Пастор, работавший представителем очередной фирмы «Экологический продукт» за границей, в свое время письменно запросил О'Брайена направить в Бельгию вооруженных людей. В просьбе ему было отказано, в результате чего он фиктивно отстранился от дел, уступив президентское место Окуню…
Документ Национального центрального бюро Интерпола Бельгии содержал, собственно, почти те же сведения.
«Г-н О'Брайен, Отари, удостоверение личности NAY 193215, проживал по адресу: 2018 Antwerpen Pelikaanstraat 11/С23*, проходит по криминальным учетам Бельгии по делу об изъятии фальшивых банкнот достоинством 100 американских долларов. В настоящее время, по имеющимся сообщениям, находится в Москве…»
На обеих бумагах стоял штамп:
«Данные сведения предоставлены ассоциацией „Лайнс“ на условиях заключенного контракта и не подлежат огласке».
Неожиданно для себя я превращался в наиболее опасного для О'Брайена обладателя компрометирующей его самого и его окружение информации.
Председатель совета директоров банка хотел меня видеть. Я поднялся к нему.
Кабинет был меблирован в соответствии со вкусами главы банка. Паркет скрывало ворсистое синтетическое покрытие. Оно несло вошедшего, словно на воздушной подушке. Ноги шли сами.
Прямой, как палка, Камал Салахетдинов сидел за столом рядом с тяжелым сейфом, в котором было от силы три-четыре бумаги. Напротив, на тумбочке, работал телевизор, который он никогда не выключал. По одному из каналов передавали соревнования японских борцов сумо — самых тяжелых людей планеты. Ляжка каждого из них весила не меньше центнера. Схватки борцов длились не более нескольких мгновений.
Салахетдинов показал мне на стул, вперился в экран. Так молча мы просмотрели несколько боев.
Вызвал он меня, однако, не за этим. Он должен был выполнить весьма приятную церемонию. Камал вытащил из кармана пачку стодолларовых купюр:
—Держи!
Это были деньги для секьюрити и ментов, которых я привлек к охране ресторана во время проведения юбилея банка.
—Поблагодари каждого. Бойцы могут нам еще понадобиться. Ты понимаешь, о чем я…
Деньги были «грязные». Расписок не требовалось. По бухгалтерским проводкам операция не проходила.
Еще один толстяк-борец с округлым женским тазом появился на ковре…
— Посмотри. Это моя жена получила!..
Салахетдинов искал если не дружбы, то профессионального нейтралитета. Он подал отпечатанное на хорошей вощеной бумаге послание. Оно было адресовано персонально председателю совета директоров.
«Уважаемый г-н Камал Салахетдинов!
Милостивый государь, не будучи лично знакомыми с Вашей супругой, мы уверены, что она обладает необходимыми знаниями протокола и этикета. Тем не менее мы не сомневаемся, что участие в нашей программе «Workshop» пополнит ее познания, что будет оценено и Вами…»
— Интересно?
— Чрезвычайно.
Я мельком просмотрел текст.
Лучшие метрдотели Лондона собирались продемонстрировать супругам руководителей российского бизнеса классический стиль приема гостей — украшение столов для деловых завтраков, обедов, банкетов, приемов, фуршетов, правила хорошего тона. Стоимость поездки составляла каких-то четыре тысячи фунтов стерлингов, включая авиабилеты, пятидневное проживание, питание, услуги переводчиков.
Председатель совета директоров сделал мне неожиданное предложение:
—Хочешь отправить жену? За счет фирмы, разумеется.
Я покачал головой:
—Сейчас это опасно.
Я машинально пробежал глазами послание:
«Почетными гостями международной встречи в этом году станут также Норма Майджер, Джин Ягср, баронесса Бригита фон Фрундершусс…»
Я понятия не имел, кто эти достойные дамы.
«…Кроме того, жены послов России, Украины, Грузии… Основные темы: „Супруга руководителя. Что это значит? Как манеры могут помочь деловой карьере вашего супруга или погубить ее…“
—Ты смог бы поехать вместе с ней… Осмотреться. Сейчас многие наши дела решаются там. Ты меня понимаешь.
Я подумывал о работе частного детектива за рубежом по заказам из России. Это было интересно и достаточно высоко оплачивалось. Но моему решению еще предстояло дозреть.
Я положил послание на стол. Камал Салахетдинов смотрел на меня испытующе:
— Ну?
— Нет.
—Вот и я тоже. Я знаю, кто за всем этим стоит. О'Брайен. Я решил, что им нужен заложник…
До этого он никогда не был со мной откровенен.
—Двести миллионов баксов за три месяца невозможно превратить в триста миллионов, чтобы вернуть их банку да еще себе заработать! Афера! Запускают новую пирамиду. Деньги пойдут за границу! В израильский банк…
Я впервые услышал, как он матерится.
«У них есть свой человек у нас в банке…» Я мог бы быть откровенным, но время для этого пока не наступило: я еще не знал всех обстоятельств, связанных с выдачей кредита.
Одно было ясно: как только «Алькад» предъявит нам свои условия, он передаст их через своего человека…
Камал Салахетдинов уже взял себя в руки. Жизнь его прошла в мире, который был всегда далек от законопослушных граждан, и не знать его законы было просто опасно. В том страшном месте, где он отбывал срок, за высказанное вслух крепкое словцо можно было запросто угодить в карцер. А можно было и вовсе лишиться жизни, если случайно вылетевшее слово предназначалось такому же пахану или просто вору.
Все изменилось. Больше не удивлялись слову «Вор», написанному с большой буквы, призывам неизвестных «полковников милиции» передать криминальным авторитетам наведение общественного порядка в городах, могилам крестных отцов на московских кладбищах, их «роллс-ройсам», виллам… Нас вовлекли в их жестокий мир.
Он поделился со мной на прощанье еще одной мыслью:
— О'Брайен расправился с Женей Дашевским, с Лобаном, потому что славяне действуют всегда по отдельности. Их много. А эти все вместе…
— А если все-таки попытаться подключить к о нтору?
На это Салахетдинов пойти не мог. Он поддернул рукав пиджака, закатал сорочку, молча показал руку. Татуировка, которая тянулась от локтя к кисти, выражала его кредо: «Ебал я в рот эту совдепию…»
Камал Салахетдинов вызвал машину. Выехал вместе с Катей. Минут через пятнадцать помощница президента банка Наташа тонким фальшивым голоском попросила меня подняться. Начальник кредитного управления в беспокойстве ходил по кабинету.
— Такое дело… — Он понизил голос. За дверью, в приемной, его не должны были слышать. — Сейчас позвонили. Адвокат Ламм. Вам что-то говорит это имя?
— Частная адвокатская контора. Он — посредник.
— Ламм просит срочной встречи. По поводу кредита «Алькаду».
— Вы объяснили, что без Салахетдинова, без Кати…
— Я все объяснил. Но он настаивает. Не в банке и не у него в конторе. Я не дал ответа, ждал вас. Сейчас он будет снова звонить.
Вячеслав выглядел растерянным.
—Похоже, они нарочно выбрали такое время. Чтобы не было ни Камала, ни Кати.
Стоило попробовать…
Белый телефон на высокой ножке, под старину, чуть слышно прозвонил.
— Это он. Что ему ответить?
— Назначайте место! Улица Куусинена… Там поликлиника во дворе…
У профессиональной службы безопасности на такие случаи всегда найдется несколько закладок-ретрансляторов в укромных местах…
Я поставил «девятку» у поликлиники на улице Куусинена. Рядом с поликлиникой была небольшая рощица. В дневные часы, кроме пенсионеров, тут обычно никто не торчал. По другую сторону улицы тянулся комплекс закрытых объектов, включавший и знаменитую «парадку», где репетировали торжественные военные парады прошлого. С этой стороны мы были плотно прикрыты. Водитель, приехавший со мной, оставил машину, направился в поликлинику. Я вроде ждал его возвращения. Достал газету. Вячеслав с секьюрити должен был припарковаться метрах в ста впереди, у хилого деревца. Одновременно должен был прибыть адвокат.
Его охрана появилась минут за тридцать до встречи. Я видел, как сбоку припарковался джип. Один из прибывших с ним быков — почти без шеи, с мощными плечами, со спины напоминавший козловый кран — сразу двинулся вдоль стоящих в роще машин, поочередно заглядывая в каждую. Поинтересовался и мной. Я мельком глянул в его сторону, не переставая просматривать прессу.