* * *

Пурга. Вытянешь руку — варежки временами не видно в слепящей, холодной мгле. Пурга валит с ног. Если надо было выйти из дома, выходили, связавшись веревкой. В центре поселка в пургу горит сигнальный маяк. По радио в такие дни каждый час передавали известия о скорости ветра, предупреждали: «Выход опасен». Это зимой. Но и летом пурга — не редкость. Снимок сделан 1 января, в самый разгар лета в Антарктике… Но лето есть лето. Стихала метель.

Солнца так много — без темных очков ослепнешь в два счета. Мороз — два градуса. Но что это за мороз для людей, проживших год в Антарктиде.

Скорей скинуть рубашку и загорать. Это, к сожалению, все, что может подарить людям антарктический «курортный сезон».

* * *

Ученый. Его зовут Валентин Иванов. Профессия — штурман. Врачи сказали: «Глаза пошаливают». Штурмана списали на берег. Но сердце у штурмана просилось из дому. И однажды он снова почувствовал палубу под ногами. Корабль плыл в Антарктиду. Штурман согласился на любую работу. Ему поручили следить, как смещается магнитный полюс Земли, поручили следить за полярным сиянием. Он не спал много длинных полярных ночей, чтобы узнать тайну полярных огней, таинственных и холодных.

* * *

Повар Вася Кутузов. В этот вечер халат его сиял белизной. Он любовался столом, как художник любуется удавшимся полотном. Он был щедр, весел и не обижался на шутку. Из снежных погребов он достал бутылки с ярлыками «Советское шампанское». Снимок сделан в полночь 31 декабря за минуту до Нового года.

* * *

Катастрофа. Люди в этом краю знают меру опасности. Тут многое связано с риском. Видно, и в этот раз надо было обязательно рисковать.

28 декабря, за два дня до нашего прилета в Мак-Мердо, американский вертолет врезался в лед. Он шел в слепящей мгле, когда не знаешь, где небо и где земля. Пилоты остались живы. Когда делался снимок, ветер шелестел полетными картами, у разбитой машины валялся пилотский шлем и пластмассовый желтый утенок — маленький талисман, хранивший летчиков от беды…

* * *

Давно мы дома не были… — это слова из песни, живущей с войны. Эту песню очень часто я слышал за стенкой комнаты. Вечером, после работы, вздыхала гармошка. Заглянешь — горит лампа, на столе — фотография: женщина, мальчишка и девочка. Спросишь: «Что, Коля, нет телеграммы из дому?» Кивнет — и опять эта песня вполголоса: «Давно мы дома не были»…

Пингвины. Не подумайте, что это фотографу пришла в голову блажь выстроить их в колонну.

Земля слушает.

_{Фото автора. 19 января 1964 г.}

Человек остается верен страстям и привычкам. Ловил рыбу в Неве. Отправился в Антарктиду — взял с собой удочку и даже банку с червями. Червяки не выдержали дальней дороги. Но оказалось, рыба в Антарктике вполне довольна кусочками мяса. Отыскал рыбак трещину и запустил лесу в океанскую воду. Рыбешка идет некрупная, чуть больше ладони. Видом — настоящий бычок. Но иногда на крюк попадает добыча, которая рыбакам на Неве даже и не приснится. Кальмар! Небольшой, правда.

Но все как положено: голова, клюв, щупальца… И товарищи по рыбалке в Антарктиде совсем необычные. Пингвины». Ныряют, того и гляди лесу запутают — тоже за рыбой охотятся. Наедятся, вылетают из воды, как торпеды.

Отряхнутся и смотрят: что за существо такое появилось в Антарктике — шкуру на солнце сбрасывать может, способен полдня у трещины простоять…

Рыбак — он везде рыбак, даже в Антарктике. Бегущие по волнам… На них можно глядеть целый день. Их человек сто. У каждого доска из пластической массы. Концы у досок округлые, на одной стороне — похожий на плавник небольшой киль. Сто человек с белыми, красными и голубыми досками уплывают от берега — чуть-чуть головы видно. Люди лежат на досках и ждут большой волны. Волна надвигается, как гора. Сто человек поднимаются на колени, потом во весь рост, и вот уже дух захватывает: к берегу на спине у волны несутся — лыжники? Нет, это ни на что не похожее зрелище. На спине у волны — молодые, стройные загорелые люди. Один кувыркнулся — мелькнула доска, руки. Остальные мчатся. Руками балансируют, как циркачи.

Солнце. Туманные брызги воды. Волна с грохотом бьется на песчаный отлогий берег. Бегущие на волне кувыркнулись, вынырнули. Подхватили доски — и опять в море.

Все это я видел две недели назад в Австралии, около города Сиднея. Катание на волне — древнее увлечение жителей Гавайских островов.

Сейчас этим спортом увлекаются на многих побережьях земли.

_{Фото автора. 25 января 1964 г.}

Обветренные, чумазые, загорелые. Первое слово: «Письма!»

«Высота 3985 метров над уровнем моря» — такую запись в журнале сделал гравиметрист-геодезист Юрий Бугаев. Мы находимся на самой высокой точке ледника Антарктиды.

Уже три недели в глубь снежного континента движется санно-гусеничный поезд. Две «Харьковчанки» и один средний тягач тянут за собой тяжело груженные сани с горючим. На крышах «Харьковчанки» и тягача стоят брезентовые шестигранники. Это — современные средства геодезической нивелировки: радиодальномеры, позволяющие измерять большие расстояния с точностью до сантиметров, теодолиты, измеряющие наклон поверхности с точностью до угловых секунд. Проходим высоту 4000 метров над уровнем моря. Даже бывалые антарктические исследователи, зимовавшие год на станции «Восток» — магнитолог Виталий Казарин, врач Николай Савельев и механик-водитель Николай Боровский, даже они, для которых высота 3500 метров стала привычной, замечают усилия и вялость, с которой приходится выполнять любую физическую работу.