<1858>
* * *
Еще работы в жизни много,
Работы честной и святой.
Еще тернистая дорога
Не залегла передо мной.
Еще пристрастьем ни единым
Своей судьбы я не связал
И сердца полным господином
Против соблазнов устоял.
Я ваш, друзья,- хочу быть вашим.
На труд и битву я готов,-
Лишь бы начать в союзе нашем
Живое дело вместо слов.
Но если нет – мое презренье
Меня далеко оттолкнет
От тех кружков, где словопренье
Опять права свои возьмет.
И сгибну ль я в тоске безумной
Иль в мире с пошлостью людской,-
Все лучше, чем заняться шумной,
Надменно-праздной болтовней.
Но знаю я – дорога наша
Уж пилигримов новых ждет,
И не минет святая чаша
Всех, кто ее не оттолкнет.
<1860 или 1861>
* * *
О, подожди еще, желанная, святая!
Помедли приходить в наш боязливый круг!
Теперь на твой призыв ответит тишь немая
И лучшие друзья не приподымут рук.
<1860 или 1861>
* * *
Бурного моря сердитые волны,
Что так влечет меня к вам?
Я ведь не брошусь, отвагою полный,
Встречу свирепым валам.
Грудью могучею, сильной рукою
Не рассеку я волны;
Не поплыву я искать под грозою
Обетованной страны.
Край мой желанный, любимый мной свято,
Там, где волна улеглась,
Там, далеко, где, спускаясь куда-то,
Море уходит из глаз.
Мне не доплыть до страны той счастливой
Сквозь этих яростных волн…
Что же стою я, пловец боязливый,
Жадным желанием полн?
Так бы и кинулся в ярое море,
В бой бы с валами вступил.
Кажется, в этом бы самом просторе
Взял и отваги и сил.
<1861>
* * *
Милый друг, я умираю
Оттого, что был я честен;
Но зато родному краю,
Верно, буду я известен.
Милый друг, я умираю,
Но спокоен я душою…
И тебя благословляю:
Шествуй тою же стезею.
<1861>
М. МИХАЙЛОВ
ГРЕНАДЕРЫ
Во Францию два гренадера
Из русского плена брели,
И оба душой приуныли,
Дойдя до Немецкой земли.
Придется им – слышат – увидеть
В позоре родную страну…
И храброе войско разбито,
И сам император в плену!
Печальные слушая вести,
Один из них вымолвил: «Брат!
Болит мое скорбное сердце,
И старые раны горят!»
Другой отвечает: «Товарищ!
И мне умереть бы пора;
Но дома жена, малолетки,
У них ни кола ни двора.
Да что мне? Просить Христа ради
Пущу и детей и жену…
Иная на сердце забота:
В плену император! в плену!
Исполни завет мой: коль здесь я
Окончу солдатские дни,
Возьми мое тело, товарищ,
Во Францию! там схорони!
Ты орден на ленточке красной
Положишь на сердце мое,
И шпагой меня опояшешь,
И в руки мне вложишь ружье.
И смирно и чутко я буду
Лежать, как на страже, в гробу…
Заслышу я конское ржанье,
И пушечный гром, и трубу.
То Он над могилою едет!
Знамена победно шумят…
Тут выйдет к тебе, император,
Из гроба твой верный солдат!»
<1846,1858>
НА ПУТИ
Предо мной лежит
Степь печальная.
Все мне слышится
Речь прощальная.
Все мне видятся
Взоры милые,
Все твержу «прости»
Через силу я.
И все та ж в ответ
Речь прощальная…
Но молчит кругом
Степь печальная.
<1848>
* * *
Когда ж минует испытанье?
Когда из лона черных туч
Тебя, колосс, осветит луч
Животворящего сознанья?
Ты гордо голову вознес,
Дивя испуганное око;
Но безглаголен ты, колосс!…
Когда же луч сойдет с востока
И под святым его огнем
Твоих речей раздастся гром?
Ведь говорят, во время оно
И неподвижный столб Мемнона
Гудел под солнечным лучом.
<1853, 1858 (?)>
ПЕРЕПУТЬЕ
Труден был путь мой. Холодная мгла
Не расступалась кругом,
С севера туча за тучею шла
С крупным и частым дождем…
Капал он с мокрых одежд и волос;
Жутко мне было идти:
Много суровых я вытерпел гроз,
Больше их ждал впереди.
Липкую грязь отряхнуть бы мне с ног
И от ходьбы отдохнуть!…
Вдруг мне в сторонке блеснул огонек…
Дрогнула радостью грудь…
Боже, каким перепутьем меня,
Странника, ты наградил!
Боже, какого дождался я дня!
Сколько прибавилось сил!