революционных связях с Н. Г Чернышевским и распространяла прокламации

«Великоруса», за что была арестована и выслана в Воронеж. Ее наверняка знал И. С.

Никитин.

С именем Николая Степановича Милашевича мы уже знакомы, в частности, в связи

с распространением герце-новского «Колокола» в Воронеже. Для Никитина он был

живым олицетворением героизма русских людей в недавней Крымской кампании.

Выходец из обедневших воронежских дворян, он после блестящего окончания

Константи-новского артиллерийского училища (первый из 500 молодых офицеров!) 18-

лётним прапорщиком начал познавать все тяготы армейской службы. Когда грянула

Севастопольская битва, оказался в самом пекле сражений, проявив незаурядную

доблесть командира и храбрость воина, за что не раз отмечался почетными наградами.

Падение Севастополя воспринял как национальную трагедию, произошедшую по вине

бездарных военных чинов, казнокрадов-интендантов и прочих казенных «патриотов»,

видевших в войне лишь средство легкой наживы и карьеры. С 1858 г. капитан Н. С.

Милашевич был причислен в качестве преподавателя истории к Воронежскому

юнкерскому училищу и сразу же примкнул к второвскому кружку, для участников

которого специально написал краткий очерк Крымской войны, позднее ставший книгой

«Из записок севастополь-ца». Никитин и его друзья из «первых рук» узнали горькую

правду о причинах «гнилости» русского общества и губительных последствиях для его

состояния крепостного права.

Правдолюбцем Николай Степанович был бесстрашным еще с детства. Учившийся с

ним вместе в Воронежской губернской гимназии Д. Н.... Афанасьев рассказывал о нем

как о вспыльчивом и решительном юноше, который «не мог покорно снести ни

постыдного наказания, ни оскорбительного слова». Однажды после ссоры с

инспектором Милашевич убежал от розог в гимназический сад и отказался

подчиниться посланным за ним солдатам, защищаясь от них в прямом смысле до

крови... перочинным ножиком. Таким же поборником чести и в личной жизни, и в

общественных делах он остался и в зрелые годы. В 1859 г. напечатал в петербургской

газете «Русский дневник» несколько обличительных статей против делишек воронеж-

ской администрации, за что его изгнали со службы и выжили из Воронежа.

Всесильный губернатор Н. П. Синельников готов был простить дерзкого «писаку»,

если тот подпишет покаянное письмо, но, несмотря на весьма скромное материальное

положение семьи и потерю работы, Милашевич отказался от сделки с совестью.

Среди знакомых Никитина по второвскому кружку был и уже упоминавшийся

Федор Николаевич Берг, тогда любимый воспитанник М. Ф. де Пуле по Воронежскому

кадетскому корпусу. Имя это ныне справедливо забыто, а если его и вспоминают, то

недобрым словом. Берг запятнал хебя приятельством с Всеволодом Костомаровым,

провокатором, выдавшим царской охранке Н. Г Чернышевского и его соратников.

После этой истории путь Феди#ьки (так презрительно-иронично называли его в

литературном кругу) был пошл и зауряден — верноподданный борзописец, сменивший

М. Н. Каткова на посту редактора «Русского вестника».

Письма из. Москвы и Петербурга к де Пуле говорят, что отношения Берга с

Никитиным были сдержанно-хо-лодными^ а не столь близкими, как он рисовал их в

57

своих воспоминаниях после смерти поэта. 13 ноября 1858 г. Берг признается в своем

нежелании писать Второву и добавляет: «И к Никитину не хочется тоже». Затем идет

рассказ Берга о том, что, прощаясь, Иван Саввич не высказал особого желания

непосредственно обмениваться корреспон-денциями, что чрезвычайно обидело кадета.

18 декабря 1858 г. Фединька написал де Пуле еще откровеннее: «Когда будете видеться

с Никитиным и Придорогиным, — просит он, — кланяйтесь им от меня и что-нибудь

такое ■скажите, если не забудете, будто я в каждом письме... и т. п.». И это не

единственная оговорка об отчужденности. Еще один показательный штрих: оставив в

Воронеже свою библиотеку, Берг не доверил ее распродажу щепетильному и

аккуратному в коммерческих делах Никитину. Эти й

58

И. С. Никитин

И. С. Никитин в молодости

59

60

А. В. Кольцов

Здание Воронежского духовного училища, где в 1833—1839 гг. учился И. С.

Никитин. Фотография начала XX в.

Здание Воронежской духовной семинарии, где в 1839—1843 гг. учился И. С.

Никитин. Фотография начала XX в.

61

62

Автограф стихотворения И. С. Никитина «Уж не я ли тебя, милая,

уппашивал...». написанного в 1854 г.

Дом (на втором плане) в Воронеже, где в 1846—1861 гг. жш

И. С. Никитин. Фотография начала XX в

63

Иван Алексеевич Придорогин, купец, друг поэта

64

Антон Родионович Михайлов, купец, друг поэта, издатель его сочинений. 1869 г.

65

Петр Иванович Бартенев, историк, археограф, библиограф, знакомый поэта

66

Николай Павлович Курбатов, компаньон И. С. Никитина по книжному магазину, с

женой Александрой Антоновной (урожденной Михайловой).

1859 г.

67

Воронеж, Кирочная ул. (ныне Никитинская)., Фотография конца XIX в.

другие многозначительные детали ^заставляют усомниться в искренности

воспоминаний Берга о Никитине, в которых он, в частности, писал: «Я любил его

безотчетно, от всего сердца...» — и припоминал вечера, когда поэт читал ему свои

стихи и глядел «с любовью» на молодого слушателя. Здесь больше желания Фединьки

примазаться к славе Никитина, нежели правды..

Некоторые друзья Ивана Саввича относились к Бергу настороженно. Так, Н. С.

Милашевич однажды отозвался о Кадете: «...твердой почвы у него .нет....»,, высказывая

тем самым недоверие к его общественному балансированию и довольно смутному

этическому лицу. В 1871 г. де Пуле назовет своего бывшего воспитанника «свиньей на

Парнасе».

Переписка Берга с де Пуле примечательна, как уже говорилось, тем, чтр Никитин с.

ее помощью мог быть в курсе всех новостей политической и литературной жизни

Москвы и Петербурга, получать в рукописях запрещенные произведения, знать о делах

и планах своих знакомых и корреспондентов — А. Н. Афанасьева, П. И. Мельникова-

Печерского, П. И. Бартенева, Л. П. Блюммера...

Алексей Сергеевич Суворин. Многое в этом молодом способном земляке-

разночинце привлекало Никитина: его несладкое детство в семье бывшего солдата —

участника Бородинского сражения, в деревянном, под солому крытом .домишке

которого росло девять детей, упорное постижение грамоты сначала у пономаря, потом

в захолустном уездном училище, с обязательными розгами, а затем уже овладение,

науками вперемежку с муштрой в Воронежском кадетском^корпусе. Военную лямку

этот молодой человек тянуть не ^захотел, а, выдержав экзамен на звание учителя

истории и географии, преподавал в родном уездном училище и девичьих пансионах,