4
Курдюк не дослушал его до конца.
Курдюк то горел, то бледней мертвеца
От мыслей, бушующих в нем, становился;
Курдюк поскакал и дорогой крепился;
Когда же завидел квартиры порог,
В дверях оборвал он мгновенно звонок,
Рванул ручку двери, и ахнула громко,
Всплеснувши руками, его экономка;
Но, сбросивши шубу с себя и сюртук,
Действительный статский советник Курдюк
Дал полную волю проклятьям и гневу,
Смутив экономку, почтенную деву,
Потоком ругательств отборных таких,
Что немка застыла, услышавши их.
Та дева из Риги, лет за сорок с лишком,
Хотя к генеральским капризам и вспышкам
Давно попривыкла, робка по натуре,
Но все ж не слыхала она такой бури.
Курдюк же ревел, словно раненый:
«Как? Писака какой-нибудь… нищий… голяк
(Он тут оборвал у сорочки весь ворот)
Такой удостоился чести! Весь город
За гробом его нес хоругви, венки!…
Что власти смотрели? Мои кулаки
Сжимались все время при этом скандале…
О, если бы волю… сегодня… мне дали,
То я…» Тут упал как подкошенный вдруг
Действительный статский советник Курдюк,
И – был генерал оскорблен очень тяжко –
Хватил его насмерть в то утро кондрашка,
И доктор, взглянувши на казус такой,
Ушел, безнадежно махнувши рукой.
5
Прошло трое суток. По грязной дороге
На Волково двигались крытые дроги,
На них возвышался глазетовый гроб,
За гробом, нахмуривши низкий свой лоб,
Плелась экономка, с ней две-три старушки;
Несли ордена на обычной подушке,
А сзади шла кучка знакомых, родных,-
Покойник едва ли узнал бы иных,
Отставши от многих родных и знакомых:
Путейский полковник, что выпить не промах
И ради поминок покушать, кадет,
Чиновник из банка – партнер и сосед
Умершего, писарь, какая-то полька,
Курьер да племянник с супругой – и только.
И если бы мог оглянуться вокруг
Действительный статский советник Курдюк,
Слегка приподняв над собой крышку гроба,
Такая б проснулась в нем дикая злоба,
Увидя своих провожатых, что вновь
Застыла б слегка забродившая кровь,
И, выбранив эту компанию зычно,
С досады, наверно б, он умер вторично.
<1881>
КОРОЛЬ И ШУТ
Король негодует, то взад, то вперед
По зале пустынной шагая;
Как раненый зверь, он и мечет и рвет,
Суровые брови сдвигая.
Король негодует: «Что день, то беда!
Отвсюду зловещие вести.
Везде лихоимство, лесть, подкуп, вражда,
Ни в ком нет ни правды, ни чести…
Поджоги, убийства, разврат, грабежи,
Иуда сидит на Иуде…»
Король обратился к шуту: «О, скажи
Куда делись честные люди?»
И шут засмеялся: «Ах, ты чудодей!
Очистив весь край понемногу,
Ты в ссылку отправил всех честных людей
И – сам поднимаешь тревогу!»
<1882>
N N
Он знает, где зимуют раки,
Как кошки, видит все во мраке
И, чуя носом капитал,
Пришел, увидел и украл.
<1887>
<В. П. БУРЕНИНУ>
По Невскому бежит собака,
За ней Буренин, тих и мил…
Городовой, смотри, однако,
Чтоб он ее не укусил!
<Неизв. годы>
В. БОГДАНОВ
ДУБИНУШКА
Много песен слыхал я в родной стороне,
Как их с горя, как с радости пели,
Но одна только песнь в память врезалась мне,
Это – песня рабочей артели:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
За работой толпа, не под силу ей труд,
Ноет грудь, ломит шею и спину…
Но вздохнут бедняки, пот с лица оботрут
И, кряхтя, запевают дубину;
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,
Вымышлял за машиной машину;
Ухитрились и мы: чуть пришлося невмочь,
Вспоминаем родную дубину:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
Да, дубинка, в тебя, видно, вера сильна,
Что творят по тебе так поминки;
Где работа дружней и усердней нужна,
Там у нас, знать, нельзя без дубинки:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
Эта песня у нас уж сложилась давно;
Петр с дубинкой ходил на работу,
Чтоб дружней прорубалось в Европу окно
И гремело по финскому флоту:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
Прорубили окно… Да, могуч был напор
Бессознательной силы… Все стали
Эту силу ценить и бояться с тех пор…
Наши ж деды одно напевали:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям
Эта песня пошла по наследству;
Чуть на лад что нейдет, так к дубинушке
Прибегаем, как к верному средству:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»
Эх, когда б эту песню допеть поскорей!
Без дубины чтоб спорилось дело
И при тяжком труде утомленных людей
Монотонно б у нас не гудело:
«Ухни, дубинушка, ухни!
Ухни, березова, ухни!
Ух!…»