«Когда человек исчерпал свои физические силы, – писал в одной из своих книг известный английский восходитель Уилфрид Нойс, – единственное, на что он может рассчитывать – это его дух. Но я полагаю, что ему никогда не будет предела. Никакими физическими исследованиями нельзя точно установить, на что способен человек, как восходитель. Запас силы духа, личность человека, взаимозависимость людей – всё это не поддается измерению ни одним из существующих тестов». Таково авторитетное мнение опытного альпиниста.

Теперь обратимся к научным данным по этому поводу. Резервные возможности любого здорового человека велики. При повседневной работе мы затрачиваем лишь треть своих потенциальных сил. Даже в экстраординарных, в том числе опасных для жизни ситуациях человек, прилагая сверхволевые усилия, мобилизует себя всего-навсего на 65%. Таковы научно подтверждённые данные.

Что касается тренированных спортсменов, то их резервные  возможности (точнее, умение в нужное время их мобилизовать) поистине огромны. Огромны, но не безграничны. Именно в истории покорения Эвереста можно найти множество примеров, когда восходители гибли из-за полного истощения физических и духовных сил.

У. Нойс, вероятно, прав – нет и не может быть прибора, измеряющего силу духа восходителя. Но определить с достаточной достоверностью его физические возможности можно и необходимо при подготовке высотной экспедиции. Основной враг альпинистов – кислородная недостаточность. Специалисты подразделяют высокогорье на несколько зон, в границах которых в человеческом организме происходят те или иные, к сожалению, сплошь отрицательные изменения.

До 5400 метров простирается так называемая зона акклиматизации, где полноценный отдых и питание полностью восстанавливают силы. 6000–7000 метров – зона адаптации, где полностью восстановить силы ещё возможно, но лишь на короткое время. 7000–8000 метров – зона частичной адаптации, где альпинисты могут находиться весьма непродолжительное время. Пребывание на этих высотах необходимо чередовать со спусками вниз для восстановления сил.

Наконец зону выше восьмикилометровой отметки зловеще, но справедливо называют летальной или «зоной смерти». Лишь 3–4 дня могут пробыть здесь восходители. Ни отдых, ни калорийное питание уже не помогают. Организм человека работает как бы «в долг» до полного исчерпания внутренних резервов. Исследования устойчивости к кислородному голоданию кандидатов на штурм Эвереста проводились в барокамере.

Каждого из альпинистов, обвешанного десятками датчиков, помещали в барокамеру и быстро разряжали атмосферу внутри, как бы «поднимая» его на большие высоты. Попутно проверялась реакция спортсмена (неожиданно начинала мигать лампочка, которую он должен был быстро потушить) и ясность сознания (через микрофон задавались простейшие арифметические задачи на сложение, которые с каждым «набранным» километром становилось все труднее решать).

На протяжении всего «подъёма» датчики передавали информацию о функционировании важнейших систем организма спортсмена. Конечно, подобные исследования не в полной мере имитировали условия восхождения на Эверест, где альпинистам предстояло постепенно, очень медленно набирать высоту. Тем не менее удалось установить «высотный потолок» каждого из кандидатов в гималайскую сборную, выявить, как они перенесут острый недостаток живительного газа в экстремальных ситуациях. (К примеру, при полном истощении баллона или внезапном отказе кислородной аппаратуры).

Более половины альпинистов смогли достичь в барокамере «высоты» десять тысяч метров, причем трое пробыли на ней до десяти минут. Своеобразный рекорд установил Юрий Голодов. Он «поднялся» до одиннадцати тысяч метров, правда, всего через десять секунд ему пришлось дать кислородную маску. На подобных высотах происходит полное «обескислороживание» организма. С каждым вздохом кислорода поступает в организм меньше, чем покидает его.

Примерно то же самое происходит,  если человек дышит инертным газом. Азотом, например. Поэтому азот также применялся при выяснении сопротивляемости организма спортсменов к кислородной недостаточности. Оказалось, что содержание кислорода в выдыхаемом воздухе всего за одну-полторы минуты снижается в семь раз.

Не менее изощренные исследования проводились для выяснения уровня работоспособности кандидатов в гималайскую сборную. Он определялся с помощью тестов с дозированными нагрузками на бегущей дорожке, установленной под углом в 15 градусов, по которой спортсмены «пробегали» значительные дистанции с тяжёлым рюкзаком за плечами.

Выносливость альпинистов в условиях высокогорья проверялась также на велоэргометре. Для дыхания использовалась газовая смесь с пониженным (до 9,5–10%) содержанием кислорода, что позволяло имитировать высоту будущего базового лагеря (5300 метров). Проводилось множество других тестов и исследований, призванных спрогнозировать реакцию важнейших органов человека на экстремальные условия высотного восхождения. В частности, так называемые холодовые пробы.

Враг номер два альпинистов, штурмующих Эверест, – сильные морозы при ураганном ветре, от которых часто не спасает самая лучшая экипировка. Пожалуй, участники ни одной из многочисленных экспедиций, работавших на склонах самой высокой горы планеты, не обходятся без легких или серьёзных обморожений. Для прогнозирования устойчивости к холоду проводились, к примеру, такие весьма прозаические исследования.

Стопы и кисти рук на несколько минут помещали в емкости, наполненные тающим льдом или водой с температурой плюс четыре градуса. Холодовые пробы показали, что у альпинистов более низкая температура тела и кожи конечностей.  (Любопытно, что Джон Хант, руководивший первой успешной экспедицией англичан на Эверест, определял наиболее опытных и подготовленных участников по рукопожатию. На вершину он посылал в первую очередь тех, у кого руки холоднее).

Однако, как выяснилось, более низкая температура тела альпинистов вовсе не свидетельствует о повышенной холодовой устойчивости. Больше того, у некоторых обнаружилась даже несколько повышенная реакция, скорее всего вследствие перенесенных раньше отморожений. Так что медикам пришлось выдавать соответствующие заключения не столько по холодовой устойчивости восходителей, сколько по их экипировке, призванной защищать от лютых морозов и неистовых ветров.

Кстати говоря, ни в одном другом виде спорта нет такого обилия и разнообразия индивидуальных средств защиты. Теплая одежда и специальная обувь, очки с темными фильтрами и спальные мешки, кислородные аппараты и снегозащитные гетры, палатки и шлемы, ветрозащитные куртки и многие, многие другие атрибуты необходимы альпинистам-высотникам.

Будущие гималайцы, надев кислородные аппараты, пуховые костюмы и двойные высотные ботинки, прихватив с собой спальники и книги (чтобы не скучать), отправлялись в термобарокамеру. Они проводили там сутки, проверяя себя и свою амуницию при температуре минус сорок градусов с ветром. Выяснилось, что одежда отвечала всем требованиям, но вот обувь пришлось утеплить.

На всевозможных испытательных стендах держали экзамен на прочность многие опытные образцы снаряжения. В аэродинамической трубе продувались со скоростью более 200 км/час высокогорные палатки, изготовленные из легких и прочных парашютных тканей.

Пояса-лебедки, призванные страховать альпинистов на отвесных участках маршрута во время испытания на разрывной машине выдерживали нагрузки свыше трех тонн. Легкий и удобный полуторакилограммовый рюкзак, вмещающий более сорока килограммов груза, успешно «пережил» минус сорок градусов. Словом, восходители и их снаряжение проходили самый тщательный и разносторонний контроль.

О подготовке альпинистов к штурму Эвереста снимался фильм. Вездесущие документалисты, конечно же, не упустили возможности запечатлеть на пленке испытания в барокамере, на велоэргометре, в термобарокамере. Они снимали финиш марш-броска в гору, прочие мыслимые и немыслимые «издевательства» медиков и тренеров над будущими гималайцами. После просмотра фильма восходители, взглянув впервые на себя как бы со стороны, назвали его в шутку (а может быть, всерьёз) «фильмом ужасов».