— Миссис Чиффинч, — сказал король с некоторой нерешительностью, которую не мог скрыть, — надеюсь, эта милая девушка не собирается покинуть ваш дом?

— Конечно, нет, ваше величество, — ответила Чиффинч. — Алиса, милочка, — продолжала она, — вы ошиблись; вот дверь в вашу комнату.

— Извините, сударыня, — ответила Алиса, — я действительно ошиблась, но не сейчас, а когда пришла в ваш дом.

— Девица, сделавшая ошибку, — сказал Бакингем, взглянув на короля так выразительно, насколько позволял ему этикет, и затем переведя взгляд на Алису, которая все еще держала Джулиана за руку, — не хочет сбиться с дороги вторично, а потому выбрала себе надежного проводника.

— Однако, — заметил король, — примеры доказывают, что такие проводники часто сбивают с пути молодых девушек.

Алиса густо покраснела, но тотчас обрела хладнокровие, как только увидела, что ее свобода зависит сейчас от твердости и решительности. Из чувства оскорбленной скромности она выпустила руку Джулиана, но продолжала держаться за полу его плаща.

— Я действительно ошиблась, — сказала она, по-прежнему обращаясь к миссис Чиффинч, — когда переступила порог вашего дома. Оскорбления, которым я подвергалась в нем, заставляют меня немедленно его покинуть.

— Я не позволю вам уйти, милая барышня, до тех пор, пока ваш дядя не освободит меня от заботы о вас, — ведь он поручил вас моему попечению.

— Я отвечу за свое поведение, сударыня, не только перед моим дядей, но и, что гораздо важнее, перед моим отцом, — ответила Алиса. — Вы обязаны отпустить меня: я рождена свободной, и вы не имеете права меня задерживать.

— Извините, милая барышня, — возразила миссис Чиффинч, — я имею это право и воспользуюсь им.

— А вот мы сейчас увидим! — смело воскликнула Алиса и, подойдя к королю, упала перед ним на колени. — Ваше величество, — сказала она, — если вы действительно король Карл, то вы отец своих подданных.

— Во всяком случае, многих из них, — вполголоса заметил герцог Бакингем.

— Я требую вашей защиты именем бога и той клятвы, которую вы дали, надевая на себя корону Англии.

— Я принимаю вас под свою защиту, — ответил король, несколько смутившись столь торжественной и неожиданной мольбой. — Оставайтесь спокойно у хозяйки этого дома, куда вас поместили родственники, и я ручаюсь вам, что ни Бакингем, ни кто другой вас не побеспокоит.

Неугомонный дух язвительного противоречия до такой степени владел Бакингемом, что он никак не мог воздержаться от иронических замечаний, забывая все приличия и свою собственную выгоду.

— Его величество, — сказал он Алисе, избавит вас от всех беспокойных посещений, кроме тех, которые никто не осмелится назвать беспокойными.

Алиса бросила проницательный взгляд на герцога, как будто желая прочесть тайный смысл его слов, и потом обратила свой взор на короля, чтобы удостовериться, правильно ли она поняла герцога. Виноватое выражение лица Карла укрепило ее решимость ни в коем случае здесь не оставаться.

— Ваше величество, — сказала она, — простите меня, но я не могу воспользоваться вашей защитой. Я решилась покинуть этот дом. Удержать меня можно только силой, но я надеюсь, что к ней не осмелятся прибегнуть в присутствии вашего величества. Этот джентльмен — мой старый знакомый; он проводит меня к моим друзьям.

— Мы здесь вообще, кажется, лишние, — шепнул король на ухо Бакингему. — Надо ее отпустить; я не хочу и не смею препятствовать ее возвращению к отцу.

«Не коснуться мне больше вовеки белой женской ручки, как говаривал сэр Эндрю Смит, если только я это допущу», — подумал Бакингем и, отступив на несколько шагов, сказал что-то потихоньку Эмпсону, который тотчас вышел и вскоре возвратился.

Король, казалось, колебался, как поступить в таких странных обстоятельствах; неудача в любовной интриге могла сделать его посмешищем всего веселого двора; достичь успеха принуждением — значило применить насилие, а это было бы недостойно благородного человека.

— Право же, сударыня, — наконец сказал он выразительно, — вам нечего бояться в этом доме. И покинуть его так внезапно было бы неприлично, хотя бы ради вас самой. Если вы соблаговолите подождать хоть четверть часа, го экипаж миссис Чиффинч будет к вашим услугам. Избавьте себя от насмешек, а меня — от неудовольствия видеть, что вы бежите из дома одного из моих слуг, как из тюрьмы. Король говорил с добродушной искренностью, в Алиса на мгновение задумалась, не последовать ли его Совету, но, сообразив, что ей все равно нужно будет теперь разыскать дядю либо отца или же, не найдя их, подготовить себе какое-нибудь убежище, заключила, что слуги миссис Чиффинч едва ли окажутся надежными проводниками пли помощниками в подобном предприятии. Она почтительно, но твердо объявила, что решила удалиться немедленно. Ей не нужен другой провожатый, добавила она, кроме этого джентльмена, мистера Джулиана Певерила, который хорошо известен ее отцу. Мистер Певерил охотно проводит ее до дома отца.

— Ну, так с богом, красавица! — сказал король. — Жаль, что такой красоте присуща столь сварливая подозрительность. что касается вас, мистер Певерил, то у вас кажется, достаточно своих дел, чтобы еще заниматься капризами прекрасного пола. Обязанность наставлять на путь истинный всех сбившихся с него девиц в пашем городе весьма нелегка для такого молодого и неопытного человека, как вы.

Джулиан, стремясь увести Алису из этого, как он уже совершенно убедился, опасного места, ничего не ответил на колкую насмешку короля, почтительно поклонился ему и вышел вместе с Алисой из комнаты. Ее внезапное появление и последовавшая за тем сцена заставили Джулиана совершенно забыть на некоторое время и отца и графиню Дерби. И хотя Фенелла, пораженная всем виденным, оставалась в комнате, Певерил, озабоченный рискованным положением Алисы, ни разу и не вспомнил о присутствии несчастной глухонемой. Но как только он вышел из комнаты, даже не взглянув в ее сторону, Фенелла, словно очнувшись от столбняка, выпрямилась, оглядела все вокруг блуждающим взором, как человек, пробудившийся от сна, и удостоверилась, что Джулиан ушел, позабыв о ней. Она молитвенно сложила руки и подняла глаза к небу с выражением такой сердечной скорби, что Карл тотчас понял — или ему показалось, что он понял, — как она страдает.

— Этот Певерил — совершенный образец вероломного покорителя женщин, — сказал он. — Ему не только удалось при первом же своем появлении похитить у нас царицу амазонок, но он еще оставил нам неутешную Ариадну! Не печалься, прелестная королева танцев! — добавил он, обращаясь к Фенелле. — Мы не можем позвать тебе на помощь Бахуса, но зато поручим тебя заботам Эмпсона, который может поспорить на тысячу фунтов с самим Liber Pater note 70

, кто из них больше выпьет, и я держу за смертного.

Лишь только король произнес последние слова, как Фенелла скользнула мимо него привычной для нее быстрой и легкой поступью и, не заботясь о должной почтительности к монарху, сбежала по лестнице и вышла из дома, даже не потрудившись на прощание поклониться королю. Карл наблюдал ее поспешный уход более с удивлением, нежели с досадой; наконец, разразившись громким хохотом, он сказал Бакингему;

— Черт побери, Джордж, этот молодой щеголь мог бы научить самого опытного из нас, как покорять сердца красавиц. Я довольно опытен в этом отношении, но не похвалюсь, что умею завоевывать или бросать их так бесцеремонно.

— Опытность, сэр, — ответил Бакингем, — приходит с годами.

— Правда, Джордж, — ответил король. — Ты хочешь сказать, что кавалер, приобретая опытность, теряет молодость? Я пренебрегаю твоим намеком. Ты не можешь перещеголять своего господина ни в любви, ни в политике, хоть и считаешь его стариком. Тебе неведомо искусство plumer la poule sans la faire crier note 71; доказательство тому — твое сегодняшнее похождение. Я дам тебе очко вперед во всех играх, даже в игре в мяч, если ты осмелишься принять мой вызов. Ну полно, Чиффинч, к чему так гримасничать и портить свое личико. Все равно вам слез из себя не выжать!