) Эварницкий, Запорожье в остатках старины, Спб., 1888, 11,6—9. 2) Огарь—большая рыжеватая утка, величиною почти с гуся, anas rntila.
174
по траве, точно вода: если хочешь идти по степи, то прежде всего скинь штаны да подбери сорочку, а то как намокнуть, то и не дотянешь. Как идешь по траве в постолах, то вода только чвыркъчвыркъ! Лес рос густой да высокий: груш, калины, дпкого винограда —не пролезешь. Ночью страшно было и ходить. А урожаи были такие, о которых теперь и не слышно. Да и дешевизна в то время какая была: пуд проса десять копеек, пуд пшеницы сорок копеек, да и то еще дорого» 1).
«Тут тех зверей, тут твх птиц, так видимоневидимо было: так пешком по степи и ходят. Приехали мьи со своею панею в эти ми=ста, где теперь Наковальня,—они отошли ей по наследству,—приехали мы да и смотрим, а тут ни хатки, ни куренца, одна степь да ковыль. Что тут делать? «А что? Руби камыш, копай дерн да давай делать курень». Давай я рубить камыш, давай копать дерн. Нарубил, поставил, обсыпал землей; вот хижина и есть. Ну, что же теперь есть? А есть уже, что хочешь, то и епгь; есть и птица, есть и зверь степной. «Да что мне—говорить паня—та птица да зверь степной? Ты поезжай да поймай дикого поросенка!» Ну, чтожь, поросенка, так и поросенка! Сажусь на коня, беру длинный кнуть и еду к речке, где была берлога дцких свиней. Вот приеду и жду, пока свиньи пойдут пастись в степь, а поросята останутся одни; высмотрю и сейчас же туда; схвачу поросенка да и уходить; да уж бегу, да уж бегу, сколько есть духу, а оно кричит, как бешеное. И что жь вы думаете? Как почуют гаспидовы свиньи, да ко мне9/ так и лезут, так и лезут под ноги коню; да так бегуть до самого куреня и если бы не длинный кнуть, то и разорвали бы. Вот как оно было в старину! Совсем не так, как теперь! Теперь хоть бы и на счет урожая. Разве в старину он такой бывалъ? Куды вамъ! У нашей пани было семь человек семейства, а она больше тридцати сажен никогда не сеяла. Вот это, бывало, заволочеть прямо против куреня, посеет пшеницу и ждет. Так она, как уродить, то и стебля не видно: один колос почтью,да такой толстый, точно веретено. Это такие хлеба были. А травы, и говорить нечего. За травою
) Эварницкий, Запорожье в остатках старины, Спб., 1888, И, 122.
174
и 8бмли не видно: лежит поверх земли точно шуба или рядно. Тогда, видишь, мало кто косил ее, так она поднимется вверх да снова и впадет, да так и лежит точно рядно; выростет такая, что человека верхом на лошади не видно»
Вот почему у некоторых писателей прошлых веков страна запорожских вольностей называлась страной, текущей «млеком и медом, а у самых козаков именовалась «раем божиим на земле», Прекрасныепастбища для скота, безконечныенетри для птиц, необозримый степи для зверей делали край запорожский привлекательным, а самое житье в нем привольным и заманчивым.
ИИлодородие земель вольностей запорожских козаков много зависело от самой почвы: земля вольностей запорожских козаков в северяой части состояла из сочного чернозема от 4 вершков до llh аршина глубины, а на низменностях от 2 до 3 аршин, ежегодно удобрявшагося густой и высокой травой, быстро созревавшей и тут же падавшей на месте; в южной й особенно юговосточной части земля запорожских водьностей состояла из незначительного слоя чернозема с подпочвой, глинистосолонцоватой, кроме пологих месть близ речных долин и балок, где почва считалась достаточно доброкачественной. «Земля в этом округе—в южной окраине запорожских вольностей—исключая близ рек песчаных кос и кучугуров и каменных берегов, вообще черна и сверху на два фута и глубже влажна, а ниже двух футов глиниста, желтовата, и вся способна к плодородию; только на высоких горах от жаров трава скоро высыхает, отчего там и хлебопашеством заниматься нельзя, остаются годными для земледелия одне балки, пология места и близ балок низменности при реках; чтобы получить траву на тех горах, надо ее каждую осень выжигать особенно старательно» 2). Земля в восточной окраине вольностей запорожских козаков, паланке калмиусской, состоит из черпоземного слоя от 12 вершков до 2 аршин, а у самого Азовского побережья до 4 аршин глубины; впрочем, эта же окраина
) Эварнипкий, Запорожье в остатках старины Спб., 1888, II, 206. 3) Записки одесского общества истории и древностей, VII, 185.
175
запорожских вольностей по справедливости считалась сравнительно менее плодородной, чем другия: почва здесь хотя во многих местах была и черноземна, но в общем состояла из разных минераловъ—желтосерой щелочной глины, известняка, каменного угля, железной руды, порфира, графита, коалина, окаменелых пальм и папортников, что хотя в своем роде и составляло богатство, но этим богатством запорожцы не умели, да и не могли пользоваться, считая его, напротив того, вредным для себя, мешавшим произрастаниям трав А); этим свойством почвы отличалась вся окраина калмиусской паланки от крепости св. Димитрия и до крености Петровской 2).
На всем пространстве запорожских степей водилось множество всякого рода зверей, птиц, а в реках, озерах и лиманах множество разного рода рыб и раков. Из зверей известны были: туры, существовавипие в западной Европе до IX века, в Литве и Польше до XVI 3), от которых в настоящее время находятся в земле близ самарских лесов разной величины рога; медведи и лоси, водившиеся близ реки Домоткани и особенно в знаменитом Черном леое 4); олени и лани 5); байбаки и сурки; дикия козы, во множестве водившияся в ВеликомъЛугу и самарских лесах; сайги, сугаки6), горностаи7); дикие кабаны; барсуки; выдры или выднихи, зверь, живший в воде, похожий на лисицу, с лоснящеюся, как бы бросающей от себя искры, кожей; хорьки; речные бобры 8); куницы 9); дикия кошки,
2) Записки одесского общества истории и древностей, ХУ, 224.
3) Труды У1 археологического съезда. К древн. истории домашних животных, 26—28.
4) Эрих Ласота, Путевыя записки, Одесса, 1873, 64; Мышецкий, Истерт о козаках, Одесса 1852, 77.
5) Об оленях упоминает Гильденштет во второй половине ХѴШ века
6) Записки одесского общества истории и древностей, VI, 605.
7) Йкономическия примечания к верхнеднепров. у., № 1, стр. 1, в екатеринославской губернской чертежной.
8) Последний бобр пойман в Днепре в 1889 году, против деревнг Вороной, новомосковского уезда. См. Екатеринославския губернския ведо мостью,1889 г. № 36.
э) Екатеринославския губернския ведомостью,неоффициальн. ч., 1890 № 14.
175
лисицы, зайцы, ежи, суслики и дикия лошади или тарпаны. Суслики, называемые теперь ховрахами или овражками, известны были уже в 1782 году, как страшные враги молодых, еще несозревших, арбузовъи дынь 1). «Дикия лошади—говорить очевидец XVII века Бопланъ—ходили табунами от 50 до 60 голов; нередко оне заставляли нас браться за оружие: издали мы принимали их за татарскую конницу. Впрочем, дикия лошади неспособны ни к какой работе, и хотя жеребята могут сделаться ручными, но также ни к чему негодны, разве только для пищи: мясо их чрезвычайно вкусно и даже нежиее телятины, впрочем, на мой вкус не так приятно... Дикую лошадь усмирить невозможно, она полезна для мясного ряда... Впрочем, дикие кони разбиты на ноги: копыта их разростаются, делаются толстыми— ибо их никто не обрезываетъ—и не дозволяют лошади быстро скакать» В XVIII веке множество диких лошадей водилось по левую сторону реки Ингула 2). Видевший их в это время, хотя гораздо выше новороссийских степей, русский академикт Гмелин, описывает их в таком виде. «Самыя большия дикия лошади величиной едва могут равняться с самыми малыми домашними лошадьми. Голова у них, в разсуждении прочих частей тела, чрезмерно толста, уши весьма остры и бывают такой же величины, как у домашних лошадей, или долги почти как у осла, и опускались вниз, глаза у них огненные; грива весьма коротка и курчава; хвост у иныхь густ, у иных редок, однако, всегда короче, нежели у домашних лошадей. Цветом похожи на мышей и сей признак примечен на всех находящихся в сих местах диких лошадях, хотя, впрочем, писатели упоминают только о белых и пепелистых. Однако, цвет на брюхе у многих сходствует с пепелистым, а ноги, начиная от колена до копыта, черны. Шерсть на них весьма долга и столь густа, что при осязании более походить на мех, нежели на лошадиную шерсть. Они бегают с несказанного скоростью, по крайней мере, вдвое против домашней доброй лошади. При