– Не, я просто… в смысле…

– …Хм? – перебил отец, и его тон вдруг изменился. – Постой-ка. Погоди секунду, Коити. Хмммм. Если подумать – возможно, Рицко действительно что-то такое мне говорила когда-то давно.

– Правда? – моя рука крепче сжала трубку. – И что она говорила?

– Она сказала, что у нее есть какая-то странная фотография. То ли с привидением, то ли еще с чем-то таким. И… ну да – как раз со средней школы…

– А ты ее видел когда-нибудь?

– Нет, – понизив голос, драматично ответил отец. – Я в основном пропустил ее слова мимо ушей. Я не говорил ей, что хочу посмотреть, не просил ее показать мне, ничего такого. И потом, она сказала, что терпеть не может держать эту фотографию при себе, и поэтому оставила ее в доме у родителей.

– Здесь? – я едва не взвизгнул. – Ты хочешь сказать, она здесь, в этом доме?

– Ну, вообще-то я не знаю, там ли она до сих пор.

– А, да… конечно, – ответил я, одновременно думая: «Надо будет обязательно узнать у бабушки».

Может, фотка сейчас в комнате, где жила мама до того, как вышла замуж, а может, ее убрали в чулан. Или еще куда-нибудь. А может, мамины старые вещи вообще никуда не убирали, и они где-то рядом. И, может, там, среди них…

– Эй, Коити, там ничего странного не произошло? – спросил отец. Думаю, он заметил мое необычное поведение.

– Не, ничего. Все в порядке, – быстро ответил я. – Просто, знаешь, тут малость скучновато, так сказать. О – но у меня тут есть пара друзей, а в следующем месяце у нас будет летний лагерь, так что вот.

– …Понятно, – голос отца стал необычно сдержанным. – Твоя мама правда была совершенно очаровательным человеком. И мои чувства к ней даже сейчас нисколько не изменились. Знаешь, Коити, ты очень –

– Знаю, знаю, – как-то нервно я его перебил. Если он закончит фразу чем-то вроде «я люблю тебя, сын», я начну беспокоиться, не повредила ли индийская жара его мозги. – Я тебе еще позвоню.

И, уже нащупывая большим пальцем кнопку разъединения, тихонько добавил:

– Спасибо, пап.

3

Тэсигавара позвонил – «Надо поговорить. Можешь пересечься прям щас?» – в начале следующей недели. Ровно в день годовщины маминой смерти – выбрал же время.

Я к его предложению отнесся без энтузиазма, что сподвигло Тэсигавару на игривое замечание: «Что, свиданка с Мей-тян?» Ох уж этот тип… то ли у него язык быстрее мозгов работает, то ли просто ветер в голове… Впрочем, я уже достаточно хорошо знал его характер, чтобы не злиться на него за это.

Встречу он назначил в кафешке под названием «Иноя», расположенной в районе Тобии, недалеко от школы. И почему-то сказал, что Мотидзуки тоже придет.

О чем-то там он хотел поговорить со мной лично. И если у меня действительно свидание, – чтобы я привел и Мей тоже, потому что тема разговора касается всего класса… Вот все, что он мне сказал. И как после этого я мог не явиться?

Получив от него указания, как добираться, я тут же вышел из дома.

Под палящим летним солнцем я поехал в Тобии на автобусе. Затем, истекая потом, зашагал по маршруту, продиктованному Тэсигаварой. Добрался я в итоге где-то за час. Кафе «Иноя» располагалось на первом этаже дома на набережной реки Йомияма, на мой взгляд, чуток чересчур фешенебельного для этого района. Судя по всему, днем здесь было кафе, а по ночам оно превращалось в бар.

Стремясь побыстрее избавиться от жары, я вбежал внутрь. И, едва успев ощутить облегчение от встречи с кондиционированным воздухом –

– Привет. Мы уж заждались, Сакаки.

Тэсигавара замахал рукой, приглашая меня к столу, где они вдвоем сидели. Он был в гавайке с кричащим ананасным орнаментом. Буду откровенен: редкостная безвкусица.

Сидящий напротив него Мотидзуки поднял глаза, как только я подошел, но тут же смущенно опустил. Он был в белой футболке с каким-то изображением на груди, и я в первый миг подумал: «Футболка с "Криком"?» Но там оказался портрет какого-то усатого типа, которого я вроде бы уже где-то видел.

Не успев даже подумать «блин, кто же это?», я разобрал буквы, идущие по диагонали под подбородком усатого типа.

Salvador Dali

Хмм. А его пристрастия не такие одномерные, как я думал.

Я сел рядом с Мотидзуки и окинул помещение быстрым взглядом. В отличие от внешнего вида здания, внутри все выглядело довольно просто. Какое-то ощущение ретро, что ли. Играла музыка – что-то медленное и джазоподобное, что я, как обычно, совершенно не мог идентифицировать. Да – очень приятное местечко, на мой вкус.

– Добро пожаловать.

Ко мне тут же подошла женщина лет двадцати пяти на вид, чтобы принять заказ. Ее одеяние барменши и длинные прямые волосы идеально вписывались в облик заведения.

– Вы тоже друг Юи-куна? – и она изящно поклонилась. – Спасибо, что заботитесь о братишке.

– Э?

– Я его сестра. Приятно познакомиться.

– А, ага. А я…

– Сакакибара-кун, да? Я про вас слышала от Юи-куна. …Желаете что-то заказать?

– Ааа, это… чай со льдом. Лимонный, пожалуйста.

– Хорошо. Располагайтесь.

Позже я узнал, что она действительно была старшей сестрой Мотидзуки (с разницей в возрасте больше десяти лет), но от другой матери. Звали ее Томока, и она была дочерью предыдущей жены отца Мотидзуки, которая умерла. Несколько лет назад она вышла замуж и сменила фамилию на Иносэ.

Кафе «Иноя» принадлежало как раз ее мужу. Томока-сан заправляла делами днем, Иносэ-сан ночью – такое вот разделение труда и позволяло им справляться.

– Эта кафешка рядом со школой, и вот его друзьям тут всегда рады. Поэтому я сюда забегаю иногда. И тогда… я частенько натыкаюсь здесь на Мотидзуки, ага?

– Да, – тихо отозвался Мотидзуки на слова Тэсигавары.

– Ладно, к делу: почему мы тебя позвали, – Тэсигавара, до того сидевший расслабленно, выпрямился. – Мотидзуки, ты ему расскажи.

– А… ладно.

Мотидзуки промочил губы водой из стакана и протяжно вздохнул.

– Мы с Томокой-сан… у нас хоть и разные матери, но все равно мы кровные родственники… так что она может оказаться втянута в наши проблемы.

– Под «нашими проблемами» ты подразумеваешь «катастрофы» класса три-три? – уточнил я.

Мотидзуки твердо кивнул и продолжил:

– Поэтому я… я не мог ей не рассказать.

– Ты ей рассказал, что происходит?

– …Да.

– Все подряд рассказал, да? – это Тэсигавара.

– Да. Почти все.

– Томока-сан… – Тэсигавара покосился в сторону стойки, где она стояла. – Она тоже училась в Северном Ёми. Она сказала, что была не в три-три, но кой-какие слухи все равно слышала. Поэтому, когда Мотидзуки ей все сказал, она сразу прониклась.

– Ведь уже действительно несколько человек умерло. И она тревожится за меня и других в моем классе, – добавил Мотидзуки, и его щеки порозовели. Вот, значит, в чем дело, пацан? Вот откуда взялся твой интерес к женщинам старше тебя?

– Но проблема сама не решится от того, что она тревожится. «Катастрофы», если начались, уже не прекращаются. Что бы мы ни делали…

– Во, и Мотидзуки рассказал сестре о нашей ситуации и о летнем лагере в августе.

– …Так.

– И в этом разговоре, – Тэсигавара снова выпрямился, – всплыла кой-какая новая информация. От Томоки-сан.

4

Кацуми Мацунага.

Так звали человека, который принес эту «новую информацию» исходно.

Он закончил Северную среднюю школу Йомиямы в 1983 году. То есть – одновременно с Рейко-сан. Более того, в последнем учебном году они с ней были в одном классе – в том самом классе 3-3.

Потом он закончил местную старшую школу и поступил в университет в Токио. После университета устроился в какой-то средний банк, но через пару лет уволился, вернулся в Йомияму, снова поселился в доме родителей и стал помогать с семейным бизнесом.

Он был завсегдатаем «Инои».

– Мацунага-сан к нам заходит пару раз в неделю. Я знала, что он учился в Северном Ёми, но только в начале этого месяца выяснила, что он был именно в классе три-три…