Кайова выжидающе смотрел, пока Гласс осматривал длинную винтовку Кентукки. - Это прекрасное ружье, - произнес Кайова. - Еда у немцев может и дрянная, а вот в оружии они прекрасно разбираются.
Гласс был согласен. Он всегда восхищался элегантными обводами винтовок Кентукки. Но тут имелось две проблемы. Во-первых, Гласс с разочарованием подметил маленький калибр винтовки, который, как он безошибочно определил, составлял .32. Во-вторых, длинное оружие было тяжело нести и неудобно перезаряжать. Это идеальное оружие для порядочного фермера, охотника на белок в Виргинии. Глассу нужно было нечто иное.
Он передал винтовку Кентукки Кайове и взял модель 1803 года. Тем же оружием вооружали солдат экспедиционного корпуса Льюса и Кларка. Первым делом Гласс осмотрел, как починили сломанное ложе. Сырую шкуру туго обтянули вокруг трещины и высушили. Кожа задубела и ссохлась, образовав крепкую, как камень, стяжку. Приклад выглядел безобразно, но, похоже, был цельным. Потом Гласс принялся за осмотр замка и курков. На них нанесли свежее масло, нигде не было следов ржавчины. Гласс медленно прошелся рукой до половины ложа и проследовал до конца короткого ствола. Он положил палец на толстый дульный срез, с удовлетворением определив .53 калибр.
- Нравятся большие ружья?
Гласс одобрительно кивнул.
- Большое ружьё - вещь хорошая, - произнес Кайова. - Проверь его, - Кайова криво усмехнулся - Такое ружьё медведя свалит! Он передал Глассу пороховой рожок и мензурку. Гласс отмерил полный заряд в двести гранул и засыпал в дуло мушкета. Кайова дал ему большую пулю .53 калибра и промасленный пыж из кармана жилетки. Гласс обернул пулю в пыж и затолкал в ствол. Вытащив шомпол, он послал пулю до казенника. Затем Гласс подсыпал порох на полку, взвёл курок и смотрелся в поисках цели.
В пятидесяти ярдах от них на развилке большого тополя безмятежно сидела белка. Гласс прицелился в неё и спустил курок. Вслед за вспышкой на полке почти мгновенно прогремел выстрел. Воздух окутался дымом, и цель скрылась из вида. Гласс сморщился от сильного удара отдачи в плечо.
Когда дым рассеялся, Кайова медленно побрёл к подножию тополя. Он остановился и подобрал разорванные останки белки, которые состояли из одного лишь пушистого хвоста. Кайова вернулся к Глассу и кинул ему хвост под ноги. - Думаю, для белок эта винтовка не подходит.
На этот раз Гласс улыбнулся. - Беру.
Они вернулись в сруб, и Гласс подобрал остальное снаряжение. Вдобавок к винтовке он взял пистолет .53 калибра, отливочную форму для пуль, порох и кремни, томагавк и большой разделочный нож, толстый кожаный пояс для оружия, две хлопчатобумажные рубашки, чтобы носить под кожаной туникой, большой капоте из шерсти гудзонова залива, шерстяную шапку и рукавицы, пять фунтов соли и три листа табака, иголку с нитками. Для своих новых приобретений он выбрал бахромчатый кожаный ягдташ, искусно обшитый бисером. Он заметил, что вояжеры носили небольшие кисеты у пояса для трубки и табака. Он подобрал такой же, приспособив для нового кремня с кресалом.
Когда Гласс закончил, то почувствовал себя королем. После шести недель, когда он не имел ничего, кроме одежды на теле, Гласс чувствовал себя готовым к любым превратностям на пути. Кайова подвел счет, который составил сто двадцать пять долларов. Гласс написал записку Уилльяму Эшли.
"10 октября 1823 года
Уважаемый, мистер Эшли,
Моё снаряжение украли два траппера из отряда, с которыми я разберусь сам. Мистер Бразо выдал мне кредит на имя "Пушной компании Скалистых гор". Я позволил себе взять приложенные товары в счёт моего жалованья. Я собираюсь вернуть свою собственность, и даю Вам слово вернуть долг.
Ваш преданный слуга
Хью Гласс".
- Я отправлю ваше письмо вместе со счётом.
Тем вечером Гласс сердечно отужинал с Кайовой и четырьмя из пяти своих новых спутников. Пятый, Луи Девственник Каттуар, пока ещё не вылез из палатки шлюх. По словам его брата Доминика, с тех пор, как он прибыл в Форт Бразо, Луи переходил от опьянения к блуду. Вояжеры говорили в основном на французском, кроме случаев, когда разговор касался Гласса. После Кампече тот улавливал отдельные слова и фразы, но угнаться за беседой не мог.
- Проследи, чтобы к утру твой брат был готов, - сказал Ланжевин. - Мне нужен гребец.
- Он будет готов.
- И не забывайте о главной задаче, - произнес Кайова. - Не возитесь с манданами всю зиму. Мне нужно подтверждение, что арикара не станут нападать на торговцев, плывущих по реке. Если я не получу от вас вестей до нового года, то не смогу вовремя отписать в Сент-Луис, чтобы изменить планы на весну.
- Своё дело я знаю, - ответил Ланжевин. - И ты получишь нужные сведения.
- Кстати, о сведениях, - Кайова с легкостью перешел с французского на английский. - Нам всем хотелось бы узнать, что с вами в точности приключилось, месье Гласс. - При его словах даже в тусклом глазе Профессора вспыхнул интерес.
Гласс обвел взглядом сидящих за столом. - Тут не о чём говорить. Кайова переводил слова Гласса, пока тот говорил, и путешественники разразились смехом.
Кайова тоже засмеялся и сказал: - При всем к вам уважение, мон ами, ваше лицо - сама история, но нам хотелось бы услышать подробности.
Усевшись поудобней в ожидании интересного рассказа, путешественники забили свежий табачок в трубки. Кайова извлек из кармана жилетки узорную серебряную табакерку и запустил понюшку в нос.
Гласс приложил руку к горлу, всё ещё в ужасе от своего визгливого голоса. - Большой гризли напал на меня у Гранда. Капитан Генри оставил со мной Джона Фицджеральда и Джима Бриджера, чтобы те похоронили меня, когда я умру. Вместо этого они меня ограбили. Я собираюсь вернуть украденное и восстановить справедливость.
Гласс закончил. Кайова перевел. Последовало долгое молчание, полное ожидания.
Наконец. Профессор спросил со своим шотландским акцентом: - Он что, не собирается рассказывать дальше?
- Не обижайтесь, месье, - произнес Туссен Шарбоно, - но рассказчик из вас никудышный.
Гласс бросил на него взгляд, но не сказал ни слова.
Заговорил Кайова. - Это твоё дело, можешь не рассказывать о подробностях схватки с медведем, но я не отпущу тебя, прежде чем не расскажешь о Гранде.
Ещё в самом начале своей карьеры Кайова понял, что торговать можно не только товарами, но и информацией. Люди приходили в его торговый пост не только ради товаров, но и ради сведений. Форт Кайовы расположился у слияния Миссури с Уйат-ривер, поэтому Уайт он тоже знал, как свои пять пальцев. И реку Шайен на севере. Он выудил всевозможные сведения о реке Гранд из бесконечного числа индейцев, но детали оставались неясными.
Кайова что-то сказал на сиу своей жене, и та принесла замусоленную книгу, к которой она прикасались, словно та была семейной Библией. На истрепанной обложке виднелась длинная надпись. Кайова поправил очки и громко прочитал заголовок: - История экспедиции...
- ...под командованием капитанов Льюиса и Кларка, - закончил Гласс.
Кайова взволновано на него посмотрел. - Прекрасно! Наш раненый путник владеет грамотой.
Гласс тоже был взволнован, во время разговора позабыв на время о боли. - Под редакцией Пола Аллена. Напечатано в Филадельфии, 1814 год.
- Тогда вам, наверное, знакома карта капитана Кларка?
Гласс кивнул. Он прекрасно помнил накал страстей, предшествовавший долгожданной публикации мемуаров и карты. Как и все карты своего детства, Гласс впервые увидел "Историю экспедиции" в филадельфийском отделении "Роусторна и Сыновей".
Кайова раскрыл книгу на закладке, попав на карту Кларка с заглавием "Карта путешествия Льюиса и Кларка по западной части Северной Америки от Миссисипи до Тихого океана". Готовясь к экспедиции, Кларк усиленно обучался картографии и умел обращаться с соответствующими инструментам. Его карта была чудом того времени, превосходя по точности и детальности любую карту, изданную раньше. Карта в точности отображала все главные притоки Миссури от Сент-Луиса до Три-Форкс.