Однако не война стала главной помехой их дальнейшему счастью, а – каков парадокс! – ее окончание. Стальные тиски советского режима, в которые снова попала Мокрина, не дали ей соединиться с любимым. Ее не впустили в Италию, а Луиджи отказали во въезде в Советский Союз.

Расставание было тяжелым: оба рыдали, когда их буквально отрывали друг от друга, чтобы развезти за тысячи километров. Казалось, Луиджи навсегда терял ту, которую он нежно называл Марией – и потому, что имени Мокрина не было в родном языке, и потому, что самой Мокрине больше нравилось быть Марией.

Тайком Луиджи отрезал у любимой прядь волос, а она нацарапала на случайном клочке бумаги свой адрес… Этот истертый обрывок он хранил всю жизнь – так же как и случайно сделанную фотографию, где они были сняты вместе…

Жизнь в украинском селе шла своим чередом. Но, работая в огороде или готовя на кухне обед, Мокрина нет-нет да и глядела на дорогу: ей все казалось, что сейчас на горизонте покажется он – тот, кого она любила больше жизни и ждала, упрямо ждала, не думая о том, что их встречи не может быть, пока людей разных национальностей, граждан разных стран разделяет железный занавес.

Время потихоньку залечивало раны, стирало из памяти любимые лица… Нужно было жить дальше. И они жили – у обоих появились семьи. Но все же где-то глубоко в душе они упрямо хранили память о той, военной любви, расцветшей, словно роза на минном поле…

У Мокрины родились еще две чудесные девочки, а у Луиджи появился сын. Но что-то постоянно не давало ему покоя. И даже дожив до девяноста лет, он все равно был уверен, что Мокрина-Мария также жива и ждет его!

То, что они встретились спустя почти шестьдесят пять лет, казалось настоящим чудом не только им, но и тем, кто сидел в студии, и тем, кто переживал за них у экранов телевизоров. Мокрину нашли не по тому адресу, который она дала Луиджи – с Хмельнитчины она с семьей переехала под Кривой Рог, в Днепропетровскую область. Когда ей, стоявшей на пороге скромного сельского домика, сказали, что ее ищут, она даже не спросила кто – в этом у нее не было сомнений. Искать ее мог только один человек в мире – он, ее Луиджи!

Слезы были не только на глазах Луиджи и его Марии, вытирала слезы вся студия, плакали даже те, для кого съемки передачи – обыденное дело. Луиджи наконец обрел свою Марию – постаревшую и поседевшую, но все с теми же молодыми глазами, тем же голосом, который он так хорошо помнил, и, главное – с теми же ямочками на щеках! «Ямочки, ямочки!» – приговаривал он, гладя ее поседевшие волосы, целуя милое лицо, на котором нелегкая жизнь проложила свои следы-морщины…

Он приезжал к ней в гости, сам готовил спагетти для любимой, накрывал стол во дворе, чтобы видеть, как за горизонт садится солнце, – и приглашал любимую к ужину при свечах. А затем они включали приемник и танцевали – прямо под ночным небом, усыпанным звездами… Потому что звезды и в Италии, и в Украине одни и те же.

Им оставалось не так много земного счастья, и они оба это знали. Уже поздно было что-то менять в жизни – она уже никогда не станет хозяйкой его европейского дома в Кастель-Сан-Лоренсо, а он не переедет навсегда в ее деревенскую беленую хату, вокруг которой цветут мальвы. И тем не менее они встречались еще не однажды: Луиджи прилетал из солнечной Италии в Украину, песни которой он находил такими же мелодичными, как и песни его родины, а небо – таким же синим. И здесь ждала его вновь обретенная любовь – Мария. И она побывала в Италии, ходила по тем же крутым каменистым улочкам, по каким он ходил всю жизнь, вспоминая ее улыбку, ее ямочки на щеках… и храня у сердца локон ее волос.

Он еще успел сделать ей предложение – и, хотя она не согласилась, не терял надежды назвать ее своей женой. Она все еще любила его, но боялась выглядеть смешной в глазах тех, кто ее знал: односельчан, знакомых… Невеста в девяносто два года! Но и без обручального кольца на пальце она любила его всем сердцем. И ждала. И готовилась к его приезду: затеяла генеральную уборку, положила на стол его любимые газеты, но…

За несколько дней до вылета к той, кто его ждала, Луиджи Педутто умер от сердечного приступа. Его сердце не выдержало и остановилось… Когда-нибудь остановится и ее сердце, потому что никто из нас не вечен. Однако любовь Луиджи и Мокрины пережила не только войну и десятилетия разлуки – она стала бессмертной.

История итальянца Луиджи Педутто и украинки Мокрины Юрзук настолько потрясла всех, кто о ней узнал, что в Киеве, над Днепром, на Мосту Влюбленных этой паре, пронесшей свою великую любовь через всю жизнь, был поставлен памятник. И теперь к нему ездят те, кто только начинает свою семейную жизнь. Невесты в белых платьях и женихи, которые держат их за руки, глядя на памятник, клянутся любить так же, как Мокрина и Луиджи.

Глава 5

Творец и Муза

Царица Тамара и Шота Руставели

Когда муза творца еще и царица, правительница целого государства, такая любовь может вознести тех, к кому она пришла, в горни выси, но может и бросить в бездну страданий…

Царица Тамара. Автор неизвестен

Великий грузинский поэт Шота Руставели, чья поэма «Витязь в тигровой шкуре» и сегодня звучит на редкость свежо, как будто написана не восемьсот лет назад, а только недавно, была посвящена великой царице Тамаре. Во все времена поэты посвящали свои произведения сильным мира сего, но Шота не искал милостей, наград и прочих материальных благ. Его любовь к великой правительнице была сильной, чистой и совершенно бескорыстной.

Шота происходил из знатной грузинской семьи. С детства он тянулся к знаниям, как виноградная лоза к солнцу. Образованный юноша знал Платона и Гомера, читал в подлиннике персидских и арабских поэтов, был силен в риторике и богословии. Совершенствуя свои знания, Руставели побывал в Греции и уже готовился принять сан священника, когда в его жизнь властно вошла Она.

Все правление этой необыкновенно красивой и одаренной женщины, которой поклоняются в Грузии и поныне, окружено поэтическим ореолом. Царица Тамара взошла на трон в 1178 году и, как единственная наследница своего отца, была коронована вместе с ним в Уплисцихе. После смерти отца Тамару короновали еще раз – на этот раз в Гелатском монастыре.

Именно эта женщина, которую многие называли не царицей, а царем, потому как бремя, возложенное на нее, было не женским, и дела, которые она совершила в своей жизни, были по плечу скорее мужчине. Хрупкая девушка обладала решительным и стойким характером. Придя к власти, Тамара сделала для своей страны необычайно много: твердой рукой она вершила суд правый и необычайно скорый. Бравшие мзду правители и нечестивые пастыри церкви были смещены со своих постов, с крестьян сняты непомерные налоги, и в стране, раздираемой междоусобицами, наконец воцарился мир. Во время царствования Тамар были отменены казни и телесные наказания – вещь, поразительная для Средневековья!

Назвать ее женой хотели многие – слава о красоте, кротости, уме, хорошем воспитании царицы даже не бежала, а летела, как на крыльях. Современники называли ее солнцем улыбающимся, сосудом мудрости, стройным тростником… К Тамаре засылали сватов византийские царевичи, ее руки искали и алеппский султан, и персидский шах.

Тамара выбрала близкого по вере русского князя Юрия, сына Андрея Боголюбского. Супруг, однако, не оправдал ее надежд – он пьянствовал и развратничал как в военных походах, так и в мирное время прямо на глазах у своей красавицы жены. Может быть, другая и стерпела бы такое положение вещей, но только не Тамара. Она расторгла брак, не побоявшись даже того, что бывший супруг двинулся на нее войной, заняв часть территории и короновавшись во дворце Гегути. Умело руководя войсками, царица изгнала Юрия с территории Грузии.