Мартиника напоминает горную часть Гваделупы, однако горы ее пониже, рек поменьше. Вдоль берегов Малых Антильских островов тянутся мангровые заросли, перемежающиеся с пляжами белого, желтого, серо-черного (от вулканической пыли) и красного песка. Акул можно не опасаться. Широкие мелководья останавливают их далеко от берега. Тугие пассаты, триста дней в году не знающие устали, сдувают с крохотных островков полуденный зной, поэтому «жарко как в бане» здесь бывает редко. Раз в пять-десять лет случаются опустошительные циклоны, ломающие как спички стебли бананов.
Если растительный мир Гваделупы и Мартиники сохранился неплохо — благодаря созданию заповедных зон,— то мир животных сегодня совсем не тот, что застал здесь Колумб. Ламантины — морские млекопитающие из семейства сирен — давно истреблены. Исчезают другие животные — игуаны с острова Дезирад, редчайший сумчатый зверек манику. Все реже и реже появляются у берегов лангусты и омары, гигантские морские черепахи, чьи панцири и мясо идут на вес золота. Кое-какая живность сносно перенесла превратности колонизации: морские рыбы и птицы, а также колибри, дятлы и водяные курочки. Насекомых, как можно догадаться, хватает, однако опасных для жизни среди них нет. Зато на Мартинике есть метровая, смертельно ядовитая змея — тригоноцефал, наводившая ужас еще на первых поселенцев. Интересно, что на Гваделупе змей не было и нет, а разудалые энтузиасты, что пробовали их развести, давно опустили руки: почему-то не приживается здесь ползучий род...
Сладкая прибыль от горькой доли
Многое изменилось на Гваделупе и Мартинике к концу XVII века. Нашлось здесь свое «золотое дно» — сахарный тростник. Неудержимо растекавшиеся по саваннам тростниковые поля требовали рабочей силы. Наем бедноты в метрополии успеха не принес: за трехлетний договорный срок плантаторы вытряхивали из работника душу. Адский труд, адская жара, адское полуголодное существование. Мало кто выживал. И возникло тогда чудовищное по размаху и сущности своей предприятие, положившее начало общности чернокожих американцев: торговля людьми. Сколько человеческих жизней она унесла! Догадываясь о своей участи, люди кончали самоубийством еще в Африке, в загонах, куда их помещали до погрузки на корабли. В трюмах и на палубах их плотно, один к одному, укладывали как сардины в консервную банку. Плавание было бесконечной пыткой. Смертность в этих плавучих гробах достигала двадцати процентов. Всего за время работорговли из Африки было вывезено около 40 миллионов человек.
Защелкали на Антилах бичи, и чернокожий люд, по правам и положению своему ничем не отличавшийся от тяглового скота, потянул колонии к процветанию...
Один за другим вспыхивали мятежи в имениях белых колонистов. Негры Педр и Лёблан, Лятюлип и Жан Луи уходили с отрядами смельчаков в леса, нападали внезапно, жгли особняки, мстили за близких, поднимали забитых рабов на битву. И никакие виселицы, никакие изощренные и публичные — для назидания — пытки не могли остановить правую борьбу...
Тем временем росла сладкая прибыль, ширилось белесое море цветущего сахарного тростника. На французских Антилах вставали новые ветряные мельницы, к которым волы тянули бесчисленные повозки с ворохами гладких крепких стеблей. Мельницы крошили тростниковые стволы и выжимали из них обильный сок — сырье для производства сахара и рома.
В канун Великой французской революции Гваделупа и Мартиника продавали десятки тысяч тонн сахара, сотни тысяч гектолитров рома, многие тонны кофе и другой продукции.
Революционный взрыв в метрополии, сколь бы ни был он далек, до основания потряс антильские владения Франции. Республиканские силы на Антильских островах представляла средняя и мелкая буржуазия, ремесленники. Но главным действующим лицом впервые стал чернокожий антилец.
Незаменимый ти-понш
— Пойдем пропустим стаканчик,— предложил мой знакомый Дюньер, веселый курчавый креол.
Мы расположились на открытой веранде ресторана тетушки Жюстины под широким плетеным зонтом, спугнув с квадратного стола двух меланхоличных зеленых ящериц, длиной сантиметров по двадцать, которые неожиданно мягко, паряще, спрыгнули на пол.
Вокруг, на площади, колыхался вечерний поток разноликих жителей Пуэнт-а-Питра.
Дюньер — шофер такси, представитель отчаянной и бесшабашной братии антильских водителей. Среди островитян очень много первоклассных механиков.
Марку бензина они определяют по запаху, его происхождение устанавливают едва ли не на вкус, сбой мотора могут предсказать, по-моему, за месяц, а уж по части лихого вождения — просто циркачи! Дюньер, например, разувшись, может крутить баранку ногами.
Сейчас он, впрочем, сидит не за рулем своего «рено», а за ресторанным столиком (в белом костюме и белых же лакированных туфлях Дюньер сама элегантность) и оживленно комментирует происходящее на площади. В частности, учит меня отличать гваделупцев от мартиникцев. Это дело непростое. Новый человек с первого взгляда вряд ли распознает, кто есть кто.
Дюньер трогает меня за руку, слегка кивает головой в сторону, я перевожу взгляд и... замираю в восхищении. Огромные загадочные глаза индианки на вполне европейском, но шоколадного цвета лице, тугой стройный стан, на голове плетеная сумка-корзина, полная неведомых плодов... Это идет через рыночную площадь гваделупская девушка. Кожа мартиникцев чуть светлее. Смешение рас происходило на Цветочном острове быстрее и легче в силу различных исторических (и социальных причин, в частности европейцев здесь всегда было больше.
Официант принес ти-понш — без него нет на Антилах доброй беседы, встреч и расставаний, печали и радости. Что такое ти-понш? На палец, не больше, белого или коньячно-темного (настоянного в дубовых бочках) «старого» рома категории «агриколь», чайная ложка густого тростникового сиропа и долька маленького зеленого темнокожего «лайма» — на Антилах эти цитрусовые обладают неповторимым ароматом. Размешать и немного подождать. Пить глоточками, не спеша. Даже в жгучий полдень эта смесь не тяжелит голову — если, конечно, ограничиться одной-двумя порциями.
Про ром можно было бы написать отдельный рассказ. На Антилах человек рождался и умирал со вкусом рома во рту. Еще недавно существовал в затерянных деревнях диковатый обряд — новорожденному вливали в рот чайную ложечку пятидесятиградусного жидкого огня...
В узком просвете улицы виднелась полоска моря, перечеркнутая тонкой железной спичкой портового крана. Плывут к Антилам грузовозы, и чего только нет в их трюмах! Станки, электроника, автомобили, мебель, посуда, трикотаж, парфюмерия... тысячи, десятки тысяч товаров, масса изделий, которые предлагает, навязывает антильскому потребителю французский и прочий капитал.
— Но ведь многое можно было бы производить на месте! И хлопок некогда произрастал в обилии, и редкостного леса было в достатке, и гончарная глина, и кожа есть!..— восклицает Дюньер.— А главное, руки антильца, его природное трудолюбие, смекалка, ловкость, сила.
«Лучше смерть, чем рабство»
Слышите? После недолгого покоя вновь дрогнула тонкая козья кожа тамтама. Звонкий удар, еще один и еще, дробь все смелее, все напористее и злее. Барабан Марселя Лолиа — мятежный гро-ка — чеканит древний боевой ритм...
...Роялисты французских Антил, не колеблясь, обратились к Лондону с просьбой защитить их от революции. Весной 1794 года англичане в очередной раз высадились на Гваделупе и Мартинике.
А 23 апреля — из французского города Экса вышли фрегаты «Надежда» и «Копьё». Комиссар Конвента Виктор Юг, бывший торговец из Порт-о-Пренса, оказавшийся талантливым военачальником и, увы, не менее талантливым карьеристом, направлялся на Антипы устанавливать республиканский порядок. Он вез с собой декрет от 16 плювиоза — об освобождении негров. 4 июня Юг был у берегов Гваделупы. Соотношение сил: у англичан — 4 тысячи человек плюс местные роялисты, у Юга — чуть больше тысячи. Но комиссар все же высадился на берег. Его расчет был верен. Декрет Конвента привлек под знамена республики подавляющую часть населения Гваделупы: а ведь в 1789 году на острове насчитывалось почти девяносто тысяч рабов. Отважными и умелыми солдатами показали себя чернокожие антильцы. Боевые действия, продлившиеся до конца сентября, завершились капитуляцией армии английского генерала Грея. Виктор Юг отправил на гильотину около тысячи бывших рабовладельцев (Позже верный служака В. Юг присоединится к Реставрации и с не меньшим усердием будет казнить чернокожих в Гвиане.) . Мало кому удалось бежать на Мартинику, где роялисты и англичане смогли удержать власть и где рабовладение так и не отменялось. А над Гваделупой заколыхалось трехцветное республиканское знамя...