает в понедельник, — добавил Агилар.

— А два других? — спросил Рамос.

— Радисты, — догадался Ферра.

— Ты полагаешь, их двое? — уточнил Рамос.

— Да, и вот почему. Сначала мы перехватили две передачи с одинаковыми характеристиками. Это наводило на мысль о существовании одного радиста. Но на этот раз противник пытается запутать нас каждым своим шагом: хотя характеристики передач одинаковые, стиль их очень разный. — Ферра закурил и продолжал: — В первом сообщении говорилось: «Завтра выезжает ОД–54». Оно было передано в эфир за несколько минут до появления Роберто. Значит, передавал его не он, в противном случае передача должна была вестись где—то около нашего здания. Последнее благодаря нашим радиопеленгаторам исключается. Поэтому версия об агенте—радисте отпадает. Теперь обратите внимание на следующее. В сообщении говорится «завтра выезжает», а не «завтра выезжаю», что было бы логично для агента—радиста. Но самое главное, почему я считаю, что радистов двое, это вот какое соображение. В сообщении говорится: «Завтра выезжает ОД–54», а Роберто появился сегодня. Они не станут передавать отсюда в США сообщение о будущих своих действиях. Это увеличивает риск в случае перехвата. Если бы информация касалась нас — тогда другое дело. Учитывая все обстоятельства, связанные с передачей, я полагаю, что сообщение должно было иметь какое—то подтверждение. Таким подтверждением могло служить и появление Роберто на Кубе. Тогда это означало бы двойную шифровку текста: «Сегодня прибыл ОД–54». Концовка — это не позывные радиста, а номер агента. Не забывайте, что Роберто представился нам как Д–54. «О» может означать либо последнюю букву его имени, либо инициал радиста. Это заставляет думать, что Роберто имел с кем—то контакт до прихода к нам.

Рамос и Агилар обменялись молниеносными взглядами. Реакция обоих была столь красноречивой, что Ферра, не слышавший показаний агента, спросил:

— Задержанный отрицал свою связь с кем—либо до прихода к нам?

— Да, — ответил Рамос. — Он сказал, что должен был встретиться с неизвестным ему человеком.

— Ну что ж, — продолжал Ферра, — теперь мы знаем, что он солгал. Сюда же он пришел выполнить какое—то задание. Говоря «сюда», я имею в виду этот кабинет. Что касается сообщения: «Семец Ф–1 здоров», его цель та же самая — дать подтверждение. Как видите, стиль разный. Но решающий фактор — время. Промежуток времени между двумя передачами короткий, а расстояние между местами выхода в эфир слишком большое, чтобы успеть преодолеть его. Вот почему я считаю, что радистов двое.

— Словом, твоя оценка такова… — Рамос повернулся к доске и набросал схему:

Агент Д–54… Радист № 1

Агент Ф–1… Радист № 2

Умный… Прибывает в понедельник

— Правильно, — подтвердил Ферра.

На несколько минут в кабинете воцарилась тишина.

Все три офицера обдумывали версию, предложенную Ферра. Прервал тишину робкий стук в дверь.

— Войдите.

— Это вам, капитан, — сказал сотрудник, протягивая Рамосу конверт.

— Спасибо.

Сотрудник вышел. Рамос вскрыл конверт:

— Приглашение на концерт самодеятельности. Зазвонил телефон, и он взял трубку:

— Слушаю… Да… Мы идем…

Втроем они направились в зал, расположенный в конце коридора. Войдя, каждый из них взял блокнот и карандаш из лежавших на столике. Свет погас. Начался фильм о допросе Роберто. Полчаса спустя, когда зажегся свет, Рамос повернулся к Ферра, сидевшему в последнем ряду, и спросил:

— Ну как?

— Очень интересно. Теперь я окончательно убедился, что этот человек не из тех, кто осознал свои ошибки и хочет помочь родине. Как раз наоборот. Нужно признать, он прекрасно играет свою роль. Ни один мускул на его лице не дрогнул во время допроса, ни один жест его не выдал. Но… слишком уж он спокоен, и это подозрительно… А что это он все время жевал?

— Мне показалось, у него что—то нервное, — пояснил Агилар.

— Я как—то не обратил внимания, — признался Рамос. Он встал, подошел к задней стенке кинозала, дважды постучал в окошечко механика, давая ему знак прокрутить ленту еще раз, и сказал: — Кажется, у него что—то было во рту. Хотя, возможно, это то, о чем говорит Агилар.

— Да, но нервный тик у него прекратился как—то внезапно, — заметил с сомнением в голосе Агилар.

— Тик сразу же прекратился, как только он кончил курить. Может, ему попала крошка табака между зубов и он ее убирал? — высказал догадку Ферра.

— До сих пор мы занимались только Роберто, — проговорил Рамос, — но у нас есть и другие вопросы, над которыми следует подумать. Например, убийство Хуанхо. По мнению экспертов, он умер от инфаркта. Следов насилия не было. Расследование показало, что Хуанхо упал и затем пытался подняться. Вскрытие ничего не дало. На месте происшествия нет никаких улик, которые могли бы нам чем—нибудь помочь. По словам Хуанхо, он встретился с неким Альберто Родригесом Монтеагудо, ранее сбежавшим с Кубы. Адресный стол подтвердил сказанное Хуанхо. Судя по обстоятельствам, мы можем предполагать, что Хуанхо убит этим типом, который, возможно, и является агентом Ф–1.