Слышался стук копыт, лязг оружия, короткие команды и ругательства командиров.

— Что вы двигаетесь, как сонные мухи! Быстрее! К полудню мы должны быть в форте.

Рэтт Батлер не спеша занимался барабаном револьвера. И хоть тот уже сиял безукоризненной чистотой, продолжал протирать пазы.

А мексиканец Антонио бесшумно двигался по коридору, приближаясь к четвертому номеру.

Он остановился, не дойдя до него один шаг и подумал:

«Хорошо, если она не будет заперта изнутри».

Он присел на корточки и попытался заглянуть в замочную скважину. Но он так и не понял, то ли ключ в нее вставлен, то ли опущен язычок замка.

«Если что, — подумал Антонио, — то такую легкую дверь будет нетрудно выбить плечом».

Единственное, что беспокоило мексиканца, так это то, что хозяин номера может выстрелить в него через дверь. Поэтому он опасливо прижался к косяку и прислушался.

Но грохот войск на улице не дал ему различить ни звука в номере.

Он обернулся, но Мигеля в конце коридора уже не было, лишь за поднятой рамой окна клубилась пыль, поднятая проходящими войсками.

Рэтт Батлер, сидя у себя в номере, надел барабан и провернул его, прислушиваясь к щелчкам.

— Стой! — раздалась команда на улице, дважды громыхнули сапоги — и наступила неожиданная тишина.

И тут Рэтт Батлер различил тихий звон шпор за дверью. Он насторожился: тихий звон повторился.

Он быстро надел ствол револьвера и принялся заталкивать патроны в барабан. Он делал это спокойно, но в то же время неимоверно быстро, его пальцы прямо-таки мелькали, и он ни разу не ошибся — все шесть патронов ровно легли в гнезда.

Рэтт Батлер, не отводя взгляда от дверной ручки, взвел курок. Он смотрел, как медленно опускается ручка, как приоткрывается дверь.

В каждое мгновенье палец Батлера был готов нажать на спусковой крючок — ему надо было успеть выстрелить первым.

Но в то же время Рэтт Батлер не хотел ошибиться, случайно застрелив кого-нибудь из слуг отеля.

Дверь резко распахнулась, и Рэтт Батлер, увидев нацеленный на себя револьвер, выстрелил дважды.

Мексиканец выронил оружие, схватился за грудь и начал медленно сползать на пол.

Сделав над собой неимоверное усилие, Антонио потянулся к револьверу. Рэтт Батлер еще дважды выстрелил, и револьвер отлетел в угол. На лице смертельно раненого мексиканца появилось выражение обиды.

— Кто тебя послал? — спросил Рэтт.

— Умираю, — прохрипел мексиканец.

— Кто тебя послал? — повторил свой вопрос Рэтт и для пущей убедительности выстрелил мексиканцу в ногу.

Тот вздрогнул и прохрипел:

— Мигель… — и схватился за нож.

Но Рэтт Батлер и тут опередил его: пуля вошла точно между глаз мексиканца, оставив маленькое черное отверстие.

Голова мексиканца дернулась, и он растянулся на полу.

Батлер дунул в ствол револьвера и сунул его в кобуру.

— В другой раз снимай шпоры, приятель, — обратился он к мертвому мексиканцу, — хотя другого раза у тебя уже не будет.

И тут у себя за спиной Рэтт услышал легкий звон шпоры и смех.

Он резко развернулся: на подоконнике, нагло развалясь, сидел, придерживаясь одной рукой за раму, Мигель Кастильо. В его руках был револьвер со взведенным курком.

Огромное сомбреро висело за спиной Мигеля. Оно было настолько большим, что поля выступали за плечи мексиканца.

— Есть две породы людей, — рассмеялся мексиканец, — одни входят в дверь — это дураки — а вторые входят через окно — это умные, — и он ткнул большим пальцем в свою волосатую грудь.

Рука Рэтта Батлера рванулась было к револьверу, но он с досадой вспомнил, что расстрелял все патроны до единого.

— Ты делаешь правильное движение, продолжай, продолжай, — засмеялся Мигель. — Сними пояс вместе с кобурой и тебе сделается немного легче. Ведь смертельно больному всегда расстегивают ворот, чтобы ему было легче дышать, — и Мигель немного приподнял ствол револьвера так, что оружие нацелилось прямо в лоб Рэтту Батлеру.

— Но ведь он же не заряжен, — сказал Рэтт.

— Я знаю, что даже незаряженный револьвер один раз в жизни может выстрелить. Снимай.

Рэтт Батлер пожал плечами.

Ему ничего не оставалось делать как только расстегнуть ремень и отбросить его в сторону.

— Ты дурак, Мигель, ведь мой револьвер не заряжен.

— Зато мой заряжен, и поэтому я умный, — зло оскалясь сказал Мигель Кастильо.

— Марш! — раздалась команда за окном, вновь загрохотали сапоги, послышался лязг окованных в железо орудийных колес.

— В ту ночь, когда повесился Иуда, тоже была гроза, — наставительно подняв указательный палец сказал Мигель Кастильо так, словно бы он был священником и читал проповедь.

— Но ведь сейчас не ночь и на небе нет молний, — оттягивая момент выяснения отношений, сказал Рэтт Батлер.

Мигель Кастильо, злорадно усмехаясь, вытащил из своей дорожной сумки хорошо знакомую Рэтту Батлеру веревочную петлю, ведь он сам оставил ее Мигелю в подарок, бросив того в пустыне без воды.

— А для тебя, Рэтт, скоро уже не будет разницы, грохочут ли это сапоги или гром. Узнаешь петлю? — Мигель приподнял веревочный круг и сквозь него посмотрел на врага.

— Да, узнаю, хорошая веревка, она чуть не затянулась на твоей шее. Но если ты помнишь, я все же перестрелил ее со второго раза.

— А вот я подумаю, перестрелить ее или нет, — сказал Мигель, соскакивая с подоконника и приближаясь на пару шагов к Рэтту Батлеру.

Но подойти так близко, чтобы можно было подать веревку, Мигель опасался.

Он бросил веревочную петлю в руки Рэтту. Тот машинально поймал ее.

— Ну-ка, перекинь веревку через стропила, — приказал Мигель, поводя револьвером.

Рэтт взглянул вверх. Прямо над головой у него проходила толстая балка.

— Ты правильно смотришь, вот через нее и перекинь конец веревки.

Рэтт Батлер пожал плечами. Ему ничего не оставалось делать, как выполнить распоряжение Мигеля Кастильо. Он приподнялся на цыпочки и бросил свободный конец веревки. Тот перелетел через балку и закачался перед самыми глазами Батлера.

— А теперь становись вот на это, — Мигель подвинул ногой к Рэтту невысокий табурет. — Ну что же ты тянешь, становись!

Рэтт медленно нагнулся. Мигель напряженно следил за каждым его движением, готовый в любой момент нажать на курок.

Рэтт Батлер прекрасно понимал, что в данной ситуации он ничего не может предпринять против Мигеля.

Поэтому он поставил табурет, стал на него и посмотрел на непрошенного гостя.

Тот злорадно улыбался, скаля зубы.

— А теперь затяни веревку на балке покрепче, потому что она должна сейчас выдержать очень большую свинью.

Рэтт Батлер дважды обернул свободный конец веревки вокруг балки и завязал узел.

— А теперь проверь, подергай, не стесняйся, тебе же на ней висеть.

Рэтт Батлер пару раз дернул, и узел затянулся намертво.

— Отличная работа. У меня такое впечатление, что ты всю жизнь вешал людей, — и Мигель расхохотался.

— Да нет, Мигель, я спасал людей от виселицы, — Рэтт попробовал напомнить о своих заслугах, но на Мигеля это не произвело никакого впечатления.

— А теперь надевай петлю на шею.

Рэтт застыл с петлей в руках.

— Ну, что же ты медлишь? Боишься? Ты сейчас почувствуешь то, что чувствовал я. Надевай. Помнишь, я тебе рассказывал, когда петля затягивается вокруг шеи, то кажется, дьявол уже готов схватить тебя своими когтями, чтобы тащить в преисподнюю. Ну-ка, давай, — и Мигель подогнал Рэтта Батлера движением револьвера.

Тот нехотя надел шершавую веревочную петлю себе на шею. Петля была довольно свободной, и Рэтт Батлер придерживал ее края руками, словно боясь, что Мигель выбьет табурет у него из-под ног.

— Ну что ж, Рэтт, ты упрекаешь меня, что я не стрелял по висельникам, что ты такой хороший, — перебивал веревку с одного или с двух выстрелов. Так вот, когда ты затянешь петлю хорошенько, я тоже выстрелю, но не по веревке. У меня другая система — я буду отстреливать ножки табурета и растяну удовольствие.