Эти письма написаны в то время, когда их автор находился в столице но делам устройства там двух своих сыновей, Василия и Николая, в привилегированные учебные заведения.
Письма позволяют нам составить довольно цельное представле ние о круге общения Дениса Давыдова, который был не только проницательным наблюдателем, но и участником наиболее значительных событий общественно-политической и художественной жизни Петербурга. Из писем мы узнаем о его встречах с художниками К. П. Брюлловым, Я. Ф. Яненко, Г. Г. Чернецовым. Биографы отмечают, что Брюллова с Денисом Давыдовым связывали дружеские отношения. Этот факт остался не замеченным исследователями жизни и творчества Брюллова, как и специалистами по истории русской художественной культуры первой половину XIX века.
Знаменитое полотно Брюллова «Последний день Помпеи», написанное в 1830-1833 годах в Италии по заказу А. Н. Демидова, сына русского посланника во Флоренции, глубоко взволновало русское общество. Пушкин и Гоголь приветствовали Брюллова как великого художника. К ним присоединился и Давыдов.
Письма Давыдова знакомят также с его впечатлениями о творчестве композитора М. И. Глинки, о спектаклях французской труппы петербургского Михайловского театра.
Обо всем этом он пишет в своих письмах.
Направляясь в Петербург, Денис Давыдов писал жене из Москвы 13 января 1836 года: «Я выехал из Симбирска 6-го числа и 12-го к обеду приехал в Москву, были морозы и вьюги ужасные. Я решительно еду в Петербург в среду или четверг 16 или 17-го. Слухи здесь, моя душа, что я назначен военным губернатором в Казань... меня очень беспокоят. Боюсь, если это правда, чтобы по незнанию моему этого нового рода службы не осрамиться, но опять прибегаю к пословице Хмельницкого, что будет, то будет, а будет, что бог даст. Ныне вечером брат Евдоким упросил меня побывать у его тещи—у ней сына рожденье. Я там видел Анну Николаевну и Владимира Никоноровича Шеншиных; они до того напали на меня с просьбой, чтобы я остановился у их Васеньки, у которого прекрасная квартира. Я решился обещать им. Итак, я остановлюсь на Фонтанке близ Аничкова моста в доме Баллиена и ты адресуй письма туда» '.
И в самом деле, приехав в Петербург 20 января 1836 года, Давыдов поселился в этом доме в просторной квартире Василия Шеншина, сына своих дальних родственников Шеншиных, к роду которых принадлежит поэт А. Фет.
С каждой почтой Давыдов отправлял свои послания домой. В них он делился своими впечатлениями, а главное — сообщал о своих хлопотах по определению в ученье сыновей.
17-го поутру я выехал из Москвы и проехал ровно трое суток с чем-то в Петербург... На дороге такие гостиницы и так кормят, что прелесть. Теперь я на Фонтанке, в доме Баллиена у Васеньки Шеншина, который вне себя от моей стоянки у него и бог знает до чего угощает меня.
Петербург, 22 января 1836 года
Я вчера поутру был во всем параде с представлениями, милый друг. Сначала у дежурного генерала Клейнмихеля, потом у военного министра графа Чернышева, а потом у коменданта. После коменданта был ... у графа Толя, а от Толя у Бенкендорфа, у Мясоедова, у Данилевского, у Вяземского и у Поливанова. Ныне еду к принцу Ольденбургскому.
Петербург, 23 января 1836 года
Я был у графа Алексея Орлова, который ни на волос не изменился в отношении ко мне с нашего детства. Он, узнав только стороною, что я хочу записать одного из сыновей в Институт правоведения, не сказав мне ни слова, сам просил принца об этом, объявя ему, что мы с детства друзья и что все, что он сделает для меня, Орлов примет за личное одолжение... Вчера из театра я провел вечер у Вяземского. Он получает до 20 тысяч жалования и живет очень приятно. Я у него нашел Пушкина и Жуковского, которые для меня туда приехали.
Утро 25 января 1836 года
Завтра хочется съездить в класс правоведения, ку-
да приглашал меня Пошман а там в Академию художеств, взглянуть на брюллову картину. Завтра я представляюсь государю, в понедельник устраиваю последние дела для Васеньки 5, прощаюсь с друзьями и готовлюсь к отъезду...
Пушкин мне подарил экземпляр Истории Пугачевского бунта и при нем прислал стихи, вот они:
Денису Васильевичу Давыдову.
тебе певцу, тебе герою!.. 6
Вечер 25 января 1836 года
Сегодня я был в Академии художеств и смотрел картину знаменитого Брюллова «Последний день Помпеи». Это чудо! Истинное чудо! После этого я обедал у Меншикова с Вельяминовым, а вечер проводил у Жуковского, у которого собираются каждую субботу его приятели и литераторы. Там я нашел Крылова, Плетнева, Пушкина, Вяземского, Теплякова и множество. Он живет во дворце, и горницы у него прелестные и прекрасно убраны. Этот вечер был моим триумфом. Вообрази, что из 25 умных людей я один господствовал. Все меня слушали et jai tennu la converstation toute la soirée 7.
Поутру представлялся императору, который был очень милостив, а потом наследнику. Оттуда мы с (поэтом) Жуковским прошли весь Эрмитаж, смотрели картинную галерею и потом смотрели живописца Чернецкого, который по приказанию императора пишет , две картины двух парадов на Марсовом поле. Он просил меня поставить и мою фигуру в своей картине и потому, пока я сидел у Жуковского и слушал Гоголя, читавшего свою бесподобную и чудесную комедию «Ревизор», Чернецкой 8 нарисовал мой портрет во весь рост
il июля 1837 года. Понедельник Вчера я с Васею ездил в Стрельны, что я делаю каждое воскресенье. Не доезжая полверсты до дачи Бегичевых, против Сергиевской пустыни, я остановился, чтобы повидаться с одним живописцем (Яненко) и посмотреть работу его... Каково было удивление мое найти тут Брюллова... Оба мы очень друг другу обрадовались; он звал меня к себе... и я ныне или завтра к нему поеду. Чудный человек! Полный ума и оригинальности и с каким необычайно огромным талантом!
Весь день мы провели у Бегичевых и вечером в 11 часов были уже дома. Вася пошел к Городинскому 9, а я лег спать...
Вот один из дней, который я провел приятно здесь в Петербурге, душа моя; это, кажется, из трех месяцев только третий день. Отправляя поутру письмо к тебе, я поехал к Путятам ', а от них к Брюллову...
...От Брюллова я поехал домой, а оттуда обедать к Киселеву. Там обедали Ментиков, Бутурлин, Левенштерн и я — только! Сели за стол в 5 часов и после обеда просидели до 10 часов. Время это мы провели так весело, как я давно не проводил. Теперь, написав тебе эти строки, я ложусь спать, а завтра (воскресенье) еду с Васей к Бегичевым в Стрельну и к вечеру возвращусь домой...
18 июля 1837 года
17-го мы провели в Стрельне, душа моя, и вечером возвратились. Вчера (17) были у меня поутру прежде Данилевский \ а после Вяземский 10, а вечером Дмитрий Никитич и Александра Васильевна 11. Я и Вася были в театре. Давали «Жизнь за царя», оперу, которой музыку сочинил Глинка. Некоторые места этой оперы мне очень понравились, и вся она необыкновенна, потому что вся на русских мотивах и хотя нет ни одной рус-
ской песни. C'est une espèce de tour de force *. Говорят, что Глинка хотел доказать этой оперой, что есть русская музыка, как есть итальянская музыка, но дело в том, что наши народные напевы почти на миноре,— что и сделал Глинка, почему в опере его оказывается томительная монотония. Мне очень понравился трио в первом акте и трио в последнем, также полонез и мазурка, мазурка чудесная!
Дети слава богу здоровы, хочется сегодня завернуть в Училище правоведения и взглянуть на Кокошку12, если можно это сделать, а если нельзя, то наверное заеду завтра: завтра среда. Хочется мне выехать в воскресенье, если Александра Васильевна и если Толь13 приедет, которого еще нет в городе...
7 августа 1837 года