Попытка Наресуана в 1599—1600 гг. завоевать Таунгу не увенчалась успехом. Зато северный сосед Сиама, Чиангмай, где правил бирманский принц Таравади Мин, в 1599 г. признал вассальную зависимость от Сиама (Чиангмай оставался вассалом Сиама до 1615 г.).
Одновременно с наступательной борьбой в Бирме Наресуан развертывает энергичное наступление на Камбоджу. Вторжение, начавшееся в мае 1593 г., завершилось в июле 1594 г. взятием камбоджийской столицы Ловека. Король Сатта с двумя сыновьями бежал в Лаос. В Ловеке обосновался сиамский губернатор с гарнизоном. Сиамские военнопленные были возвращены на родину. В свою очередь, в Сиам было угнано много кхмеров.
В 1603 г. Наресуан посадил на камбоджийский трон своего ставленника Си Супанма, который сохранял вассальную зависимость от Сиама до 1618 г.
В Бирме к 1604 г. Наресуан подчинил себе все королевство Пегу и три из 19 шанских княжеств. Таким образом, ко времени своей смерти (16 мая 1605 г.) Наресуан стоял во главе обширной позднеаютийской державы, более чем вдвое превышавшей по размерам Сиам до бирманского завоевания.
2. Приход к власти Прасат Тонгов
После освобождения из-под власти Бирмы вплоть до конца XVII в. в Сиаме непрерывно возрастала роль внешней торговли. Международная торговля развивалась по линиям, наметившимся еще в первой половине XVI в., но в еще больших размерах. Так, только в Японию в первой половине XVII в. в отдельные годы вывозилось по нескольку сотен тысяч оленьих и буйволовых шкур и редко когда менее 100 тыс. С неменьшим размахом велась торговля с Китаем и Индией. Оживленную торговлю в XVII в. Сиам вел с Лаосом, Камбоджей, Северным и Южным Вьетнамом, с Индонезией и даже с Филиппинами. На западе сиамские суда доходили до порта Мокка на Красном море.
Уже в первой половине XVII в. в Сиаме существовала и довольно обширная внутренняя торговля. Наряду с давно обосновавшимися в стране китайскими и индийскими купцами, связанными в основном с внешней торговлей, появились и местные купцы, занятые преимущественно во внутренней торговле. «...Купцы, торгующие съестными припасами и одеждой... — писал голландский путешественник Ян Стрейс, — странствуют из города в город, из деревни в деревню. Этой торговлей кормятся тысячи и живут все время в своих лодках или торговых судах».
В начале XVII в. отдельные районы Сиама стали специализироваться на производстве определенных продуктов. Так, центральный район (долина нижнего и среднего Менама) поставлял рис; район Бангкока — фрукты; северный район — оленьи шкуры, сахар и воск; западный район (долина р. Меклонг) — сапановое дерево и соль; южный район (Малаккский полуостров) — олово, свинец, перец; юго-восточный район (у границы с Камбоджей) — корабельный лес, орлиное дерево, оленьи шкуры, благовонные смолы; плато Корат — железо.
Столица Сиама — Аютия в XVII в., как свидетельствуют современники, по своим размерам превосходила Париж. Считалось, что в Аютии проживают представители 43 народов (точнее — подданные 43 государств). Подданным каждого иностранного государства предоставлялся особый квартал, или слобода, где они могли жить, следуя законам и обычаям своей страны, под управлением старшины, выбранного из их числа и ведшего дела с сиамскими чиновниками.
В крупные торговые центры выросли такие портовые города, как Мергуи, Тенассерим, Джанк-Сейлон (совр. Пукет), Патани, Лигор, Сингора (совр. Сонкла), Чайя, а также города, лежавшие на внутренних торговых путях, — Ратбури, Петбури, Питсанулок.
Подобные изменения в сфере экономики Сиама должны были неизбежно повлечь за собой изменения и в политической области. Интересы страны требовали жесткой централизации власти, образования прочного центрального правительства, которое могло бы ограничить произвол местных феодалов, снять межрайонные таможенные барьеры и обеспечить внутренний и внешний мир, необходимый для нормального хозяйственного развития.
Борьба за создание такой власти началась еще при Наресуане. Однако ни Наресуану, ни его преемникам Экатотсароту (1605—1620) и Сонгтаму (1620—1628) не удалось до конца сломить могущество феодальной знати.
Основными двумя группами, на которые распадался класс феодалов, в это время «были чиновники, служившие в центральном аппарате («внутренние»), и провинциальные чиновники («внешние»). В основе такого разделения лежало сохранившееся от первых веков существования Сиамского королевства деление страны на центральный королевский домен и окраинные уделы принцев. К XVII в. королевский домен занимал уже всю долину нижнего Менам а (т. е. самую плодородную область Сиама с наиболее густым населением), а уделы были превращены в провинции во главе с назначаемыми губернаторами. Тем не менее различие между королевским доменом и провинциями, в которых губернаторы, пользуясь удаленностью от столицы, стремились закрепить наследственно свою власть и вести независимую политику, сохранялось еще и в XVII в.
Формально провинции управлялись специальными коллегиями чиновников, которые в миниатюре копировали королевское правительство, но на деле вся полнота власти принадлежала губернатору (чао мыангу), который являлся высшей инстанцией по всем гражданским, военным и юридическим вопросам в данной провинции. Губернаторы не имели лишь права объявлять войну, заключать мир и вносить изменения в писаные законы, хотя и могли безнаказанно нарушать эти законы на практике. Ни один из жителей провинции не мог покинуть ее пределы без разрешения губернатора. Если же кому-нибудь из жалобщиков и удавалось переправить свою петицию в Аютию, жалоба, как правило, оставалась без последствий. Губернатор, особенно в отдаленной провинции, по сути дела являлся царьком и обращал мало внимания на приказания короля.
Между тем к концу 20-х годов XVII в. задача централизации страны стала еще более неотложной, так как к перечисленным выше факторам в это время добавились еще военное давление и прямая агрессия против Сиама европейских держав, которые стремились завладеть прибылью, получаемой Сиамом от посреднической и иной торговли. Интересы обороны государства от европейской экспансии настоятельно требовали создания сильного правительства.
Эта задача была решена основателем новой династии (правившей в Сиаме с 1629 по 1688 г.), наиболее известным именем которого было Прасат Тонг (Король Золотого Дворца).
Исключительные способности и полководческое дарование, проявленные Прасат Тонгом во время войны с Камбоджей, выдвинули его в число ближайших сотрудников сиамского правителя. К моменту смерти короля Сонгтама (апрель 1628 г.) он занимал ответственный пост министра двора. Поскольку в стране не существовало четко сформулированного закона о престолонаследии, то, как только Сонгтам умер, началась обычная в таких случаях ожесточенная борьба за трон между ближайшими родственниками покойного. Главными претендентами выступали младший брат Сонгтама принц Си Син и его старший сын, 15-летний Четтатират. На стороне Си Сина выступили калахом, чакри и четыре других крупнейших феодала страны (возможно, что Си Син вообще был представителем партии крупных феодалов). Прасат Тонг, неизменно опиравшийся на мелких феодалов, принял сторону Четтатирата, которым, как он полагал, ему будет легче управлять.
Партия Четтатирата была численно меньше, но благодаря энергии и стремительным действиям Прасат Тонга ей удалось захватить трон. Калахом, чакри и другие сторонники Си Сина были немедленно арестованы и казнены или брошены в тюрьмы. После неудачной попытки контрпереворота был казнен и сам Си Син. Огромные богатства, рабы и крепостные противников Четтатирата были распределены среди приверженцев Прасат Тонга, который занял пост калахома.
Усиление Прасат Тонга очень обеспокоило короля Четтатирата (1628—1629) и его мать, претендовавшую на роль правительницы государства. Они попытались избавиться от нового калахома — арестовать его за «оскорбление величества».
Вовремя предупрежденный Прасат Тонг собрал всех чиновников, на которых он мог рассчитывать, и обратился к ним с яркой речью, содержавшей политические, философские и религиозные доводы в пользу свержения молодого короля. Основной довод Прасат Тонга заключался в том, что политика Четтатирата доведет Сиам до гражданской войны, к которой наверняка присоединится иностранная интервенция. «Все это кончится полным крушением государства, — заявил Прасат Тонг, — и мы окажемся под властью наших соседей».