После смерти Суджитты (не позднее 1022 г.) Сурьяварман I стал также царем Лавапуры и Тамбралинга. В его надписях, найденных на территории Центрального Таиланда, упоминаются брахманы-вишнуиты, сторонники буддизма махаяны и хинаяны. Все они пользовались равным покровительством Сурьявармана I [465, с.159—169; 521, с.137].

Стремясь расширить границы своей империи, Сурьяварман I несколько раз пытался захватить царство Харипунчайя в Северном Таиланде, но каждый раз эти попытки кончались неудачей. На юге дальнейшей экспансии Камбоджи препятствовала Шривиджайя, резко усилившаяся после разгрома царства Матарам. Из потенциального союзника Сурьявармана I она превратилась в серьезного соперника, и уже в 1012 г. Сурьяварман I посылает посольство в Индию к могущественному царю чолов Раджарадже I (985—1014) с предложением заключить союз против Шривиджайи. Раджараджа I, видимо, отклонил это предложение. Но его сын Раджендра I (1014—1044) в 1025 г. действительно обрушился с огромным флотом на Шривиджайю, взял в плен ее царя и подчинил себе помимо запада Индонезии значительную часть Малайи. При этом наряду с владениями Шривиджайи на Малаккском п-ове он захватил и родовое владение Сурьявармана I Тамбралингу, которая в его надписях носит многозначительное название Великая Тамбралинга. Сурьяварман I, однако, несколько лет спустя вернул ее назад. Тамбралинга оставалась под кхмерской властью до 20-х годов XIII в. [465, с.159; 521, с.142—143].

В 1030 г. Сурьяварман I обеспечил свой восточный фланг, заключив союз с Тямпой против Вьетнама [465, с. 160]. И хотя военный успех в этом противостоянии большей частью был на стороне Вьетнама, вьетнамские войска при Сурьявармане I до камбоджийской территории не доходили. В последние годы жизни Сурьяварман I пытался овладеть Южной Бирмой, но растущее государство Паган в лице энергичного царя Анируды (1044—1077) пресекло эти планы [586, с.92—93].

После смерти Сурьявармана I царем стал Удайядитьяварман II (1050—1067), по одной версии его сын, по другой — неизвестно кто [465, с.169]. Он резко изменил курс религиозной политики. Был восстановлен культ девараджи. Правда, старые жреческие роды к власти не вернулись. Удайядитьяварман II осыпал новыми почестями главу клана Шивакайвалья Садашиву, но, как и Сурьяварман I, предпочитал держать его у себя на глазах. Главой культа девараджи Удайядитьяварман II назначил Шанкарапандиту, главу клана Саптадевакула, который и при Сурьявармане I был главой государственного культа (но тогда — с буддийским уклоном) [465, с.166—168; 521, с. 137].

Гонения на буддизм [465, с. 175] и общая нестабильность положения в стране, какая бывает при перемене власти, стали причиной народных восстаний и сепаратистских мятежей уже в самом начале правления Удайядитьявармана II. Почуяв легкую наживу, стал агрессивен бывший союзник Тямпа. В 1051 г. войска царя Джайя Параметишвары вторглись в Восточную Камбоджу и нанесли ряд поражений войскам Удайядитьявармана II. Тямский командующий ювараджа (наследник престола) Махасенапати взял штурмом древний кхмерский центр Шамбхупуру и разрушил в нем все храмы. Захваченные сокровища он передал храмам тямской столицы. Им же он отдал в качестве храмовых рабов всех кхмерских военнопленных [691, т.1, с. 155]. Это был запоздалый реванш за кхмерский набег 945—946 гг.

Вслед за этим основное войско Тямпы ушло, но в том же году некий Аравиндхарада при поддержке Тямпы овладел всем югом Камбоджи. На западе в это время активизировался Анируда, который, согласно некоторым хроникам, временно подчинил себе монские царства Таиланда [465, с. 165]. Критическое положение, создавшееся из-за некомпетентной политики молодого царя, выправил талантливый кхмерский полководец Санграма. Он разгромил Аравиндхараду, и тот бежал в Тямпу [465, с. 168—169]. Ход операций на западе в надписях не отражен, однако Лавапура довольно скоро вернулась в состав Кхмерской Империи. Из всех монских земель Анируде удалось прочно удержать только царства Пегу и Татон в Южной Бирме.

Некоторая стабилизация, достигнутая в Камбодже к середине 1050-х годов, однако, была недолговечной. В 1066 г. началась новая цепь восстаний, еще более грозных, чем прежде. Первое восстание возглавил генерал Камвау, человек, стоявший высоко на иерархической лестнице и приближенный к царю. Удайядитьяварман II, видимо, крайне болезненно реагировал на эту измену и поэтому приказал придворному летописцу особенно подчеркнуть прежнее величие мятежника, чтобы оттенить этим его жалкий конец.

Надпись сообщает:

«Ослепленный блеском своего величия и замышляя в своем сердце погубить того, чьему могучему покровительству он был обязан своим величием, он (Камвау) однажды выступил из своего города с войсками. Силой своего тела, своими превосходными руками, своей предусмотрительностью, своей мощью, он был способен подчинить себе весь мир. Его войска, отличающиеся великой доблестью, могучими руками и не раз испытанным героизмом, двигались без числа, заняв все точки горизонта, и никто не мог видеть, где кончается это войско. Со своими стремительными, прекрасно вооруженными легионами, стремясь победить всех богов, хотя он (Камвау) был лишь смертный, он мчался по земле, как Равана, к тому месту, где его ждал наш герой (генерал Санграма. — Э.Б.)»

[465, с. 175].

После этого эпического вступления надпись рассказывает, как Удайядитьяварман II посылал против Камвау многих своих великих полководцев. Но тот всех победил, «...преследуя и окружая их на поле битвы под гром победы» [465, с. 175]. После этого Камвау подступил к стенам столицы. Одним из последствий этих военных действий французский историк А.Барт считает сломанные линги в провинции Ангкор к северо-западу от столицы. По его мнению, причиной восстания было недовольство гонениями на буддизм [452, с.174]. Нельзя, однако, забывать, что практически все революционные движения средневековья имели религиозную форму и в религиозном противостоянии всегда проявлялись материальные интересы конкретных социальных групп. А массовыми эти движения становились, когда существовало серьезное недовольство масс условиями своей материальной жизни. Лидеры разных идейных направлений придавали этому неудовлетворенному материальному интересу идеальную форму, но это не меняло того факта, что сытых крестьян крайне трудно было втянуть в теологические споры. Надпись о восстании Камвау заканчивается конечным торжеством Санграмы, который, принеся жертву в храме Шивы, наконец сразил вождя мятежников на поединке с луком и стрелами (точь-в-точь как герои «Махабхараты»), и войско Камвау тотчас разбежалось. Но испытания камбоджийской монархии на этом не закончились. В 1067 г. на окраине страны вспыхнуло новое, еще более грозное восстание, во главе которой) встали некий Слуат и его брат Сашантибхувана.

«Оба они, гордые своей силой, своими стремительными войсками, превосходили в битве самого Камвау. Это был поток людей, подобных Кали (богине смерти. — Э.Б.)»

[465, с. 175].

Санграма нанес поражение и этим мятежникам, Слуата убил, а его брата и других командиров обратил в бегство. Удайядитьяварман II высоко оценил заслуги Санграмы и предложил ему оставить себе все трофеи и пленных (по обычаю все это принадлежало царю). Но богобоязненный Санграма снова вручил эти трофеи царю уже не как главе государства, а как богу, сказав при этом:

«Соблаговолите отдать эти трофеи Вашему невидимому Я, которое есть Ишвара, заключенный в золотой линге, и моя верность принесет свои плоды»

[465, с. 176].

Несмотря на триумфальный характер этой надписи, это последнее упоминание об Удайядитьявармане II. В том же году царем стал его брат Харшаварман III (1067—1080). Надпись, посвященная Харшаварману III, дает ему высокую оценку как умиротворителю страны:

«Народу, который прежде пожирала лихорадка, вызванная яростью Кали, этот монарх, соединивший в себе в невероятной степени суть всех способов достижения успеха, обеспечил мир, строго соблюдая долг четырех варн»