Вдохновителем «протеста» Светлейшей явился сервит Паоло Сарпи, назначенный в январе 1606 г. экспертом Республики по делам религии. Представляя венецианскую сторону, он поддерживает позицию, согласно которой «государи по божественному промыслу, изменить который не может никакая людская власть, призваны устанавливать мирские законы на территории, им подвластной, и в пределах их юрисдикции». Римская же сторона придерживается тезиса об абсолютной власти папы, который вправе и диктовать государствам мирские законы, и — следовательно — отменять их. «Война посланий», начавшаяся между двумя столицами, набирала обороты.
В Европе никто не хотел доводить дело до вооруженного конфликта. Инициатором переговоров в лице кардинала Жуайёза становится Франция. Формально Венеция сохраняет свои прерогативы. Папа соглашается не использовать более интердикт как средство государственного давления. И хотя это проявление независимости Венеции было названо «лебединой песней» Республики (Бенцони), тем не менее оно снискало ей восхищение многих политических мыслителей и интеллектуалов того времени, равно как и яростную ненависть папистов. И все же неортодоксально мыслящие личности постепенно покидают город…
В делах светских Венеция первой половины XVII в. также сталкивается с многочисленными трудностями. Притязания Габсбургов вынуждают ее принять меры по обеспечению своей безопасности. В 1616–17 гг. на границах Фриуля ей противостоят австрийцы. Изматывающий, но, в сущности, безрезультатный конфликт, названный «войной Градиска» (что примерно означает «война в кружевах»), завершается в 1617 г. благодаря посредничеству испанцев. В 1623 г. Республика заключает союз с Францией и Савойей против Испании, чтобы защитить долину Вальтеллина, через которую проходит важный торговый путь в Центральную Европу. Когда начинается борьба за наследие герцогов Мантуанских, 8 апреля 1629 г. Венеция вместе с Францией, Папской областью и Мантуей создают антиимперскую лигу. 25 мая 1630 г. венецианская армия потерпела поражение, а проведитор позорно бежал с поля боя. Однако этот единичный печальный факт только подчеркивает очевидную несопоставимость венецианской континентальной армии с армиями крупных европейских держав. С этого времени в своей европейской политике Светлейшая начинает открыто руководствоваться принципами нейтралитета.
Больше всего осложнений Венеция испытывает на море. В XVII в. война с корсарами становится одной из основных составляющих средиземноморской торговли, своего рода ее «ведущей отраслью» (Тененти). Берберские, английские и голландские корсары, мальтийские рыцари и спавяне-ускоки с хорватского побережья яростно нападают на корабли, захватывая не только товары, но и людей, чтобы продать их работорговцам.
Особенно крупные неприятности причиняют венецианцам легкие и быстрые пиратские корабли ускоков, которых втайне поддерживали Габсбурги. Согласно мирному договору, подписанному в Париже после «войны Градиска», австрийцы взяли на себя обязательство положить пиратству конец. Подобное условие свидетельствует об утрате венецианским флотом своего былого могущества. «Венеция больше не в состоянии вести войну», — пишет в 1617 г. один из учеников Сарпи.
Вывод небезоснователен, однако излишне пессимистичен. Об этом свидетельствуют результаты военных действий против турок. Обвинив венецианцев в пособничестве мальтийским рыцарям, совершавшим нападения на турецкие корабли, султан в 1645 г. начинает наступление на Крит и захватывает Ханью. Разгорается конфликт, затянувшийся более чем на два десятилетия; за это время происходит немало кровавых битв, в которых отличаются генералы и адмиралы, христианские государства возмущаются натиском неверных, но тем не менее крайне редко оказывают Венеции военную помощь. 6 сентября 1669 г. проведитор Франческо Морозини вынужден вступить с турками в переговоры, а затем покинуть остров. Потеря эта имела не столько экономическое, сколько морально-стратегическое значение.
По случаю наступления на Вену, предпринятого в 1683 г. неверными, Светлейшая заключает союз с папой, императором и польским королем. После ряда экспедиций она возвращает себе Пелопоннес. В январе 1699 г. Карловицкий мирный договор признает завоевания Республики в Морее, но обязывает ее покинуть Лепанто и часть остававшихся под ее властью Киклад, но ни героическая защита Кандии, ни завоевание Мореи не возвращают Венецию на арену большой европейской политики.
Во внутренней политике у Венеции также хватает сложностей, о чем свидетельствует ряд событий: несколько процессов против политических деятелей, обвиненных — ложно или небезосновательно — в сговоре с заграницей; постоянная угроза общественной безопасности из-за действий головорезов, к услугам которых то и дело прибегают нобили, и отсутствие твердости в действиях полицейского карательного аппарата; борьба, которую ведет патриций Реньер Дзено против клана Корнеров и его главы, дожа Джованни Корнера (избран в 1625 г.), обвиненного в нарушении присяги дожа. Словом, были веские причины говорить об общественном кризисе и забвении гражданских добродетелей, хотя последние и пробуждались, когда Республика переживала на международной арене трудные минуты.
Экономический спад в XVII в
В 1630–31 гг. в Венеции свирепствовала чума, унесшая более 46 тыс. жизней. Эта трагедия способствовала углублению кризиса в экономике Республики, и без того ослабленной борьбой с пиратами и бесконечными военными расходами, обрушившимися на нее в XVII в.
В конце XV в. город, по словам Никколо Контарини, был «процветающим, как никогда прежде». В 1597 г. венецианский консул в Алеппо был совершенно уверен, что его соотечественники-коммерсанты во всем превосходили своих конкурентов. В 1610 г. Сенат отверг внесенное предложение о предоставлении свободы торговли иностранным купцам. Но уже в июле месяце того же года «мудрецы по торговым делам» сообщили, что западная торговля и судоходство полностью зачахли, а «левантийская торговля ведется слабо», и, таким образом, «одна из основных отраслей торговли города практически сошла на нет».
Конкурентная борьба за господство в водах Средиземного моря обостряется. С одной стороны, Франция, Голландия и Англия получают на турецких таможнях значительные фискальные привилегии, с другой — в XVII в. зарождаются и развиваются крупные европейские торговые компании: английская Ост-Индская и голландская Вест-Индская компании (1617).
Венецианское производство предметов роскоши также испытывает давление со стороны иностранных конкурентов, в частности французских мануфактур, хотя вплоть до XVIII в. собственно венецианская продукция пользуется в Европе большим спросом. На основании списка книг, запрещенных католической церковью (так называемого Индекса), от 1595 г. 80 венецианских типографий из 125 должны были закрыться. Отсюда можно сделать вывод о том, какое значительное развитие получило в Республике издательское дело.
Продолжая пренебрегать инвестированием морской торговли, капиталисты все отчетливее разворачиваются в сторону Террафермы. Примером может служить Анджело Брагадин, занимавший в начале XVII в. должность подеста в Брешии. Неустанно скупая поля и виноградники, он свел свои торговые операции к минимуму, приобретая всего лишь по нескольку тюков хлопка и шелка. Стоимость его имущества распределялась следующим образом: земли оценивались в 30 тыс. дукатов, городская недвижимость — 20 тыс., и только 6 тыс. было вложено в торговлю с Левантом.
С 1550 г. в Полезине и окрестностях Вероны начинают выращивать кукурузу — новую, высокоурожайную культуру. С начала XVIII в. она становится основным пищевым продуктом крестьян Венето, и плантации ее вытесняют луга и леса.
Государство также проявляет инициативу. В 1662 г. оно отменяет ввозные пошлины на товары. Однако в 1684 г. отказывается от этой меры как неэффективной.
Итак, под давлением возросшей конкуренции атлантических портов, портов Голландии и средиземноморских — Франции и Италии — Венеция погружается в апатию. Значение ее порта постепенно низводится до уровня локального или регионального, а его международная роль постепенно забывается. Он отходит на второй план. «Ветви и крона еще приносят плоды, — отмечает в 1667 г. один венецианский купец, — но корни гниют уже с начала века».