Наиболее предсказуемыми оказываются медленно меняющиеся тренды. Однако наибольшей силой воздействия на судьбу человечества обладают быстро развивающиеся тренды.

Проще предсказывать динамику запасов каменного угля, но мировая война может оказать большее влияние на судьбу человечества, хотя и мало предсказуема.

Для предсказания трендов надо выделить основные элементы общества. Робин Хансен в статье «Катастрофа, социальный коллапс и человеческое вымирание» высказал мысль, что развитие человеческого общества зависит от четырех видов капитала:

человеческого (люди);

физического (станки и средства производства);

природного (природные ресурсы);

социального (устойчивая организация общества).

Хансен считает, что по степени важности на первом месте стоит социальный капитал, а на последнем — природный.

Тренды природного капитала

Приведем такой пример. Малая обеспеченность ресурсами не мешали быстрому развитию социально стабильной Японии. А на Корейском полуострове с аналогичным природным капиталом существуют большие проблемы. Это связано с политическим разделением территории на две части, что с формальной точки зрения является дефектом социального капитала.

Развитые сообщества могут создавать или взаимозаменять разные виды ресурсов, но сами ресурсы не могут порождать развитые сообщества.

Например, Африка обладает огромной долей мировых ресурсов, но производит только 3% валового мирового продукта.

Более высокий приоритет социального капитала по сравнению с природным не означает невозможности ресурсного кризиса на каком-то этапе развития общества. Однако этот кризис будет не первопричиной, а результатом ошибочных политических решений и следствием определенных технологических тенденций.

Таким образом, предсказания на основании учета доступных ресурсов работают только при предположении, что в оценке запасов нет огромной неопределенности.

Тренды человеческого капитала

Демография изучает изменения человеческого капитала. Численность населения имеет высокую степень предсказуемости в промежутке времени в 10–30 лет в силу медленности человеческого размножения и устойчивости социальных моделей.

Однако в будущем возможны радикальные изменения численности населения, связанные как с новыми открытиями, например, возможностями клонирования, выращивания детей в искусственных матках и создания искусственных личностей в компьютерах, так и в случае глобальных катастроф, эпидемий и войн. Эти изменения демография сама по себе не может предусмотреть и по умолчанию предполагает, что таких событий не будет. Но это еще надо доказать.

Тренды производственного и социального капиталов

Основные движущие тренды XXI века будут порождаться внутри производственного и социального капиталов, то есть внутри технологий и политики.

По Хансену, социальный капитал важнее, чем производственный, однако верно и другое: наибольшим потенциалом к изменениям обладает наиболее быстро меняющаяся тенденция. А основная особенность XXI века — непрекращающееся экспоненциальное развитие технологий.

Таким образом, источником исторического развития в XXI веке будет сложное взаимодействие технических и социально-политических трендов.

Многие футурологи в прошлом уже применяли совместный анализ развития этих трендов.

Например, Маркс в качестве технологического тренда рассматривал рост производительных сил общества, а в качестве социально-политического — классовую борьбу. Герман Кан, автор книги «О термоядерной войне» (1961), исследует взаимодействие технологических возможностей, предоставляемых ракетно-ядерным оружием, и социально-политической ситуации, связанной с существованием двух сверхдержав в мире.

Вообще, футурологи часто выбирают для своего анализа два ведущих тренда и изучают их взаимодействие.

Например, Мальтус описывал будущее через взаимодействие демографического тренда, ведущего к исчерпанию ресурсов, и войны как социального явления.

Выделение основных трендов

Само выделение основных трендов уже заранее предсказывает результат исследования. Например, Хантингтон выделил концепцию «войны цивилизаций», которая описывает динамику современных международных отношений сквозь призму конфликтов на цивилизационной основе, а Курцвейл — развитие технологий. Так что по выбору основных трендов можно классифицировать различные школы в футурологии.

Выделение трендов состоит в наблюдении за прошлым с целью создания достаточно упрощенной модели, чтобы она была легко объяснима. А если модель слишком сложна, она неизбежно будет упрощаться при пересказе.

Вообще, в предсказании гораздо важнее не то, какие тренды мы считаем изменяющимися и влияющими друг на друга, а то, какие свойства реальности мы полагаем неизменными, игнорируя возможности перемен в них.

Например, составляя демографический прогноз, мы игнорируем возможность пандемии гриппа с высокой летальностью, а составляя прогноз распространения вируса, мы игнорируем возможность того, что в это же время случится ядерная война.

Игнорирование происходит потому, что некоторые обстоятельства либо считаются неважными, либо их будущая устойчивость экстраполируется из их прошлой устойчивости неявным образом. И в результате обычно получается: «Мы составили хороший прогноз, но произошло непредвиденное». Другими словами, хорошая модель должна явным образом оговаривать, что она игнорирует и почему.

Большинство различий в моделях будущего связано именно с тем, что их создатели сознательно или бессознательно проигнорировали те аспекты реальности, которые другие считали важными. В подлинном будущем проявят себя абсолютно все важные аспекты реальности. Но задача составления их полного списка нетривиальна. Вполне может появиться некий важный аспект, который пока себя никак не проявил.

Например, некий предел сложности, возникающий при численности населения, превышающей 10 млрд человек, или открытие вещества с антигравитационными свойствами, или резкое повышение роли смеха в развитии культуры.

Можно составить список глобальных прогнозов, неизменность которых необходима, чтобы можно было делать более локальные прогнозы.

Существование Земли и разумной жизни на ней.

Отсутствие катастроф, изменяющих ход истории (падение астероида, глобальная ядерная война).

Отсутствие крупных политических перемен (войн, революций, эпидемий, экономических депрессий, смен формации), невероятных событий (открытие неисчерпаемого источника энергии, контакта с внеземным разумом и т. п.) и прорывных изобретений (например, молекулярного нанопроизводства).

Отсутствие региональных катастроф — землетрясений, ураганов, локальных войн и экономических кризисов.

Любой локальный прогноз должен опираться на глобальный.

И чем больше срок локального прогноза, тем меньше оснований для уверенности в устойчивости глобальных переменных. Этих переменных тем больше, чем прогноз локальнее, и изменение любой из них сделает его недействительным.

Очевидно, что нет смысла делать локальные предсказания, пока нет ясности с прогнозом самого верхнего уровня — о судьбе Земли и ее обитателей.

Таким образом, более сильный тренд делает несущественным более слабый.

Например, сейчас много говорят о грядущем «новом средневековье» в связи с переселением в Европу большого числа мигрантов, деградацией науки, упадком традиционной культуры, возрождением религиозно-мистических верований. Действительно, если рассматривать только процесс миграции в Европу, и экстраполировать его, то через несколько десятков лет Европа может стать исламской территорией. Однако, если будет создан ИИ, превосходящий человеческий, или произойдет тотальная ядерная война, все эти процессы в Европе вообще не будут иметь никакого значения, подобно тому, как не имели значения внутригородские процессы в Афинах после завоевательных походов Александра III Великого в IV века до н. э.