В 2 часа дня – опять: “Мужики, давайте соберемся!”. Да что за черт?!! Что их сегодня разбирает?.. Слава богу, не на улице – туда бы я ни за что не пошел, – холодно – но в “фойе”, и я вышел – чисто за информацией, как ходил когда–то на 13–м, что готовится и до чего эти блатные твари будут докапываться.
Но оказалось – это поздравление с “рождеством”, чифир и маленькие кусочки “торта” (самодельного, сгущеночного, традиционного здесь), раздаваемые по рукам – и знакомые возгласы: “Жизнь ворам!” (чур меня, чур! :) и – во славу “подложенца”, как же без этого. Почти что “1–й тост – за товарища Сталина”. Будьте вы прокляты, и подавитесь вы вашим “тортом”, мрази – я пошел и снова лег, едва поняв, по какому поводу сбор.
9.1.11. 13–05
Проверка – опять почти час выстойки и выгулки на улице, на морозе (для меня, выходящего в 12, чтобы не торчать одетым в помещении, не выбегать по скользкоте вместе со всей толпой и занять место в последнем ряду – их занимают раньше всего), – мороз не сильный, но ноги под конец порядком окоченели. Пришло 2 “мусора”; из них один прошел мимо нас дальше, а 2–й – Гриша – сперва посчитал по карточкам весь 5–й – мы его ждали; только в 12–35 он зашел на 8–й, тогда как по их же “распорядку дня” время всей утренней проверки –с 12–10 до 12–30. Ну, и по карточкам, как всегда...
Тоскливый сиделец этот, уродец, пьяное чмо, дятел проклятый – продолжает с утра до вечера сидеть на моей шконке, сука! Неизвестно, что с ним делать и как от него избавиться. Прежде, когда приходил сигаретчик, он хотя бы сам, безропотно вставал и уходил. Но сегодня утром, хоть и сидя почти на самом краю шконки (т.к. я лежал с ногами) – не хотел уходить, – он, видишь ли, устал гулять, ему хочется посидеть!.. Через какое–то время, когда сигаретчик уже и сам собирался уходить, – это чмо вдруг опять явилось – выгонять его! И зачем же? Когда тот ушел, дятел этот тоскливый достал из тумбочки кусок хлеба, кружку и уселся пить... даже не чай, а пустой кипяток с этим хлебом! И это ему, видишь ли, обязательно надо было делать именно на моей шконке, больше негде, – так, что аж другого человека понадобилось выгонять!..
А у сигаретчика – уже 2 дня опять глючит, отключается, никак не работает нормально его несчастная полудохлая “труба”. Он все чинит ее – а я с нетерпением жду затягиваемый им уже новый телефон, который, по его словам, должен быть уже на днях...
10.1.11. 6–10
Нет, это очень смешно, ей–богу! – настолько, что мысленно я буквально катаюсь от хохота!! :))) Очень, очень смешно, поверьте!.. :))) Еще не успели пройти “праздники”, еще не настал даже и понедельник, 10–е января (тоже “праздник”, по–моему) – как уже вчера вечером, часов в 11, заметалось, зашуршало, зашелестело по не спящей ни хрена, а жрущей и болтающей по телефонам секции знакомое слово: комиссия! Комиссия!! Ко–мис–си–я!!! :)))))
Вот оно! Я знал, я знал это!.. :)) В том–то и хохот: даже я сам не ожидал, что настолько буквально сбудется мое недавнее еще, незадолго до Нового года, пророчество – что сразу же после “праздников” появится первая из (бесконечных, как и раньше) комиссий 2011 г. Сразу же, в первые же дни – и вот она, не прошло и одного рабочего дня еще!.. :)))
Таким образом, можно считать доказанным на опыте нескольких лет наблюдения: сразу после 10 дней новогодних и майских “праздников” – сразу же, прямо в самый первый день! – сюда приезжает комиссия! Это столь же непреложная закономерность, как смена дня и ночи, или смена времен года. :) Тоскливый юмор...
Прошла по секции мелкая полублатная гнидка, протявкала, как всегда: “мужики, уберите все “лишнее” (?!), уберите (особенно!!) “телаги” с дужек!..” О, как я ненавижу это обращение: “мужики”!!. Потащили, поволокли, понесли свои телогрейки в раздевалку, кое–кто и сумки. Как будто, можно подумать, ночная эта “комиссия” сейчас прямо и попрется на 8–й барак – проверять, не висит ли чего на дужках... Сегодня с утра эта война продолжится, конечно – “сидорА”, “все лишнее” и пр. Мелькнула раз–другой фамилия “Мурзин” – вроде бы это он один и приехал (ага, в 11 ночи!..). Я свою “телагу”, висящую, конечно, не на дужке, а на торце шконки с внутренней стороны, загораживая меня от ходящей мимо швали, оставил висеть, как была, – обошлось, не докопались. Ночь прошла спокойно, никакая “комиссия” не появлялась, конечно же.
А самое сильное впечатление вчерашнего дня – вечером, как раз между 2–мя вечерними проверками, когда я ужинаю, явился парень с 11–го – друг ушедшего по УДО библиотекаря, вместе с ним приехавший с “девятки” и тоже получавший от него постоянно книги. Так вот, он дал мне книгу, полученную – на мой вопрос – от библиотекаря Андрюхи, когда тот еще был здесь (т.е. в декабре). Но, только увидев на обложке фамилию “Павленков”, а внутри – синие круглые печати “библиотека ИК–4”, я догадался обо всем.
Эти твари – “администрация” – полученные 1.11.2010, но так и не отданные мне книги этого Павленкова из Америки – не положили даже не мое имя на склад, как я надеялся, чтобы при освобождении забрать, – хотя именно это они обещали делать со всеми присылаемыми книгами в своей прокламации о запрете книг и прессы, развешанной по всей зоне еще в апреле 2009 г. Нет, они сделали проще: отдали в библиотеку и наставили своих синих печатей! Т.е., они банально украли и присвоили мою собственность – книги, имеющие и вполне материальную стоимость. Превратили в свою – “учреждения” – собственность путем наляпывания печатей.
Что ж, это вполне себе повод для иска в суд о возмещении и материального, и морального ущерба. Когда после отбоя пришел сигаретчик (засыпающий на ходу) – я набрал Глебу, чтобы попросить его заняться этим – но не дозвонился. Позвонил матери, рассказал – чтобы Глебу с этим делом дозванивалась уже она.
А быдло, между тем, живет себе своей обычной жизнью – жизнью насекомых. С тоскливым дятлом получается очень забавно: вечером ему наконец–то освобождают верхнюю шконку надо мной. Сразу после 7–часовой проверки он прыгает туда, засыпает почти сразу и... просыпает последнюю, в 21–30, проверку! Его никто не будит (т.к. он никого не просил об этом), он не встает, не выходит – его считают прямо так, спящим, на шконке! За последние дни так было уже 2 раза, в том числе вчера. Просыпается только где–то после 11 вечера, сдергивает одеяло со шконки, заправляет простыню, раздевается – и опять ложится спать, до утра! И никто даже не замечает этого, не задает вопросов, тогда как за невыход на проверку здесь, бывало, сажали в ШИЗО блатных; минимум – это выговор сразу же.
Еще забавнее – с цыганом, молодым, лет 30, постоянно поющим, очень музыкальным, спящим сейчас на том самом месте, где, только попав на 8–й, спал я. Не знаю, с чего уж (нехватка кадров?) – но еще с начала зимы где–то этот цыган, не спящий все равно по ночам, пошел вдруг в ночные стремщики. Время его – последние 2, по–моему, часа перед подъемом, с 4 до 6 утра. Во всяком случае, когда я в 5 встаю – он на стреме.
...Точнее, он в “фойе”! В том–то и дело, что свои 2 часа он практически полностью простаивает не на улице, где надо слушать стрем других бараков (первыми, еще “на большом”, “мусоров” видит стрем 11–го, сообщает стремщикам 5–го, те – 8–му, 8–й – 4–му, и т.д.), а в “фойе”. Лишь изредка, на несколько секунд, выходя во двор, – выйдет, послушает – и сразу обратно! Даже гопники–стремщики из соседнего со мной проходняка – говорили с недовольством, что, мол, надо меньше в “фойе” стоять. Ну да, а на улице же холодно – зима, мороз. :) Таким образом, с 4 до 6 утра стрем на 8–м бараке что есть, что нет – все равно, стоя в “фойе”, цыган ничего не услышит. Петь – пожалуйста; ну, еще лошадей воровать, наверное, и гонять на них; но вот заставить цыгана всерьез РАБОТАТЬ, поручить ему какое–то серьезное, ответственное дело – ... :))))))
15–13
Паники “по комиссии” с утра не было; но незадолго до обеда пробежал по секции юный комсомольский агитатор новейшей формации, XXI века – блатной сучонок–“дорожник”, битый моей ногой. :) – с истошными воплями, что комиссия, мол, уже вот–вот (что? Пойдет на 8–й барак? :) – почему, мол, он не наблюдает никакого “шевеления” по части убирания телогреек, пепельниц и “всего лишнего”? Такая мразь, – просто взять бы, да и свернуть ей башку, никаких других чувств она во мне не будит. Телогрейки не пришлось убирать – в них вскоре пошли на обед.